Николай Свечин - Ночные всадники (сборник)
– Почему такую жуть во вверенной мне губернии раскрывает приезжий человек? Куда смотрели вы?!
Остановившись на секунду, тайный советник обернулся к Лыкову:
– У вас есть жалобы на местные силы?
– Есть, ваше превосходительство.
Вязниковцы вжали головы в плечи. Алексей обратился к исправнику:
– Семен Никифорович, а покажите ту телеграмму, которую вы получили из губернского присутствия.
Коллежский советник, недоумевая, вынул из кармана бланк и протянул сыщику. А тот передал его губернатору.
– Вот обратите внимание. Какой-то жалкий столоначальник указывает господину исправнику, как тот должен оказывать мне содействие. А именно, без ущерба для основной службы! И всякий раз, когда мне нужна помощь, он обязан испрашивать разрешения у этого индюка. Вот на что я пожалуюсь. Напрямую Ивану Логгиновичу.
Губернатор побагровел и рыком вызвал правителя канцелярии.
– Убрать стервеца со службы сию же секунду! – распорядился он. Потом обратился к питерцу: – А эти трое? Говорят, урядник Чернов отказался выполнить ваше распоряжение ломать печь.
– Да, но он поступил так вынуждено. Выполняя приказ непосредственного начальника.
– Стало быть, Лямкин виноват! – обрадовался тайный советник.
– Нет, ваше превосходительство. Он следовал распоряжению исправника. А тот в свою очередь действовал согласно указанной телеграмме. Главная вина того ничтожества, что позволило себе исказить приказ министра. Недвусмысленный приказ!
– Значит, к здесь присутствующим у вас претензий нет?
– Ни единой. И вообще, ваше превосходительство… Ни к чему сейчас искать виновных в том, что так поздно открыли банду. Надо искать саму банду.
– Вы полагаете?
– Полагаю. Ваши полицейские и не могли ее отыскать.
– Вот как? Поясните!
– Действовали профессионалисты. Живых не оставляли. Нападали ночью, угоняли экипажи с телами убитых по лесной дороге к себе на кордон. И там зарывали. Нет тела – нет и дела!
– Но пропавшие люди! Неужели их никто не искал? Тридцать один человек! И никого не настораживало, что на шоссе год за годом исчезают путники?
– Искали, но каждый своих. И никто не складывал цепь пропаж в общую картину. Ловко, очень ловко было задумано! И вины исправника или станового с урядником нет никакой.
– Прошу вас, Алексей Николаевич, изложить эти ваши соображения господину министру, – проникновенным голосом сказал Теренин. – И спасибо вам за понимание. Мы… я… оказался в трудной ситуации. Сами знаете, начальником губернии всегда кто-то недоволен. И они теперь попытаются воспользоваться.
– Что же могли сделать вы, Николай Максимович? Мы не знаем даже района нападений. Ночные всадники на сильных конях… Да они где угодно могли выходить на шоссе! И в Нижегородской губернии, и в Московской!
Владимирские чиновники веселели на глазах.
– Я непременно изложу это своему начальству, – продолжил Лыков. – И посоветую создать специальную группу…
– Под вашим началом! – подобострастно вставил Теренин.
– …под моим началом. Но с участием здесь присутствующих господ полицейских чиновников. Без них никак! Иначе дознание бесполезно. А вместе мы найдем этих негодяев и предадим суду.
– Отлично! Со своей стороны обещаю полное содействие, – твердо заявил тайный советник. – Позор, позор нам всем! Столько лет лилась кровь, а мы… а я… не в курсе дела. Найти этих сукиных котов!
Дознание происшествия в Давыдовской даче вышло на новый уровень. Искали уже не пропавших поджигателей силами надворного советника Лыкова. Ловили банду убийц, хищничающих много лет на территории нескольких губерний. И погубивших десятки людей.
Специальная группа была создана распоряжением министра внутренних дел. Возглавил ее Алексей. После страшной находки его акции поднялись. Он был уже не полоумный чудак, который видит в каждом прохожем уголовного и готов выслеживать его по ночам, прыгая из поезда. Лыков теперь стал сыщик от бога! Он зрил насквозь! Семь лет атаман гайменников жил у всех на виду. И ему сходило с рук. Человек, как другие… Но вот он налетел на Лыкова, и тот сразу его раскусил. Это было необычно и выказывало профессионализм сыщика. Зволянский ходил гоголем, сам министр похвалил надворного советника. Речь об отчислении в резерв больше не шла. Наоборот, Алексей сделался ключевой фигурой дознания. Начальство отдавало должное его наблюдательности и мужеству. Ведь он не только обнаружил притон, но и выбрался из него живым. Никому из жертв ранее это не удавалось. А Лыков прорвался с боем, выстоял один против пятерых. И с этого началось разоблачение банды.
Под начало Алексея перешли Рутковский, Лямкин и Чернов. После того как он оградил их от наказания, все трое были ему благодарны. И старались не за страх, а за совесть. Еще двух околоточных надзирателей прислал из Владимира губернатор. Люди были хоть и заурядные, но опытные. На них легла основная рутинная работа. И в дополнение к этим силам Лыков вызвал из Департамента полиции Валевачева. Тот занимался сводом и анализом всех добытых сведений. И колесо дознания завертелось.
Первым делом полицейские попытались установить личность преступников. Сергей Колобихин, Арсений Вагин, Гаврила Затылков, Сатредин Файзуллин и Матвей Емельянов. Так было указано в формулярах. Оказалось, что все эти имена – вымышленные. Нет таких людей! Семь лет назад Колобихин, или как там его, привел наниматься к Тистрову сразу всю артель. Тот принял их на службу и с той поры нечасто наведывался к лесникам. Это если верить Павлу Ниловичу… (Сам он, конечно, тоже попал под микроскоп.) Как теперь отыскать гайменников?
Тут опять первую скрипку играл Лыков. Он видел всех пятерых и сумел составить подробные приметы.
Хоть в доме было полутемно и находился сыщик в аховом положении. Но опыт и хладнокровие не подвели. Итак, что он мог использовать в поисках?
Колобихин ходил в чембарах[34]. Эти военные брюки абы кто не носил. По закону, чембары присвоены войскам Туркестанского генерал-губернаторства, а также Закаспийской и Семипалатинской областей. Лампасов и выпушек к ним не полагается, у генерала и у нижнего чина чембары совершенно одинаковы. Колобихин весьма походил на солдата. Знание французского языка говорило, что он мог быть и офицером. В Ташкент полетела телеграмма с приметами главаря.
Теперь Арсений Вагин. Рост у парня, как в первых ротах гвардейских полков. Умеет двигаться бесшумно; возможно, служил в охотничьей команде. Когда Арсюшка ударил сзади сыщика, Серый сказал: плохо бьешь, а еще кузнец! Важная оговорка.
Третьим надворный советник взялся за Файзуллина. У того была особая примета: седой клок в бороде. По ней гайменника опознали самым первым. По-настоящему его звали Саляхетдин Садеков. Крестьянин Казанской губернии, был замешан в разбое и покушении на жизнь десятского. Подозревался в убийстве богатого мещанина в Царевококшайске. Уголовная кличка Салейка Татарин. Скрылся от следствия семь лет назад, с тех пор нигде не проходил.
И, наконец, объектом поиска стала Манька Колягина, она же Швейкина. Откуда-то из-под Коврова… Алексей направил туда своего помощника, и Юрий отличился. Найти бабу было непросто. Колягина – это оказалось не фамилией, а кличкой. Просто она вышла замуж за Николая. Швейкина тоже было прозвище, уже второе. Поскольку баба умела кое-как шить и одевала непритязательных соседей. Установить подлинную личность бандитской кухарки помогла третья кличка – Взбрешная. Сварливый нрав выдал ее. Обыватели указали на ковровскую мещанку Марию Кутузову. Муж ее умер в тюрьме под следствием, подозревался в грабеже. Видимо, бабу тянуло на такой тип. И она поступила на службу к гайменникам.
Лыков поехал в Ковров. В этот город сходились некоторые ниточки. Надворный советник задался вопросом: а куда бандиты девали захваченных лошадей с экипажами? В Вязниках не продашь – заподозрят неладное. Нужно их перегонять в другие губернии. Но как? По Московскому шоссе, у всех на виду? Для скрытной эвакуации очень подходила Балахонка. Этот старинный тракт шел из Первопрестольной через Владимир и Ковров на Балахну и Нижний Новгород. Он был очень популярен у купцов до 1840 года. Тогда выстроили Московское шоссе, которое обошло Ковров стороной. С тех пор на ярмарку по Балахонке больше никто не ездил, тракт пришел в упадок. Очень удобно перебросить по нему трофейные повозки в уездный город. Возможно, что здесь у людей Колобихина находился покупатель на добычу.
Ковров понравился сыщику. Он выглядел значительно веселее убогих Вязников. Настоящий город!
Особенно красив вид с реки. Базарная улица, ранее именовавшаяся Набережной, так вообще была живописна. Три храма, гостиный двор, имелись каменные и полукаменные дома неплохой архитектуры. Сохранилась старинная планировка: пять улиц вытянулись вдоль Клязьмы, а девять поперечных нарезали их на аккуратные кварталы. С появлением же чугунки вокруг вокзала стал складываться новый центр. Вообще, город разросся и стал наряднее. Одних постоялых дворов в Коврове – два десятка! В полицейском управлении надоумили остановиться у Ковалева на Базарной, что в доме Мытарева.
