Дэвид Дикинсон - Покушение на шедевр

Он перевел взгляд на горизонт за мокнущим под дождем парком. Что это за место? Когда приедет Имоджин, сказал он себе, пора будет всерьез подумать о побеге.

Лорд Фрэнсис Пауэрскорт лежал на ковре в своей гостиной и разглядывал большую карту Англии. Он позаимствовал из детской красный карандаш и провел линии, соединяющие те города, где есть соборы, друг с другом и с Лондоном. Теперь карта, исчерченная красными линиями вдоль и поперек, стала похожа на схематическое изображение кровеносной системы. Ну вот, подумал он, если бы я хотел побывать на вечерне во всех соборах, как бы я поступил? На каждый собор уходит по одному дню. Хорас Алоизиус Бакли был в Оксфорде в четверг, пять дней назад. Разумно было бы поехать оттуда дальше, в Херефорд, Вустер и Глостер. Это займет время до воскресенья. Если допустить, что последний пункт — Глостер (а Пауэрскорт прекрасно понимал, что все его допущения до единого могут оказаться ложными), то в понедельник можно посетить вечернюю службу в Бристоле, а во вторник — в Уэльсе. А вдруг в эту самую минуту Хорас Алоизиус Бакли любуется великолепной резьбой на фасаде Уэльского собора, готовя себя к очередной порции вечерних молитв? Оттуда он, пожалуй, вернулся бы в Лондон. Норидж выглядел заманчиво. То же самое можно было сказать и о Или, и о Питерсборо. Пауэрскорт понимал, что бессмысленно метаться от собора к собору в погоне за блуждающим паломником. Надо устроить засаду где-нибудь посреди маршрута и ждать там дня три-четыре. Линкольн, решил он, мрачно уставившись на этот кружочек на карте. Вот где лучше всего дожидаться Бакли.

— Что ты делаешь, Фрэнсис? — Леди Люси незаметно для него вошла в кабинет и теперь стояла рядом. Она знала, что порой ее муж бывает способен на эксцентричные поступки, но это выглядело немного чересчур даже для Фрэнсиса.

— Планирую поездку, Люси. Хочу устроить перехват, — пояснил Пауэрскорт, вставая на ноги и виновато улыбаясь жене.

— А мне можно поехать с тобой? — спросила практичная леди Люси.

— Конечно, — ответил Пауэрскорт, — но, боюсь, это будет скучновато. Если только ты не любительница вечерних служб.

— Я очень люблю вечерние службы. Но у меня есть для тебя важные новости. Я говорила с родственниками.

Пауэрскорт мысленно застонал. Рассказ об этом мог занять недели и месяцы, если не годы. Основной состав родственников его жены — все эти братья, сестры, дяди, тети и их многочисленное потомство — обеспечил бы аншлаг на вечерне в любом соборе Британии. А если добавить к ним людей с периферии фамильной диаспоры леди Люси, двоюродных и троюродных вкупе с их отпрысками, в главном нефе и яблоку было бы негде упасть.

— Нечего корчить такую мину, Фрэнсис, — в свою очередь, улыбнулась леди Люси. — Я пытаюсь помочь тебе в расследовании.

— Прими мою благодарность, Люси, — сказал Пауэрскорт, ободренный мыслью, что ему не придется лично встречаться со всеми членами клана. — И что ты обнаружила?

— Ну, — ответила леди Люси, опускаясь в кресло у камина, — я подумала, а не поспрашивать ли мне насчет этих торговцев произведениями искусства. Кларки — старинная фирма, у них нет никаких семейных тайн. Правда, один давний владелец сбежал с соседской женой.

— Да что ты? — удивился Пауэрскорт. — И далеко ему удалось уйти?

— Боюсь, что только до Дувра. Там сыновья нагнали его и убедили вернуться. Он уже собирался сесть на пакетбот, идущий в Кале.

— Должно быть, они нашли очень убедительные аргументы — я имею в виду сыновей, — сказал Пауэрскорт, испытующе глядя в глаза леди Люси.

— В тот день аргументами были не слова, а пистолеты. Говорят, отец так и не простил сыновей до конца жизни. Впрочем, это не важно. Теперь Капальди — они родом из Италии. На вид убежденные католики, водят дружбу со всей этой компанией из Бромптонской молельни.

Перед мысленным взором Пауэрскорта вдруг встала комната Кристофера Монтегю на Бромптон-сквер — пустые книжные полки, пустые шкафы, труп хозяина с ужасными ранами на шее — всего в какой-нибудь сотне ярдов от католического храма.

Леди Люси помедлила.

— Значит, остаются Декурси и Пайпер, — сказал Пауэрскорт, готовясь услышать какое-нибудь шокирующее откровение. — У кого из этих двоих более интересное прошлое?

— У Декурси, Фрэнсис. У Эдмунда Декурси.

Внезапно Пауэрскорт вспомнил, как Люси рассказала ему одну историю — это было, когда он расследовал смерть принца Эдди, герцога Кларенсского и Авондейлского. В той сказке фигурировали влюбленный юноша, его мать и — его мертвая жена у подножия лестницы, ведущей в ее сад.

— Ты наверняка знаешь, Фрэнсис, что в роду Декурси три ветви.

Пауэрскорт этого не знал, но энергично кивнул в знак подтверждения.

— Одни живут в Кумбрии, — продолжала леди Люси. — Огромное поместье, куча денег, занимаются только охотой да рыбалкой… в общем, с ними все понятно. Потом есть ноттингемширские Декурси, сделавшие бешеные деньги на угле. А теперь самое любопытное, Фрэнсис: Эдмунд Декурси говорит, что он из ноттингемширских Декурси. Но это не так. Он совсем из другой ветви рода.

Пауэрскорт представил себе род Декурси в виде железнодорожной схемы, расползшейся по всей Англии, — красные линии, соединяющие Кумбрию с Ноттингемширом. Возможно, с пересадкой в Йорке.

— Так откуда же он? — спросил Пауэрскорт. — И почему лжет о своем происхождении?

— Почему он лжет, я могу только догадываться, — ответила леди Люси, пытаясь, по примеру своего мужа, строго придерживаться фактов. — Но родом он из Норфолка. Норфолкские Декурси столетия жили в огромном доме поблизости от моря, недалеко от Кроумера. Но сейчас они разорены. Отец Эдмунда Декурси, Чарлз Уиндем Декурси, сбежал на юг Франции с какой-то тамошней жительницей. Он бросил в Норфолке троих детей — старшего, Эдмунда, и двух его сестер. Потом этот Чарлз Декурси прижил еще двоих с француженкой. Когда он умер, обнаружилось, что он промотал большую часть семейных капиталов. То, что осталось, поделили между английской ветвью, включая мать Эдмунда, и французской семьей. Но остались там сущие крохи. Большой дом закрыт. Теперь в нем никто не живет. Эдмунд же занялся искусством.

У леди Люси было грустное лицо: ведь за этим сухим отчетом о разделенной надвое семье крылось столько душевных терзаний.

— А где сейчас его мать и сестры?

— Они за границей. Жизнь там гораздо дешевле.

Пауэрскорт задал вопрос, который напрашивался сразу.

— Но зачем Эдмунду лгать о своей семье? Разве зазорно жить за границей? Люди то и дело ездят на юг Франции или в Италию. И потом, может ли его мать вольготно чувствовать себя во Франции, где она постоянно рискует наткнуться на любовницу своего мужа в булочной, парикмахерской или еще где-нибудь?

— На юге Франции вообще-то довольно просторно, — заметила леди Люси. — Думаю, парикмахерских там на всех хватит.

— В Норфолке у этой семьи наверняка было много картин, — сказал Пауэрскорт. — Эдмунд мог войти в мир искусства, чтобы сбыть их за хорошую цену. Получив таким образом достаточно денег, он сможет вернуть семью обратно домой.

— Но это еще не объясняет его лжи, — заметила леди Люси.

— Или, — продолжал Пауэрскорт, быстро перебирая в уме факты, накопившиеся за время расследования гибели Кристофера Монтегю, — предположим обратное. В норфолкском доме нет картин. Декурси нанимает художника для изготовления фальшивок. Может, это вообще член его семьи — вдруг одна из сестер не понаслышке знакома с кистями и краской? Или какая-нибудь разочарованная местная знаменитость, которой позарез нужны деньги. Каждый раз, пересекая Ла-Манш, чтобы увидеться с семьей, Декурси привозит обратно партию подделок — прячет их на дне чемодана, среди принадлежностей для рыбной ловли, да мало ли где еще. Кто-нибудь знает, куда именно уехали мать и сестры Декурси?

Леди Люси помедлила, прежде чем ответить. Ей смутно помнилось что-то необычное.

— Корсика, — наконец сказала она. — Северная Корсика. По-моему, местечко называется Кальви.

— Кальви? — отозвался Пауэрскорт и вдруг вспомнил, как Джонни Фицджеральд рассказывал ему о большом коробе с картинами, принесенном в Галерею Декурси и Пайпера. Какими были его точные слова? «На нем стоял обратный адрес — то ли Кальви, то ли Гальви, что-то в этом духе».

Он поднял валявшийся на полу атлас и принялся лихорадочно листать его. Ирландия — не то. Шотландия — не то. Франция — вот оно! Под ее южным побережьем была Корсика — ее северная оконечность, как палец, указывала на итальянскую Ривьеру. А у залива на этой северной оконечности находился городок Кальви.

Он показал карту леди Люси и улыбнулся ей.

— Мы отправляемся в путешествие, — сказал он. — Что ты знаешь о Корсике, Люси?

Леди Люси задумалась.