Эллис Питерс - Выкуп за мертвеца
В келью хлынул солнечный свет, затопив зелень, и левая, здоровая рука Элиуда, ища утешения, ухватилась за руку брата Кадфаэля и прижала ее к бешено бьющемуся сердцу. Кадфаэль не трогал юношу, выжидая, когда утихнет буря. Тот успокоился, и монах осторожно убрал руку.
— Но она не знает, кто я… — горестно прошептал Элиуд. — Что я наделал…
— Ей достаточно знать, что вы любите друг друга. Вина или невиновность, добро или зло едва ли могут изменить отношение Кристины к тебе. Дитя, тебе предстоит прожить еще по крайней мере лет тридцать, и будет брак, дети, слава, искупление, святость. Все содеянное, разумеется, важно, но еще важнее то, что предстоит сделать. Кристине известна эта истина. Когда она все узнает, она, конечно, расстроится, но не переменится к тебе.
— Мне предстоит прожить какие-нибудь недели, в лучшем случае месяцы, но никак не тридцать лет, — тихо сказал Элиуд, спрятав разгоряченное лицо под одеяло.
— Только Бог определяет этот срок, — возразил Кадфаэль. — Не короли и не судьи. Человек должен быть готов жить и умереть, ибо ему не избежать ни того ни другого. Кто знает срок искупления и тяжесть расплаты, которой у тебя потребуют?
Тут Кадфаэль поднялся со своего места, так как мельник Джон вместе с двумя соседями, которым залечивали царапины, полученные в бою, внесли Элиса и поставили его кровать рядом с Элиудом. Это было очень кстати: надежда уже проникла в душу Элиуда, как бы он ни сопротивлялся, и воссоединение со своей половиной пойдет ему явно на пользу. Кадфаэль наблюдал, как ловко мельник Джон ухаживает за раненым. Джон провел некоторое время в келье с Элисом и Мелисент, беседуя с ними. Он успел привязаться к Элису как к смелому и смышленому юноше. Очень нужный человек, этот мельник Джон. Такому силачу нипочем взять на руки спящего и перенести его, не потревожив его покой. К тому же Джон всецело предан сестре Магдалине, власть которой здесь так же сильна, как власть королевская.
Весьма ценный союзник.
Ну что же…
На следующий день в обители воцарилась тишина, словно все ходили на цыпочках, затаив дыхание, с особым рвением и благоговением придерживаясь всех монастырских правил. Никогда еще ритуалы бенедиктинского ордена не соблюдались в обители у Брода Годрика столь неукоснительно. Мать Мариана, маленькая высохшая старушка, видела перед собой сестер, осененных божественной благодатью. Двух гостей монастыря, лежавших на соседних кроватях, оставили в покое, и даже Мелисент, которая больше не была послушницей, с ясным, спокойным лицом занялась какими-то делами и не входила в келью к Элису и Элиуду.
Брат Кадфаэль, прослушав службу и вознеся пламенные молитвы, отправился вместе с сестрой Магдалиной к соседям, которым она залечивала незначительные раны.
— Ты очень устал, — заботливо заметила сестра Магдалина, когда они вернулись к позднему ужину и повечерию. — Завтра будешь спать до заутрени, ты же не отдыхал уже три ночи. Попрощайся с Элисом сегодня вечером, так как его увезут на рассвете. Да, чуть не забыла! Мне, пожалуй, не помешала бы еще одна фляжка твоего макового отвара. У меня кончился, а завтра нужно будет навестить одного больного, который не спит от боли. Не дашь ли ты мне этого отвара?
— Охотно, — ответил Кадфаэль и пошел за горшочком, который ему прислал из Шрусбери брат Освин.
Сестра Магдалина принесла большую зеленую фляжку, и монах молча наполнил ее.
Кадфаэль проснулся рано, но не стал вставать — намеки он понимал. Он слышал стук копыт, голос привратницы и другие голоса, изъяснявшиеся по-английски и по-валлийски, в том числе, конечно же, голос мельника Джона. Но Кадфаэль не вышел их проводить.
Когда он встал к заутрене, валлийцы, по его расчетам, были в пути уже часа два. Им дали на дорогу все необходимое, и у них был пропуск, выданный Хью Берингаром. Привратница проводила их в помещение, где лежал Элис ап Синан, и мельник отнес его, закутанного в теплые одеяла, и уложил на носилки. Мать Мариана поднялась, чтобы благословить их в путь.
После заутрени Кадфаэль, как обычно, пошел проведать своего подопечного. Два часа — срок уже вполне приличный. Надо же было кому-то войти первым, — разумеется, его опередила Мелисент, — так что он был первым из, так сказать, непосвященных .
Монах остановился на пороге. В полумраке он увидел два бледных лица — юная парочка сидела щека к щеке. Мелисент, примостившаяся на краешке кровати, поддерживала больного, который пытался сидеть прямо. На голые плечи юноши был наброшен плащ. Глаза, пристально смотревшие на Кадфаэля, были не карие, а темные, как черные кудри молодого человека.
— Пожалуйста, сообщи лорду Берингару, — попросил Элис ап Синан, — что я отослал своего молочного брата и готов отвечать за все, что он сделал. Он сунул голову в петлю ради меня, а теперь я сделаю это ради него.
Элис закончил свою речь, перевел дух и поморщился от боли, но лицо его теперь стало спокойным, так как больше не нужно было ничего скрывать.
— Я сожалею, что мне пришлось обмануть мать Мариану, — сказал он. — Передай ей, что я прошу прощения, но у меня не было выхода. Мне бы не хотелось, чтобы кого-нибудь обвинили за мои деяния. Я рад, что зашел именно ты. Пошли известие в город, мне бы хотелось поскорее покончить с этим. Элиуд теперь в безопасности.
— Я выполню твое поручение, — серьезно сказал Кадфаэль. — Оба поручения. И не задам ни одного вопроса. Даже о том, участвовал ли Элиуд в этом заговоре.
Брат Кадфаэль и так знал ответ. В отличие от тех, кто намеренно ничего не видел и не слышал, Элиуд, конечно, был не в курсе дела. Когда действие макового отвара кончится, валлийцы, следующие с носилками в Уэльс, обнаружат, что у них на руках безутешный калека. Но в конце этого вынужденного побега, что бы там ни решил на этот счет Овейн Гуинеддский, Элиуда ждала Кристина.
— Я сделал все, что мог, — серьезно сказал Элис. — Кристину известят, и она выйдет ему навстречу. Конечно, придется нелегко, но все-таки он будет жить.
Оба влюбленных очень повзрослели с тех пор, как Элис ап Синан впервые появился у Брода Годрика вместе с налетчиками. Он теперь ничем не напоминал того юношу, который с невинным лицом вымещал зло на своих стражниках, осыпая их оскорблениями по-валлийски. А в Мелисент никто бы не узнал девушку, собиравшуюся постричься в монахини, не имея ни малейшего понятия ни о браке, ни о монашеском призвании.
— Ну что же, организовано безупречно, — сказал Кадфаэль беспристрастным тоном. — Пойду и поставлю всех в известность — здесь и в Шрусбери.
Он уже почти прикрыл за собой дверь, когда его окликнул Элис:
— Зайди потом ко мне и помоги одеться. Хотелось бы встретить Хью Берингара на ногах и в приличном виде.
Днем Элис встретил Хью Берингара именно так. Тот прибыл расследовать исчезновение преступника. У Хью был хмурый вид, черные брови насуплены. В скромной гостиной матери Марианы перед ним стояли Элис и Мелисент. Кадфаэль надел на юношу рубашку, штаны и куртку, а Мелисент расчесала ему густые волосы, так как из-за боли в руке он не мог справиться с этим сам. Сделав первые нетвердые шаги, он сильно рисковал упасть, и сестра Магдалина, бросив на него оценивающий взгляд, принесла палку. Когда Элис был готов, он выглядел совсем юным, опрятным и торжественным, но несколько напуганным. Юноша стоял слегка согнувшись, так как из-за сломанного ребра дышал он с трудом. Мелисент готова была подхватить его.
— Вместо себя в Уэльс я отправил Элиуда, так как обязан ему жизнью, — вымолвил Элис, напряженный от страха и решимости. — Но я в вашем распоряжении, и вы можете делать со мной все, что сочтете нужным.
— Ради Бога, сядь, — резко остановил его Хью. — Мне не нужны мученики. Сядь и успокойся. Меня не интересуют герои.
Покраснев, Элис послушно сел, не сводя глаз с мрачного лица шерифа.
— Кто тебе помогал? — с ледяным спокойствием спросил Хью.
— Никто. Я один осуществил этот план. Люди Овейна поступили так, как я им велел.
Утверждая это, Элис ничем не рисковал, так как валлийцы были уже далеко, в Уэльсе.
— Мы осуществили этот план, — твердо сказала Мелисент.
Хью оставил ее слова без внимания или сделал вид.
— Кто тебе помогал? — с ударением повторил он.
— Никто. Мелисент знала, но не принимала участия. Я один виноват во всем.
— Значит, ты один перенес своего двоюродного брата в другую кровать. Просто чудеса! Человек, который не может ходить, берет на руки и переносит другого. Насколько мне известно, Элиуда ап Гриффита отнес на носилки некий мельник из этих краев.
— Внутри было темно, да и снаружи только начинало светать, — твердо сказал Элис. — И я…
— Мы, — вмешалась Мелисент.
— …я хорошо укутал Элиуда, так что его не было видно. Джон лишь предложил помочь из доброго отношения ко мне.
— Элиуд знал об этом заговоре?
— Нет! — с жаром выпалили оба.
