Игла смерти - Валерий Георгиевич Шарапов
Первых прибывших в Москву пассажиров оперативники встретили спокойно – их было немного, и каждого взгляды милиционеров успевали ощупать сверху донизу. Потом поток набрал силу, и пришлось покинуть буфетный столик.
Авиатора Старцев с Егоровым углядели в толпе одновременно. Его скорое появление стало большим сюрпризом, несмотря на то, что было ожидаемо и желанно. Не заметить Гулько было сложно. На этот раз он не маскировался, как в прошлый приезд, а пер напропалую. И не просто пер, а летел, будто за ним кто-то гнался от самого Новгорода.
– Он заметил наших! – догадался Егоров.
И верно – метрах в пятнадцати позади Авиатора таким же быстрым темпом топали Васильков с Горшеней.
– Давай, Вася, догоняй! – не поспевая за товарищем из-за проклятой ноги, скомандовал Старцев. – Его надо перехватить!
Покуда шли наперерез и сближались, не переставали удивляться странному виду и необычному поведению курьера. Судя по прошлым встречам, он был хитер и осторожен, а сегодня вдруг появился на вокзале без плаща, без головного убора и весь растрепанный. К выходу на Комсомольскую площадь он не семенил на полусогнутых ногах, а торопливо топал широкими аршинными шагами. В левой руке он держал пиджак, а в правой вместо чемоданчика мотался выцветший солдатский вещмешок. Эта была единственная вещица, роднившая его с толпой, потому как в послевоенное время с вещмешками ездили по делам многие мужчины любых возрастов. Все остальные параметры: рост, худоба, нервозность и торопливость – выдавали Авиатора с головой.
Быстро приближаясь к выходу, он беспрестанно озирался по сторонам и словно не видел шедшего наперерез Егорова. «Нагоним, никуда не денется!» – был абсолютно уверен в своих силах Василий. Его правая рука уже нырнула под полу пиджака и нащупала рукоятку торчащего за поясом пистолета. Он очень надеялся на то, что в здании вокзала палить не придется, но кто знает, сколь решительно настроен Борис Гулько?..
Внезапно слева – на десяток шагов ближе к выходу – случилась заминка. Кто-то кого-то толкнул, тот упал; идущие следом налетели на упавшего… Крики, ругань, свара.
Поток замедлил движение, уплотнился. Оперативники лавировали меж людей, пробираясь к мелькавшей голове Авиатора. Казалось, будто он рядом, протяни руку – и достанешь. А добраться до него сразу не получалось.
И вдруг в толпе нервно и коротко вскрикнул мужчина, а следом воплем ужаса отозвалась женщина.
– Уби-или!! – наполнился вокзал ее драматическим сопрано. – Мужчину уби-или!..
Авиатор исчез из поля зрения. Предчувствуя недоброе, Егоров растолкал столпившихся людей и увидел его… корчившимся на полу.
Упав перед курьером на колени, он перевернул его на бок. Рубашка на спине мужчины быстро окрашивалась в темно-красный свет.
– Расступитесь! Уголовный розыск! Дайте дорогу! – слышались со всех сторон голоса Старцева, Василькова, Горшени.
Авиатор мычал, беспокойно метался на каменном полу и вскоре потерял сознание.
Через десять минут к главному входу в Ленинградский вокзал подрулила карета «Скорой помощи». Носилки с бесчувственным Борисом Гулько загрузили в машину. Включив сирену, она понеслась в больницу НКВД.
Пятница 24 августа выдалась напряженной. Ближе к вечеру уставший и измотанный нервными сюрпризами Старцев тяжело поднялся по чугунной лестнице в управлении на второй этаж. По приказу комиссара Урусова он обязан был дважды в сутки докладывать о ходе оперативного расследования. С семи до восьми вечера наступало время второго доклада.
– Да, Иван, комиссар на месте, – улыбнулся добродушный и довольно бестолковый капитан Коростелев. – Проходи…
Разговаривая с кем-то по телефону, Урусов знаком пригласил Старцева присесть. Тот скромно устроился напротив большого стола начальника и принялся терпеливо ждать…
– Извини, Иван Харитонович, – комиссар положил трубку и закурил. – Выкладывай, как идет расследование.
Старший оперативно-розыскной группы намеренно начал доклад с провальной новости о неожиданном нападении на курьера на Ленинградском вокзале. Это было золотое правило в общении с начальством: начать с негативной информации, а закончить непременно позитивной. Бытовало мнение, будто после такого расклада начальство становилось добрее.
– …Два ножевых ранения в спину. Повреждено левое легкое, правая почка. Сердце не задето, но состояние тяжелое. В данный момент проводится хирургическая операция, – отрапортовал Старцев.
– Как же так, Иван Харитонович? – вскинул брови комиссар. – Вы вчетвером находились рядом и не заметили, кто его пырнул?
– Нет, к сожалению.
– Неужели с поезда шло так много народу?
– Так точно. На вокзале в тот момент было столпотворение. Да еще пособники нападавших специально устроили впереди завал, чтоб отвлечь внимание.
– Выходит, в устранении Гулько было задействовано несколько человек?
– Так точно. Мы когда разобрались, что к чему, сразу дали команду патрульным перекрыть выход из вокзала, но было уже поздно.
– Жаль. Очень жаль, – постукивая пальцем по папиросной коробке, проговорил Урусов. Лицо его сделалось мрачным, на лбу и у глаз образовались морщины. – Курьер мог бы рассказать много интересного. А теперь все зависит от врачей…
Потом он с минуту монотонно отчитывал Старцева за провал на вокзале. Слова комиссара больно били по самолюбию Ивана Харитоновича, подобно облезлому березовому венику, хлещущему по голому, распаренному в бане телу. И когда он, задумавшись, прервал свою речь, Старцев поспешил вынуть из рукава главную козырную карту:
– Мы тут сами, Александр Михайлович, разжились кое-какой информацией.
– Сами? Ну, так докладывайте – чего ж вы тянете?!
– При работе с архивными документами группой капитана Бойко выяснено, каким образом на территорию нашей страны попал немецкий наркотический препарат.
– Так-так! Это интересно, – вмиг оживился комиссар. От морщин не осталось и следа.
– Обезболивающее средство на основе сильнейшего наркотика было разработано и изготовлялось фармакологической компанией «Pharma Fausto-Rindon». Поставки в вермахт осуществлялись напрямую из Берлина. В феврале тысяча девятьсот сорок третьего года для поддержки шестнадцатой армии группы армий «Север» с берлинского аэродрома «Гатов» вылетели два транспортных самолета. Оба везли продукты, боеприпасы, почту, награды и медикаменты, среди которых был и наркотический препарат. По данным разведки Северо-Западного фронта, один из самолетов совершил неудачную посадку на тонкий лед озера Ильмень и затонул.
– Хочешь сказать, что криминальные элементы прознали о затонувшем самолете и… – комиссар выжидающе глядел на подчиненного.
– Так точно, Александр Михайлович. Глубина озера небольшая, и некая группа, включающая в себя одного или нескольких пловцов, таскает со дна пропитанные парафином упаковки с ампулами.
Размышляя, Урусов машинально потянулся за папиросами.
– Озеро Ильмень… Наслышан я о нем. В его окрестностях погиб мой старый товарищ. Очень упорные и жестокие там шли сражения. – Лицо его на секунду исчезло в клубах дыма. Развеяв их взмахами ладони, он сказал: – Давай поступим так, Иван Харитонович. Бери свою группу, десяток сотрудников из оперативного отряда и поезжай в Великий Новгород. Я свяжусь с начальником тамошнего угрозыска и попрошу оказать вам
