Сезон свинцовых туч - Валерий Георгиевич Шарапов
– Вам сюда? – покосился на пассажира водитель.
– Нет, еще чего, – встрепенулся Светлов. – Давайте дальше, там вроде есть проезд…
Водитель пожал плечами, сбавил скорость. Одна из полос осталась свободной, машины с трудом, но проезжали. Толпа не обращала на них внимания. Мимо проплыл офицер с сигариллой – прервал процесс табакокурения, проводил машину долгим взглядом. Несколько солдат как по команде повернули головы. Момент был не самый приятный, предательски дрожали колени, по позвоночнику, казалось, ползла холодная змейка. Останавливать их не стали, это окончательно закупорило бы дорогу. Военные и жители города, недовольные «вмешательством СССР в дела суверенного государства», остались сзади. Вадим сидел как истукан, водитель поглядывал на него с растущим любопытством. Он остановился метров через сто – почему-то на противоположной стороне дороги. Машину закрыли наползающие на тротуар ветви.
– Выходите, вам же не нужно дальше… господин из Румынии? – иронично произнес таксист. – Здесь вас никто не увидит. Попробуйте воспользоваться одним из боковых переулков – есть шанс, что туда не добрались солдаты. Поторопитесь, я вас не выдам… и не забудьте рассчитаться.
Ох уж эти всезнающие и проницательные таксисты… Вадим сунул парню купюру, поблагодарил, двинулся в обратном направлении. За деревьями шумела толпа. Он свернул в безлюдный переулок, зашагал по дорожке. Помимо главного входа, существовали еще два. «Хозяйственные ворота» на параллельной улочке – их использовали для вывоза мусора и доставки всего необходимого для посольства. Про эти ворота все знали – там, без сомнения, военные. Пропустят ли, вопрос интересный. Что-то подсказывало, что нет. В переулке имелась еще одна калитка, она сливалась с каменной оградой, пряталась за листвой. Майор прошел мимо, засаду не обнаружил. Дверь была закрыта. Вернулся, еще раз осмотрелся. Зачем-то постучал, смерил на глазок высоту забора. Средства сигнализации не волновали, он пока еще свой. Подтащить к забору нечего, без посторонней помощи не перелезть. Но нужно было что-то решать, пока не появились солдаты. Вадим стал озираться: найти бы пару ящиков. Скрипнула дверь, высунулся человек, посмотрел по сторонам.
– Давайте в темпе… – прошипел он.
Дважды просить не пришлось. Это был один из подчиненных Каморного, смутно знакомое лицо. Вадим припустил к двери, протиснулся внутрь.
– Ну вы даете, – покачал головой охранник, блокируя дверь. – Вадим Георгиевич, если не ошибаюсь? Добро пожаловать на родину, давненько вас не видели.
– Спасибо, товарищ… – Навалился нелепый нервный смех, Вадим прислонился к стене. Пот хлестал водопадом. На родине было хорошо, вот только долго ли эта территория останется родиной?
– Вы в порядке? – спросил охранник. – Медицинская помощь не требуется? Неважно выглядите, товарищ Светлов. Про вас недавно вспоминал Алексей Леонидович – разорялся, мол, где вас черти носят в такое непростое время.
– Работал, дружище. – Вадим оторвался от стены. – Помощь не требуется, все в порядке. Спасибо, что впустили. Других без вести пропавших нет?
– Бог миловал, товарищ Светлов. Все началось в шесть утра – накрыло как грозой, мать ее… Посольство окружили, выходы перекрыли. Хорошо, что это было рано утром – все сотрудники находились в посольстве, не успели разъехаться.
Еще раз поблагодарив, Вадим припустил через сквер. В коридорах посольства стояла тревожная тишина. Иногда пробегали люди, молчаливые, взволнованные. Главные события разворачивались снаружи, у выезда на Аламеда. Люди стояли вплотную к решетке, сыпали проклятья в адрес Советского Союза, из-за которого, по их мнению, жизнь в стране стала невыносимой. Впрочем, вряд ли это было их мнение. В толпе преобладали люмпены, многие были выпившими, у других как-то подозрительно поблескивали глаза. Мужчины, женщины, подростки, возбужденные лица. Решетку уже не трясли, она обладала запасом прочности. На территорию посольства летели камни, палки, какой-то мусор. Яйца не бросали – их в этой стране предпочитали есть. Перед решеткой внутри посольства выстроилась жидкая цепочка офицеров в штатском. Парни сохраняли невозмутимость, следили, чтобы в них не летели посторонние предметы. Сотрудники посольства укрывались за машинами, жались к крыльцу. Толпа на улице начала нестройно скандировать: «Русские, убирайтесь прочь!» Где-то среди голов прятался дирижер.
– Это вы? – резко повернулся Андрей Николаевич Стоцкий – бледный, с подрагивающей жилкой на виске. – Откуда вы взялись, позвольте спросить? Вас потеряли, от вас не было никаких известий… – Глаза первого секретаря посольства смотрели въедливо, с подозрением. Он не соответствовал этикету работника посольства – брюки, вполне уместные для пикника, висели мешком, ворот рубашки был расстегнут, на боку чернела грязь – видимо, прилетело от «протестующих».
– Надеюсь, не дошло до самых страшных подозрений, – усмехнулся Вадим. – Не уверен, Андрей Николаевич, что обязан перед вами отчитываться. Ведь должен кто-то работать в это неспокойное время, верно?
Стоцкий вспыхнул, хотел ответить резкостью, но послышался шум. Один из охранников у решетки не успел увернуться, брошенный камень попал ему в бок. Сотрудник морщился от боли, потирал ушибленное место.
«Товарищи, не поддавайтесь на провокации! – кричал кто-то. – От нас только этого и хотят!»
Из здания вышел белый как мел посол Девятов, решительно зашагал к калитке, отстранил охранника, пытавшегося его остановить.
«Офицер, вы можете сюда подойти?» – крикнул он по-испански, поднял руку и щелкнул пальцами.
Капитан, к которому обращался посол, и ухом не повел, только сухо усмехнулся. Не полез бы он через эту толпу, чтобы пообщаться с советским послом. Толпа загудела, пришла в движение. В ней явно находились кукловоды, побуждающие на те или иные действия. Из толпы полетели палки, ругательства. Охранники промедлили. Девятов споткнулся, машинально прикрыл голову рукой. Его прикрыл заместитель Левицкий, еще один товарищ пришел на помощь – военный атташе Веселовский. Бежал из караулки начбез Каморный, его щеки раздувались от возмущения. Толпа опять входила в азарт, стала трясти решетку. Патлатый отрок с безумно горящими глазами полез на нее, но окрик незримого кукловода вынудил спрыгнуть.
– Черт, они же собираются пойти на приступ! – выкрикнул из кучи людей Байкалов Олег Денисович – третий секретарь посольства. Он был нездорово возбужден, его щеки пылали. – Алексей Леонидович, выдайте нам оружие, мы будем защищаться, пусть только попробуют сюда войти!
– Олег Денисович, может, без фантазий? – рассердился Каморный. – Выполняйте свои обязанности, а мы будем выполнять свои! Никто не имеет права войти без санкции на территорию суверенного государства! Трезвые головы понимают, что это равносильно объявлению войны!
– Ага, будете им объяснять, – проворчала стоящая неподалеку Адамович Оксана Викторовна. К прежнему образу серой мыши добавилось повышенное потоотделение и какая-то нехарактерная неряшливость. – Разве этим людям можно что-то объяснить? Они же пьяные или под наркотиками, я не знаю… Ворвутся, все сметут, потом военные скажут, что не смогли остановить возмущенный народ… Вы слышите, что они выкрикивают? Требуют освободить политических заключенных. Как вам такое нравится? О каких, интересно, политических заключенных идет речь?
– О, и вы здесь, – проворчал, пожав протянутую руку, Петр Иванович Войтенко, второй секретарь. Человеку хватало выдержки, но лицо посерело, четко проявились морщины. – Вас, Вадим Георгиевич, не иначе парашютом сбросили, – пошутил он натужно. – Что творится в большом мире, вы в курсе?
– Мы догадываемся, не без этого, – спотыкаясь, произнес взъерошенный Роберт Янович Ульманис. В это утро он был вылитый Паганель – популярный герой известной книги Жюля Верна. – Но хотелось бы знать что-то более существенное, если позволите. В посольстве с раннего утра отключены телефоны, не работают телефаксы, глушится радиосвязь. Мы в вакууме, отрезаны от внешнего мира, получить
