Элизабет Редферн - Золото Ариеля
После чего последовало долгое ожидание в холле наравне с другими молчаливыми, покорными просителями. Ему было холодно, он проголодался, и больше всего ему хотелось, чтобы он никогда не приходил сюда.
Кто-то наконец назвал его имя. Его провели наверх по какой-то лестнице и по галерее в пустую комнату, где он наконец-то увидел разведенный в камине огонь. Пока он ждал, ему казалось, что он слышит слабые звуки лютни, которую настраивают в соседней комнате, но он не пытался прислушаться к ним, потому что презирал музыку.
Он ждал в одиночестве, грея руки у огня. Услышав шаги, он повернулся, надеясь увидеть Спенсера или Ловетта или даже самого принца; но нет, то был Ричард Мэпперли, священник принца, в сопровождении еще двух священников.
Мэпперли был моложе Пелхэма, но выше и худощавей; внешность его была почти зловещей — бледное как воск лицо, куполообразный лоб, к этому нужно было прибавить темную одежду священника. Когда он заговорил, голос его звучал холодно:
— Будьте любезны оставить ваше прошение принцу у меня. Я прослежу, чтобы принц получил его.
Пелхэм сказал:
— Но у меня нет прошения. Я пришел, надеясь увидеть главного секретаря принца Генриха или даже самого принца.
— У вас есть письменное приглашение?
— Нет, письменного нет! Но когда я был здесь в последний раз, меня пригласили прийти еще…
Мэпперли прервал его:
— У вас есть приглашение?
— Нет.
— В таком случае я предлагаю вам вернуться домой и в письменной форме изложить свое дело. Принц и его ближайшее окружение слишком заняты, чтобы принимать кого бы то ни было без приглашения. Я велю кому-нибудь проводить вас.
— Но…
Мэпперли сказал коротко:
— Вам, мастер Пелхэм, следует быть разборчивей со знакомствами, которые вы водите в городе.
Пелхэма передернуло. Мэпперли продолжал, медленно и многозначительно:
— Вас видели, когда вы выходили из дома шлюхи-католички.
Пелхэм покраснел, потом побледнел как мел. Кликнули еще одного слугу, чтобы проводить его, так что он направился обратно по тому же пути, по которому только что прошел своей хромающей походкой. Когда он вошел за своим провожатым в главный холл, несколько человек, погруженных в оживленный разговор, так решительно перешли ему дорогу, что ему пришлось отступить в сторону. И среди них он увидел одного своего знакомого с лютней, висевшей через плечо.
Пелхэм неверной походкой пошел к нему.
— Варринер, что вы здесь делаете?
Группа остановилась. Взгляды, любопытные и насмешливые, обратились на него со всех сторон. Нед Варринер медленно повернулся к нему и сказал:
— Меня сюда пригласили.
Пелхэм почувствовал, что все его отчаянье, все его разочарование взорвалось у него в душе. Он понял в этот миг, кто мог рассказать приближенным принца о шлюхе-католичке.
— Этот человек, — сказал он, обращаясь к спутникам Неда, — разве вы не знаете, кто это?
Он оглядел в отчаянье их циничные лица. Кто-то открыто рассмеялся, подстегивая его, и это было невыносимо.
— Разве вы не знаете, — не унимался он, — на кого он работает?
Кто-то вышел вперед и холодно произнес:
— Этот человек — бывший солдат и музыкант. Он путешествовал по Европе. Он будет играть для принца.
Они хотели уйти, но Пелхэм бросился вперед и преградил им путь, заявив:
— Эго шпион! При дворе его все знают, но не за его красивые песенки, а потому что это лакей Нортхэмптона, шлюха Нортхэмптона…
Наконец ему удалось привлечь их внимание. Все знали, что граф Нортхэмптон не числится среди друзей принца Генриха. Пелхэм продолжал в отчаянье:
— Он будет ходить сюда, а потом будет передавать сведения графу. Спросите у него. Спросите у него…
Он не сознавал, что в его позе есть что-то угрожающее, но, наверное, это было так, потому что двое попытались оттащить его назад, а он был в таком возбуждении, что начал сопротивляться. Нед побледнел и вышел к нему из толпы. Пелхэм вырвался из рук тех, кто держал его, они схватились, их растащили, они сопротивлялись — Пелхэм, возможно, неистовее, чем его старинный враг. Наконец Пелхэм, которого крепко держали два стражника, бросил:
— Солдат? Музыкант? Варринер, да вы изменник. Не следовало разрешать вам возвращаться из ссылки.
Неда тоже держали.
— А вас, Пелхэм, — спокойно сказал он, — давно уже следовало посадить в тюрьму за преследования ни в чем не повинных людей. Наконец-то вас остановили, и вы больше не будете мучить своих жертв.
— Жертв?! Вы говорите о католиках? Это должны были быть вы. Из-за вас я потерял работу. Будь ты проклят…
Пелхэм снова рванулся. Вырвавшись, он бросился на Неда и ударил его кулаком в лицо, разорвав кожу на скуле. Нед, которого все еще крепко держали, ударил ногой, попал Пелхэму по голени и повалил его; теперь Нед, который тоже высвободился, стоял над ним, сжав кулаки, его синие глаза пылали, и кровь текла по щеке. Один из стражников принца крикнул, указывая на лежащего Пелхэма:
— Выведите отсюда этого сумасшедшего!
Они без всяких церемоний выволокли его вон. Нед пожал плечами, поправил свой дублет и поднес носовой платок к кровоточащей щеке. Теперь была его очередь встретиться со стражниками, которые собрались вокруг него, держа руки на рукоятках шпаг, и в глазах у них была неприкрытая враждебность.
Пелхэма вывели из дворца и велели ему уйти немедленно. Он оправил одежду и пошел к воротам, сгорая от унижения.
Поскольку было почти темно, он не заметил главного садовника принца Генриха, пока почти не налетел на него. Несмотря на скудный свет и жгучий холод, Стивен Хэмфриз осматривал ряды растений, высаженных под защитой изгороди из тисов. Высокий медлительный юноша, который нес лопату, следил за каждым его движением. Хэмфриз повернулся к Пелхэму — глаза его под выпуклым лбом были равнодушны — и сказал:
— Значит, расположение светил не было благоприятным для вашего судна.
Пелхэм остановился.
— Да. Не были. Откуда вы знаете?
— Я слышу все. В следующий раз вы должны тщательней подсчитать, чем вы рискуете.
Хэмфриз поднял палец.
— Все растет или процветает в соответствии со своим планетарным временем, идет ли речь о людях, растениях или странствиях. Невозможно бороться с влиянием звезд. Подумайте только, как ноготки открываются под солнцем, как женский цикл меняется с луной, точно приливы и отливы; нет, никак нельзя отрицать власти небесных тел.
Он окинул взглядом сад, затем указал на серебристые кустики у своих ног.
— Возьмем вот это растение, лаванду. Ею правит Меркурий, и значит, она полезна при заболеваниях головы и мозга. Но небезопасно использовать ее, если тело изобилует кровью и влагой, из-за ртутного духа, которым одержима лаванда, ведь Меркурий — это ртуть.
Он ходил между рядов растений, и рослый юный простак ходил за ним по следам. Пелхэм, поняв, что садовник уже забыл о нем, поднял воротник от холода и поспешил прочь, подставив лицо резкому восточному ветру, а Хэмфриз все бормотал что-то сам себе и своему помощнику. Но когда Пелхэм шел, хромая, к воротам, он услышал, как его окликнули по имени, и, обернувшись, увидел Джона Ловетта, главного секретаря принца Генриха, который бежал к нему, задыхаясь.
— Мастер Пелхэм, остановитесь, пожалуйста. Прошу вас, пойдемте со мной. Боюсь, что произошла ошибка; я не знал, мне не сказали, что вы здесь. Примите ли вы мои самые искренние извинения? Не вернетесь ли со мной во дворец? Нам нужно поговорить.
Теперь настала очередь Неда Варринера расхаживать в одиночестве, потому что его без всяких церемоний отвели в отдаленную комнату во дворце, где и заперли. Морщась от прикосновений к свежей ране, он стер носовым платком, насколько сумел, кровь со щеки и оценил свое положение.
Лютня оставалась при нем, и она не была испорчена, слава богу. Он взял несколько жалобных аккордов, потом прошел по комнате и выглянул в окно, за которым быстро сгущалась темнота.
Он решил, что для Пелхэма посещение дворца тоже будет иметь неблагоприятный исход, но это было небольшое утешение.
Он услышал, как снаружи отодвигают засов. Вошел седовласый старый солдат Спенсер, напыщенный и потный, в своем давно вышедшем из моды кожаном дублете — можно не сомневаться, что он сообщал всем и каждому, что не один раз дрался в этом дублете с испанцами. Его не менее древняя шпага клацала сбоку. Нед отложил лютню и устало повернулся к нему. Спенсер тяжело дышал.
— Ввязаться в обычную драку, здесь, во дворце его высочества, — непростительно! Это правда, что ты — слуга Нортхэмптона?
— Я когда-то работал у графа — до того, как уехал за границу.
— А теперь?
Нед сложил руки и пожал плечами.
— Теперь я пытаюсь зарабатывать на жизнь музыкой.
