Суд короля - Пауэлл Э. М.

Снаружи раздался первый злобный выкрик:

— Что там, черт возьми, у вас происходит?

Барлинг вздохнул:

— Стэнтон, идите наружу и успокойте их — ну или, по крайней мере, попытайтесь. А мы с Осмондом пока осмотримся.

Стэнтон подчинился, хотя он и понятия не имел, что именно надо говорить. Выйдя, он вскинул руку, призывая к молчанию, и начал:

— Мы осматриваем дом Агнес…

— Вы на крыльце стоите! — Толпа откликнулась на очередное замечание Кадбека издевательским хохотом.

— Вы отлично понимаете, о чем я, Кадбек. — Стэнтон изо всех сил старался перекричать общий гогот. — Все тут понимают.

Его слова не возымели никакого действия, толпа продолжала издевательски хохотать.

Но внезапно смех смолк, и его сменили полные ужаса возгласы.

Стэнтон оглянулся и увидел Барлинга со священником, лицо которого было белее мела.

В руке клерк держал длинный нож с пятнами запекшейся крови на лезвии:

— Я нашел это в корзине для растопки.

Стэнтон не понимал. В этом не было никакого смысла. Однако Барлинг направился прямиком к одному из слуг Эдгара:

— Вы его узнаете?

— Господи помилуй. — Мужчина кивнул, его губы побелели. — Это нож из усадьбы сэра Реджинальда. Джеффри Смит поставил на всех особое клеймо — его милость говорил, что так никто не попытается их украсть.

Нож, которым зарезали Эдгара. Стэнтон зажмурился, и в голове у него забрезжило понимание. Агнес. Нет! Он открыл глаза.

— Похоже, мы нашли наше чудовище, — сказал Барлинг. — Но опоздали. Безнадежно опоздали. Она сбежала.

Осмонд сжал губы в тонкую нитку:

— Сбежала, прихватив честно заработанные деньги убиенного ею отца. Я видел, где Смит хранил их, когда получал десятину, и сейчас там ничего нет. — Священник покачал головой. — Какое лукавство.

— Агнес Смит отныне вне закона, — объявил Барлинг, — на всех землях во власти короля. Ее привлекут к ответу и повесят.

Люди ответили нестройным ревом — в каждом голосе и на каждом лице читалась жажда узреть правосудие свершенным.

— И да помилует ее Бог, — пробормотал Стэнтон, — потому что больше милости ей ждать не от кого.

Стэнтон увидел потрясенного Кадбека. В кои-то веки горластому пахарю нечего было сказать.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

— Я знал, что однажды стану лордом Клэршема, — сказал Осмонд, — но молил Господа, чтобы это случилось как можно позже.

Стэнтон сидел справа от настоятеля и напротив Барлинга за длинным столом в усадьбе Эдгара. Единственная свеча в канделябре освещала их лица, все же остальное помещение было погружено во тьму.

Снаружи стих перестук копыт последней пары гонцов, разосланных Барлингом по всей округе для того, чтобы предупредить людей. Стэнтон жалел, что тоже не поехал. Все было лучше, чем сидеть здесь и глядеть на лежащий перед ним сверток с найденным в доме Агнес ножом.

— Потому что сперва должен был умереть мой дядя. — Осмонд уронил лицо в ладони. — Но я никогда не думал, что это случится при столь ужасных обстоятельствах. — Его взгляд остановился на свертке, и рот скривило отвращение. — Ради всего святого, уберите это с глаз моих!

— Будьте любезны, Стэнтон, избавьтесь от него. — Барлинг протянул руку и подтолкнул сверток к Стэнтону.

Посыльный принял его, чувствуя, как волоски на шее встают дыбом от прикосновения к вещи, которая забрала человеческую жизнь. К тому же он понятия не имел, что делать с ножом.

— А как лучше будет это сделать?

Барлинг метнул на него выразительный взгляд и одними губами произнес:

— Не сейчас.

— Если бы мир не сошел с ума, — сказал Осмонд, — можно было бы попросить Джеффри Смита его расплавить. Это ж его руки создали, как и много еще чего другого. Но его не попросишь, — и священник с отвращением фыркнул, точь-в-точь как это делал Эдгар, — убили его.

Стэнтон положил сверток в свою сумку, надеясь, что Барлинг как можно скорее даст ему все необходимые распоряжения. Лучше было бы и не касаться его, чтобы никогда больше не видеть безобразно заляпанное лезвие.

— Убили, как и вашего несчастного дядю, упокой Господь его душу, — сказал Барлинг. — И убила Джеффри его собственная единственная дочь.

Осмонд покачал головой:

— Дьявол во плоти. Что могло подтолкнуть ее к такому злодеянию?

— У Агнес Смит есть то, что дает убийце серьезнейшее преимущество, — сказал Барлинг, — ум.

— И смелость, — это всегда казалось Стэнтону достоинством, сейчас же при мысли о решительной Агнес Смит он почувствовал дурноту.

— Несомненно, — кивнул Барлинг. — Агнес сказала мне, что незадолго до того, как она обнаружила тело отца, кто-то напал на нее в лесу. Но ни у этого нападения, ни у убийства Джеффри Смита не было свидетелей. Она использовала эту ложь, чтобы свалить вину на других. Все это произошло поздней ночью, так что у нее было достаточно времени на то, чтобы убить отца с помощью тавра.

— Но почему? — спросил настоятель. — Да, Джеффри Смит не был святым. Как-то на исповеди признался даже, что…

— Сэр священник, — взгляд Барлинга был исполнен неодобрения, — вы же не собираетесь раскрыть нерушимую тайну исповеди?

Осмонд поднял руку:

— Простите. Случившееся помутило мой разум.

— Что же касается причин, по которым Агнес Смит убила своего отца, — сказал Барлинг, — он собрался выдать дочь замуж за Бартоломью Тикера — человека, который был ей физически неприятен. Сама же Агнес была без памяти влюблена в Томаса Дина и вполне могла вообразить, что убийство Тикера откроет ей путь к браку с камнетесом.

Стэнтон кивнул:

— Только она не знала, что дома его уже ждет не только жена, но и целая куча детей.

— Дин попросту воспользовался выпавшей ему возможностью, — сказал Барлинг, — и был рад скормить ей любую историю, лишь бы потешить свою похоть. Но для Агнес тут было нечто большее. Она всецело отдала ему свое темное сердце. Рассказывала мне, как они собирались зажить вместе. Агнес была полностью поглощена своей страстью к Дину. А после освободившей Агнес смерти Тикеру Дину пришлось признаться ей в том, что он уже женат. И тогда она обратила свою кровавую ярость на неверного любовника.

— Зрак Божий! — воскликнул Осмонд.

— Нападение на Стэнтона было тщетной попыткой не дать всплыть этой правде.

Веревка. Дорога. Конь. Стэнтон смотрел на пляшущий язычок пламени, пытаясь выбросить из головы эти образы и сопровождавшие их звуки.

— Кроме того, — продолжал Барлинг, — полагаю, что своим нападением на вас она преследовала еще одну цель. Благодаря этому ее рассказ о встреченном в лесу человеке в плаще становился гораздо более правдоподобным.

— Но неужели женщина способна сотворить такое с моим конем? — спросил Стэнтон. — Она его с такой силой… — он запнулся, не желая вспоминать ту ночь, — ну, вы поняли.

— Скажу по собственному многолетнему опыту работы с подобными делами, — ответил Барлинг, — не замутненная ничем ярость, эта опаснейшая из эмоций, сообщает человеку невероятную силу вне зависимости от пола. И она же ослепляет душу, лишая ее страха перед совершением смертного греха.

— Не сомневаюсь, что Агнес не питала любви к моему дяде, Барлинг, — сказал Осмонд, — но все же почему она решила убить именно его?

— Он как лорд дал свое разрешение на брак виллана, — ответил клерк, — Джеффри Смит был свободным человеком, так что он вполне мог отдать дочь за другого свободного. Но Тикер при всей своей состоятельности был вилланом и не мог жениться без дозволения лорда. Эдгар дал его, и Тикера с Агнес обручили.

Такое объяснение озадачило Стэнтона:

— Но ведь она уже знала, что Томас Дин был женат, и даже убила его. Зачем тогда ей лорд?

— Это хороший вопрос, Стэнтон, — сказал Барлинг. — Когда я беседовал с Агнес, она сказала, что главным препятствием к их браку Дин называл помолвку с Тикером. Он даже как-то сказал ей, что, если бы не сэр Реджинальд Эдгар, они были бы гораздо счастливее. Этим и руководствовалась Агнес. Думаю, она давно на это решилась. Ее распаленному похотью разуму Эдгар виделся главным препятствием для их счастья. И даже несмотря на смерть Дина, помутившееся сознание требовало наказать Эдгара за то, что он посмел помешать ее желаниям.