Кэролайн Роу - Снадобье для вдовы

— Он был в постели? — спросил дон Мануэль.

— Нет, он проводил заседание своего совета.

— Правда? — удивился дон Мануэль. — Значит, он не болен? Я рад. Никак не разучусь верить сплетням, — он натянуто рассмеялся.

— Вообще-то, — продолжил Юсуф, — когда я вошел, он зевал. То ли он устал, то ли доклад был очень нудный. Не знаю. Было поздно и заседание вскоре окончилось.

— А что ты там делал? — спросил Геральт.

— Зашел спросить, не будет ли каких распоряжений. Я все еще его паж, и его величество хочет, чтобы в конце дня я ему докладывал.

— А как мой друг Пере Бойль? — спросил дон Мануэль. — Я очень беспокоюсь.

— Ему заметно лучше, — ответил Юсуф.

— У лекарей своеобразный взгляд на то, что такое «лучше», — заметил Геральт. — Мне-то показалось, что он на грани смерти.

Вечером того же дня Педро Арагонский лежал в своей постели в королевском шатре и дрожал от озноба. Рядом сидела королева, внимательно слушавшая разговор, но пока молчавшая.

— Ваше величество, вы должны вернуться в свой королевский дворец, — сказал главный лекарь. — Корабль готов отплыть уже завтра.

— Да, ваше величество, вам нужно вернуться. Для вашего здоровья слишком опасно оставаться здесь, — поддержал лекаря сидевший рядом с ним человек. — Пусть войну ведут ваши генералы.

— Мы должны остаться здесь, — откликнулся король, слабым хриплым голосом, слова, однако, звучали отчетливо и вполне различимо.

— Ваше величество может умереть, если останется на острове, — возразил кто-то третий.

— Мы можем умереть где угодно, — ответил дон Педро. — Но мы не собираемся умирать на галере, сбежав с поля боя.

— Ваше величество, на галере воздух лучше. А на Сардинии сам воздух ядовитый.

— Чепуха, — сказал король. — Мы считаем, что здесь отличный воздух. И наверняка наши генералы не захотят, чтобы мы уехали.

— Конечно, не захотят, ваше величество. Но они озабочены только военной кампанией.

— А что наша королева? — прошептал король. — Что она думает?

— Мой господин, — нарушила свое молчание Элеонора. — Боюсь, что если вы оставите остров, наши войска решат, что вы перебросили их на Сардинию ради какой-то второстепенной войны. Это лишит их, мужества. — Она наклонилась к мужу. — И как только наши враги услышат, что галера с вашим величеством на борту покидает гавань, они воспрянут духом.

— Да, этого стоит ожидать, — пробормотал дон Педро.

— Даже если держать ваш отъезд в тайне, они узнают об этом очень скоро, потому что среди десяти тысяч верных людей враг всегда найдет пару-тройку предателей. — Она приложила руку к груди и пристально посмотрела на мужа. — Клянусь всеми святыми, что жизнь вашего величества означает для меня все. Я готова умереть, защищая ее, и я буду бороться, чтобы сохранить ее. Но я предпочитаю делать это здесь.

— Вы слышали, что сказала наша королева? Мы должны остаться, — сказал дон Педро. Он обернулся к ней с едва различимой улыбкой на лице и тут же провалился в тяжелый сон.

На следующее утро, когда Юсуф едва умыл лицо и выпил воды, возле палатки появился главный лекарь, уголки его глаз казались опущенными, а кожа была сероватой, как бывает при недосыпании.

— Иди-ка сюда, парень, — сказал он.

Они отошли в сторону.

— Я хочу поговорить с тобой о… — начал лекарь и остановился.

— Да, сеньор? — отозвался Юсуф и вежливо замолчал.

— Те препараты от лихорадки, который готовил твой учитель, — наконец проговорил лекарь таким голосом, как будто слова давались ему с трудом.

— Да, сеньор? — повторил Юсуф.

— Кто-то рассказал о них ее величеству, и теперь она настаивает, чтобы мы их хотя бы попробовали. Похоже, что больным в твоей палатке они действительно помогли — или, по крайней мере, некоторым из них.

— У его величества лихорадка? — спросил Юсуф.

— Думаю, что нет, — ответил лекарь. — Это рецидив малярии. Его сильно лихорадило и мучили головные боли, а затем на целый день состояние улучшилось. Это малярия, ты можешь этого и не знать.

— Мне знакомы эти симптомы, сеньор.

— Во время приступов ему быстро становится настолько плохо… Если он умрет… — он не осмелился закончить свою мысль. — Думаю, что твой учитель прислал средство от малярии?

— Конечно, и они все в вашем распоряжении, — ответил Юсуф. — Я дам вам нужную микстуру. Искренне надеюсь и буду молиться от том, чтобы это помогло. Если бы можно было убедить его величество выпить полную кружку…

— Постараемся, — сказал лекарь. — Я пришлю кого-нибудь за препаратом.

— И у меня есть травы, которые добавляют в воду и используют в компрессах на голову и плечи.

Лекарь отрывисто кивнул и поспешил по своим делам.

Два дня спустя в лагере произошло еще кое-что. К началу второго дня по лагерю прошел слух, что его величество слег с лихорадкой, и сплетники утверждали со всей убежденностью, что лекари отчаялись помочь ему, а ее величество в тайне ото всех собирается вернуться на Сицилию, бросив наследника, принца Хайме, на произвол судьбы и оставив страну на грани очередной гражданской войны.

Тем же утром Геральт де Робо отодвинул полог палатки и поднял руку, дружески помахал Юсуфу.

— Привет, Юсуф, — сказал он. — Как насчет утренней прогулки? Мы с Мануэлем обнаружили тут кое-кого, кто умеет печь чудесные пирожки. Мы приносим ей муку, а ее куры снабжают ее яйцами. Думаю, эти пирожки очень понравятся тем, кто уже идет на поправку.

— Благодарю вас, сеньор, — с этими словами Юсуф вышел наружу и заметил сидящего неподалеку на камне дона Мануэля. — Но у меня есть обязанности, которые я должен выполнять именно здесь.

— Ну, тогда я сам принесу тебе корзинку пирожков, — сказал Геральт. — Дон Мануэль, вы идете?

— Попозже, — ответил тот. — А ты, наверное, единственный человек в лагере, кто не пренебрегает своими обязанностями. Все выползли наружу и греются на солнышке.

— Наверняка караульные и наблюдатели на вышках…

— Только не сегодня. — Он покачал головой. — Дон Педро должен приказать своим кораблям отойти на несколько лиг от берега, иначе народ бросится к ним вплавь, чтоб только попасть на борт и отчалить домой. Но прошу прощения за беспокойство. Есть ли у вас хорошие новости о здоровье его величества? — спросил он.

— Мне ничего не известно о его величестве, — признался Юсуф.

— А как чувствует себя мой друг, вверенный твоим заботам? — спросил дон Мануэль.

— Неплохо. Сейчас он учит меня читать на арабском.

— Ну, тогда ему действительно лучше, — пробормотал дон Мануэль. — Радостно слышать.

На следующий день после ужина Юсуфа срочно позвали в «спальню» королевского шатра, где в окружении слуг, опершись на подушки, лежал король, бледный и измученный, однако с ясными живыми глазами.

— Наша королева призналась, Юсуф, что именно твой учитель сотворил ту омерзительную на вкус жидкость, которую меня заставили выпить, когда мне было совсем худо, — произнес дон Педро. — Уж не знаю, что сработало — то ли ее молитвы, то ли микстура, но мне стало лучше.

— Слава богу, ваше величество, — отозвался Юсуф.

— Корабль, который повезет больных в Валенсию, еще не отчалил. Он отправится завтра. Как здоровье благородного Пере Бойля?

— Немного лучше, ваше величество. Он слаб, но лихорадка прошла.

— Он будет жить?

— Думаю, что да, — после секундного колебания ответил мальчик.

— Наш хирург и старший лекарь разделяют твое мнение, Юсуф. Завтра лорд Пере Бойль будет на корабле, и ты отправишься его сопровождать. Ежели на борту корабля ты услышишь что-либо, что нам надлежит знать, сообщи об этом благородному Арно Йогану, губернатору Валенсии или архиепископу, благородному Хуку де Феноле. И никому больше. Эта же галера затем отвезет тебя в Барселону. Наш секретарь снабдит тебя необходимыми средствами.

— Буду молиться о том, чтобы ваше величество в ближайшее время полностью поправились, — с поклоном сказал Юсуф и вместе с секретарем перешел в другую часть шатра.

— Его величество приказал выдать тебе деньги на возможные расходы, — с этими словами секретарь положил на стол перед Юсуфом увесистый кошель. — Смотри не потеряй.

— Да, сеньор, — сказал Юсуф.

— А эти письма откроют тебе двери к губернатору и архиепископу Валенсии, — продолжал секретарь, придвинув к кошелю два аккуратно сложенных письма с королевской печатью. — И еще одно — принцу, его дяде, но это на крайний случай. И один очень важный совет от меня лично. Ничего не доверяй бумаге.

— Понимаю, сеньор.

— Отлично. Желаю быстрого путешествия и попутного ветра.

Юсуф не спеша шел знакомой тропкой обратно к своей палатке в угольно-черной ночи, как вдруг услышал приглушенные голоса с пригорка справа от себя. Знакомый голос упомянул его имя, и это заставило его остановиться.