Хавьер Аррибас - Круги Данте
Пережив все это, обессиленный и печальный, с сильно бьющимся сердцем, поэт предпочел вернуться во дворец. Вольный воздух Флоренции был наполнен подозрениями.
Глава 42
Мрачные предчувствия Данте не замедлили оправдаться. Спокойствие было нарушено грубо, хотя поэт предвидел, что именно так и случится. Черная тень страха и какой-то дьявольской силы снова стала собираться над головами горожан. Одновременно небо опечалилось и снова превратило Флоренцию в город, покрытый тьмой. Франческо в очередной раз стал глашатаем смерти. Когда он вошел в комнату, несмотря на то, что еще не рассвело, Данте меланхолично наблюдал за дождем, который накрыл город. Почти в темноте ― комната была освещена только одной лампой, стоявшей на столе, ― он сидел, глядя в окно, и временами у него возникало ощущение, что дождь никогда не прекратится. Он слышал крики и топот погони на наводненных улицах, отличающиеся от звуков уличной жизни, свидетелем которой он был каждый день. Поэтому поэт и предположил, что что-то произошло. Теперь, видя лицо Франческо, он пришел к твердому убеждению, что произошло то, чего он боялся. Это не был язвительный и дурно воспитанный человек, который несколько дней назад задел его за живое, когда с нездоровым удовольствием сообщил об одном из этих чудовищных преступлений. Молодой человек был задумчив, с него на пол капала вода, собираясь в маленькую лужу ― доказательство его присутствия. Очевидно, он шел по этим улицам под дождем, прежде чем появился здесь. Его лицо было серьезным и казалось немного постаревшим. Данте первым нарушил молчание:
― Еще одно преступление, верно?
Франческо только кивнул, подняв раненую руку к голове и встряхивая волосы. Туча капель обрызгала комнату.
― Нет конца этим мучениям… ― сказал Данте с отсутствующим видом.
― На этот раз схватили двух преступников, ― неожиданно выпалил Франческо.
Данте изобразил удивление и пристально посмотрел на своего телохранителя. На лице молодого человека не было и тени удовлетворения.
― Тогда нам стоит поговорить с ними! ― воскликнул Данте с блеском в глазах.
― Сомневаюсь, что вам это удастся… ― пробормотал Франческо с отвращением.
― Они убиты? ― спросил поэт.
Франческо был взволнован, утомлен, раздосадован. Он посмотрел на раненую руку; только легкий блестящий от дождя шрам был напоминанием о тон стычке с Бирбанте. Близко прогремевший гром заставил его заговорить.
― Люди барджелло прибыли раньше…
― Граф не сможет теперь жаловаться на Ландо. ― С горькой иронией произнес Данте. ― Надеюсь, что, по крайней мере, они смогли вытянуть из них какое-нибудь признание.
― Им это не удалось, ― ответил Франческо уверенно.
Данте, оцепенев, смотрел на своего собеседника.
― У них есть средства. Я в этом вообще не сомневаюсь, ― произнес поэт.
― Однако это так, уверяю вас, им не удалось вытянуть из них ни единого слова, ― твердо сказал Франческо.
― Как ты можешь быть так в этом уверен? ― заинтригованно спросил Данте.
― Я предпочитаю, чтобы вы сами проверили, ― ответил он.
― Проверил? ― переспросил Данте удивленно. ― Как я смогу это проверить? Разве они не были схвачены людьми Ландо?
Франческо теперь стал спокойнее. Казалось, он чувствовал себя ответственным за то, что не торопился с задержанием этих несчастных, и не особенно хотел объясняться.
― Трупы у нас, ― сказал он, избегая смотреть в глаза Данте.
― Они убили задержанных, а потом отдали их тела вам? ― спросил поэт, абсолютно запутавшись.
― В действительности дело обстоит не совсем так, ― уклончиво ответил Франческо. ― Мы их купили.
Холодок пробежал по спине Данте. Не говоря ни слова, он посмотрел в окно: небо было серым.
― Благословенный святой Иоанн… ― грустно заговорил он. ― В твоем городе человеческая жизнь ничего не стоит, но покупают и продают трупы за пригоршню флоринов…
― Эти тела будут четвертованы или сожжены, ― пояснил Франческо. ― Я подумал, что вы захотите взглянуть на них, прежде чем это случится.
Данте продолжал задумчиво сидеть на месте, слушая удары грома. Создавалось впечатление, что поэт был очень далеко отсюда. Франческо снова попытался стряхнуть воду с волос, ожидая, пока поэт выйдет из оцепенения.
― Ты прав, ― наконец произнес Данте с дружелюбной улыбкой. ― Ты правильно поступил, Франческо. Теперь мы знаем, что это люди, а не демоны, мы увидим их тела. Будет трудно, но, может быть, удача поможет нам узнать о них, мертвых, больше, и мы получим ответ на один из тех вопросов, на которые они не смогли ответить, пока были живы, ― поэт почувствовал прилив сил и поднялся. ― Проводи меня туда и по пути расскажи мне подробно о том, что произошло.
Глава 43
Шестое из так называемых «дантовских преступлений» произошло этой ночью. Не было нужды, чтобы Франческо рассказал все Данте в подробностях, потому что поэт понял, что преступление было вдохновлено XVIII песней его «Ада»: наказание льстецов. Там терпели наказание даже самые могущественные в прошлом люди, погруженные в лужу с человеческими нечистотами. В этом случае поэт был снова убежден, что его произведение не предопределило выбор жертвы. Потому что никакого выбора не было. Кроме того, он не слишком хотел узнать подробности о несчастливом горожанине Флоренции, который стал главным героем этого происшествия. Вероятно, человек был выбран случайно, по воле провидения, которое руководило им, пока он не встретил, упав ничком в грязь, свой конец.
Убийцы переоделись простыми мусорщиками, собирателями экскрементов и городских отходов, чтобы воплотить свой жестокий замысел. Это было занятие, которое давало возможность передвигаться по ночному городу со своими свечами, и никто по собственному желанию не приблизился бы к грязным людям, занимающимся таким неприятным делом. Добрые горожане Флоренции, которые появлялись днем на городских улицах, оставляли после себя кучи грязи. Это были отходы. Кто-то менее удачливый должен был убрать грязь, чтобы улицы не превращались в зловонные места разложения.
На этих грязных и нездоровых улицах съедобные отбросы подбирали собаки, курицы или свиньи; но были и другие, менее пригодные остатки ― человеческие экскременты, которые горожане с легкостью и без предрассудков выкидывали из домов. Хотя теоретически каждый горожанин должен был поддерживать чистоту перед своим домом, на практике только дождь, когда шел с достаточной силой, избавлял город от того, чтобы он превратился в огромную клоаку под открытым небом. Поэтому коммуна решила передать обязанности по очистке беднякам, которые больше боялись голода, чем гниения или болезней. Одна из таких команд из четырех человек, вооруженных заступами и метлами, тащившая две повозки с нечистотами, могла возбудить больше отвращения, чем любопытства или подозрений. То же самое должен был чувствовать тот несчастный; последнее, что он увидел в этом земном мире, ― четверо грязных бездушных тварей, которые схватили его и замучили до смерти. Дождь еще не начался, с неба еще не полилась вода, когда на жертву напали на извилистых улочках вблизи площади Сан Лоренцо, на севере города. Внезапный взрыв бушующей бури в конце концов остановил убийц и отрезал им пути к отступлению. Если дождь начинал идти медленно и неохотно, то несколько сильных ударов грома известили о приближении мощной бури.
Кто-то, страдающий бессонницей и испуганный бушующей на улицах стихией, выглянул из дома и стал свидетелем жестокой пытки. Призывные крики этого свидетеля помешали убийцам, с другой стороны, им мешала толстая стена воды. Они попытались спастись бегством, на чем их жизни и закончились. По крайней мере, у двоих из них, потому что они столкнулись с людьми Ландо, которые совершали ночной обход и на время укрылись в таверне. Теперь, исполняя свои обязанности, они получили вознаграждение, поймав нескольких преступников. Двое сбежали; удивление солдат было не меньше, чем удивление спасавшихся бегством. Два других были схвачены сильными наемниками, которые случайно подумали, что стоит задержать тех, кто стремился убежать. Потом было просто: идти на крики, найти тело, усмирить угрозами вопящего свидетеля и других любопытных и найти своего начальника. Ландо, недолго думая, постановил задержать загадочных демонов, которые терроризировали город. Нужно было извлечь выгоду из предстоящей городской благодарности. Одновременно он был осторожным и благоразумным ― способности, которые, однако, не украшали его личность. Он тайно перевез двух задержанных и их жертву к себе. Он не хотел, чтобы город возмутился из-за нового происшествия или чтобы люди наместника оспорили факт поимки.
Ночь и рассвет должны были стать для двух преступников особенно длинными и мучительными. Униженные и яростно мучаемые, они должны были желать смерти с той же страстью, с которой принимались за свои преступления. Но, несомненно, их тюремщики заверили их, что они не покинут этот мир просто так. Данте содрогнулся, подумав о тех, кто должен был вырвать жизнь у кого-то в подобной ситуации, и об убийцах, которые побороли инстинкт выживания, моля о смерти. Он видел людей, гниющих до костей из-за болезни и все же хватающихся за жизнь до последнего вздоха; он видел приговоренных к смерти, которые не теряли надежды до последнего блеска топора или последней конвульсии от затягивающейся на их шее петли. А здоровые люди, полные жизни, после многих часов пыток молили Бога как можно скорее перерубить нити, которые связывали их с миром.
