Сезон свинцовых туч - Валерий Георгиевич Шарапов
– Почему меня сразу не ликвидировали и не выбросили в какую-нибудь канаву?
– А зачем? – удивился Гриффин. – Это сделать никогда не поздно. Вы здесь, в камере, не представляете никакой опасности. Можете хоть год просидеть, лично я не против. Думаете, мне доставляет удовольствие устранять своих иностранных коллег? С большим удовольствием выпил бы с вами пива, поговорил о жизни, о политике… Но такая работа. Игра, если хотите. Мы разрабатываем комбинации, просчитываем ходы, оцениваем риски – и радуемся как дети, когда удается обыграть соперника. Так что ничего личного, Вадим. Если честно, заставили вы нас понервничать. Пришлось форсировать события, но ничего страшного не произошло.
– Не боитесь, что вас с такой же легкостью свергнут?
– Не свергнут, – возразил резидент. – Альфонсо Гортес пришел к власти всерьез и надолго. Теперь у него нет другого выхода, кроме тесного сотрудничества с нами и выполнения всех рекомендаций. Гортес не дурак, вы это знаете. Перекраситься еще раз ему никто не даст. Правительство США этот парень вполне устраивает. Амбициозный, честолюбивый, изворотливый – вместе с тем дьявольски умный, то есть понимает, кто его вознес и зачем. Сукин сын, однозначно, но наш, как говорится, сукин сын. Помните, как Рузвельт запустил эту фразу, поминая плохого парня Сомосу?
– Что Гортеса не устраивало в предыдущем положении вещей?
– Хорошо быть вторым человеком в государстве, – оскалился Гриффин, – а первым – еще лучше, улавливаете мысль? Несколько упрощенно, но суть передана. К прежним характеристикам Гортеса хотелось бы добавить лицемерие и полное отсутствие принципов. Ему безразлично, каким путем пойдет страна, лишь бы он был на вершине. А выбранный, кстати, курс при активном содействии вашей страны – полный, извините, тупик. Вы это тоже понимаете, но никогда не признаетесь даже самому себе. То, что случилось, непременно должно было случиться. Не вчера, так через год, не путем военного переворота, так демократическими выборами. Но страна бы еще больше обнищала, люди бы еще больше озверели. Ни одно государство еще не выиграло на национализации экономики. Общественная собственность на средства производства – что за зверь такой? Запрет на частную собственность – вы в своем уме? Все, что стимулирует экономику, под категорическим запретом. Вы когда-нибудь это тоже поймете, только не станет ли поздно? Выдуманный вами строй противоестествен, нелогичен, противоречит природе человека и общества. Провели эксперимент, убедились, что не работает, – так не пора ли возвращаться в лоно большой международной семьи? Ну не хотят люди строить социализм, а тем более коммунизм…
– А у людей вы спрашивали? – усмехнулся Вадим. – Может, это вы им не позволяете строить то, что они хотят? К чему эти лекции по политэкономии, Ричард?
– Действительно, – улыбнулся американец. – К чему? Скажу по секрету, Вадим, мне на самом деле жаль, что с вами такое приключилось. Вы мне симпатичны – как человек и как профессионал.
«Хорошо не как мужчина», – подумал Светлов.
– Долго мне тут сидеть?
– А вы куда-то спешите? Уверяю вас, здесь лучше, чем в заоблачных кущах. Впрочем, дело вкуса. Сидите, Вадим, вас не будут третировать, возможно, выведут погулять. Не буду скрывать, пока вы нам выгоднее живым, чем мертвым.
– Что теперь будет со страной?
– Да ничего, – пожал плечами Гриффин. – Затянут гайки, ограничат свободу слова, митингов и тому подобного. В экономику вольют дополнительные средства. Потом гайки отпустят… Лет через пять или через десять проведут демократические выборы, на которых у левых партий уже не будет шанса выдвинуться. Экономика к тому времени оздоровится, начнется нормальная жизнь. Посмотрите на Коста-Рику, посмотрите на Гватемалу…
– Президент жива?
– А что ей сделается? – Американец непринужденно засмеялся. – Живее всех живых, как у вас говорят, хотя и по другому поводу. Мадам Монтейро даже президентский дворец не покидала, содержится в специально оборудованном помещении. Возможно, ее обвинят в злоупотреблениях на посту, в неграмотном управлении страной – я даже не знаю. Вряд ли дело дойдет до суда – женщина какая-никакая. Отправят в почетную ссылку – в Парагвай или Боливию.
Вопрос срывался с языка: что с женщиной, которую преследовали военные? Резидент не мог не знать. Ее схватили? Убили? Но на эту тему он даже не заикнулся. Случись что страшное, не преминул бы сообщить. Значит, есть надежда, что Каталине удалось бежать и добраться до своих соратников. Вопрос остался неозвученным.
– Больше нет вопросов? – Посетитель посмотрел на часы. – Поболтал бы с вами, Вадим, но такая прорва дел. Может быть, еще приду, пообщаемся. Не скучайте.
– Уже скучаю, Ричард.
– Вот и правильно. Главное – рассматривать свои проблемы под юмористическим углом. Пожелания?
– Конечно, Ричард, – кивнул Вадим. – Как говорится, после сытного обеда, по закону Архимеда…
– Точно, – засмеялся Гриффин. – Чтобы жиром не заплыть, нужно срочно закурить. Держите. – Он вынул из кармана початую пачку «Честерфилда». – Берите все, курите на здоровье. Я распоряжусь, и вам еще доставят. Спички спрашивайте у охранника, его зовут Хулио Хосе. Парень не злой, и я его предупрежу, отказывать не станет. Прикуривайте, – он щелкнул зажигалкой, – мы же не полпотовцы, чтобы мучить своих арестантов…
Кружилась голова после долгого воздержания от курения. Он сидел на нарах, угрюмо смотрел на закрывшуюся дверь. Черная тоска опутывала, как паутина. Следовало подготовиться к долгому пребыванию в этих гостеприимных стенах…
Зерновоз «Михаил Глушков» бодро покорял просторы Атлантики. Спустя шесть суток он приблизился к восточному побережью Центральной Америки. Судно вошло в порт согласно графику – в девять часов вечера, пришвартовалось у грузового причала. Солдаты с автоматами и сотрудники таможенной службы взошли на борт, проверили у капитана бумаги. Груз был в наличии, все условия контракта соблюдены. Немного удивляло, что судно не развернулось по дороге – многие так и делали после сообщений о смене власти. Но больших подозрений не возникло. Военные осмотрели груз, помещения для команды, капитанский мостик, гальюны – все было в порядке. Привезли – и хорошо, зерно не помешает. Команде предписали заночевать на судне, а разгрузка начнется только завтра. Или послезавтра. Члены команды не возражали – под дулами автоматов не больно-то тянет возражать. К часу ночи в порту стояла тишина. Освещение практически отсутствовало. Люди, переодетые в форму правительственных войск, с белыми повязками на рукавах (чтобы не путаться в темноте) бесшумно скользили по трапу, рассредоточивались среди портовых построек. Каждое подразделение четко знало, что ему делать. Охрану порта сняли за несколько минут – все девять солдат остались лежать с перерезанными глотками. Бойцы спецназа из Самарканда и Набережных Челнов растекались по городу. До последнего старались не стрелять, работали холодным оружием. Уснули вечным сном экипажи джипов и бронетранспортера, охраняющих припортовую территорию. Размытые силуэты скользили по воздуху, перемещались от здания к зданию, уходили вглубь городской застройки. Их было всего полторы сотни, но большего и не требовалось. Командиры подразделений координировали действия при помощи портативных раций. Активная работа началась практически одновременно, в половине второго ночи. Раздались взрывы, загремели крупнокалиберные пулеметы. Застигнутые врасплох солдаты падали замертво, не успевая выстрелить в ответ. Подготовке этих парней стоило позавидовать. Одновременно были атакованы государственные объекты и казармы. Захваченные БТРы и танки разворачивали стволы, давили солдат, засевших за мешками с песком. Казармы 12-го батальона накрыли дружным залпом, расстреливали в упор выбегающих полуодетых людей. Переметнувшихся к Гортесу военных не жалели, пленных не брали – слишком многое стояло на кону. Оружейные комнаты и выстроившуюся на плацу технику забрасывали гранатами. В то же время были атакованы казармы сухопутной бригады, личный состав которой был разоружен и изолирован. Часть солдат перешла на сторону Гортеса, другая осталась в казармах дожидаться своей участи. На них и делали ставку.
Спецназ положил из пулеметов охрану, переодетые спецназовцы пошли по казармам. Несколько человек с горем пополам владели испанским языком. Объявляли во всеуслышание: есть желающие с оружием в руках вернуть законного президента? Если да, то милости просим в оружейные комнаты! Трусы давно покинули казармы, остались лишь упертые и убежденные. Предложение вызвало подъем энтузиазма. Всем желающим выдавали белые повязки. Новых штурмовиков сажали в машины, отправляли по объектам. Верные Гортесу силы уже не могли похвастаться численным преимуществом. В центральной части Сантамарко шли
