Йен Пирс - Гибель и возрождение
Все закивали с разной степенью энтузиазма. Джулия была еще достаточно молода и горела желанием поучаствовать в настоящем деле, остальные видели впереди лишь долгий, унылый вечер.
Из офиса Флавия направилась домой к Менцису на виа Монторо. Американец целиком погрузился в работу; Аргайл наблюдал за ним, развалившись на полу. Он решил, что там удобнее, чем на диване.
«Одигитрия» стояла на мольберте, повернутая к свету. Икона и впрямь была небольшая, как говорил Аргайл, и такая темная, что Флавия долго вглядывалась, прежде чем различила слегка надменное лицо на старой, изъеденной жуком-древоточцем доске. Даже зная, что это подделка, она испытала странное стеснение в груди. Должно быть, в полумраке церкви, в золотом окладе, украшенном драгоценными камнями, в мягком мерцании зажженных свечей оригинал производил еще более сильное впечатление.
Возможно, дело также в размере, подумала она. Небольшая скромная картина быстрее находит отклик в душе, чем огромное напыщенное полотно.
В то же время представленная всего лишь копией, вырванная из тишины и покоя монастырских стен, лишенная аромата благовоний и роскошного золотого облачения, она, казалось, не стоила того шума, который поднялся из-за ее исчезновения. Даже если бы она была уже полностью дописана и свежая краска не блестела бы в лучах вечернего солнца.
— О Боже! — вздохнула Флавия. — Вы не успеете.
Менцис, раздосадованный ее словами, скривился:
— Позвольте вам заметить, что я работаю над ней всего четыре часа. Я вкалываю как проклятый, и она будет готова вовремя. Так что займитесь своим делом, а я займусь своим. Смотрите.
Он осторожно развернул мольберт.
— Старый дуб толщиной в одну восьмую дюйма. Сколько времени я потратил, пока нашел на территории монастыря подходящий материал! Мне пришлось собственноручно вырезать эту грязную доску из церковной лавки в Сан-Джовании. Я думаю, она сойдет за пятнадцатый век. Мне пришлось затемнить ее и замазать грязью края, чтобы замаскировать свежие срезы. И потом, не забывайте: я пишу икону по памяти. Базовый слой оригинала представляет собой нечто вроде смолы, он пузырится и проступает сквозь краску, создавая эффект…
— Хорошо, хорошо, — остановила его Флавия. — Я просто проявила естественное беспокойство. Так вы говорите — успеете?
— Сколько времени у меня в запасе?
— Крайний срок — восемь утра.
Состроив гримасу, он что-то вычислил в уме, потом сказал:
— Успею. Возможно, это будет моя лучшая работа. И уж точно — самая быстрая.
— Жаль, никто об этом не узнает.
— Многие великие художники работали анонимно. Например, мы не знаем, кто написал оригинал этой иконы. Ладно, если вы посидите тихо…
Он снова начал работать, а Флавия взволнованно мерила шагами комнату, с тревогой посматривая на мольберт. Наконец Менцис не выдержал:
— Слушайте, уходите отсюда. Вы не даете мне сосредоточиться. Погуляйте, попейте кофе, купите газету, в общем — займите себя чем-нибудь. И захватите с собой своего приятеля. Его храп меня отвлекает.
— Какой нервный, — сказал Аргайл, когда они с Флавией расположились в кафе напротив дома Менциса. — Я, между прочим, помогал ему в монастыре — держал пилу и стирал пыль с органных труб. Потом я растирал и смешивал краски. А еще лазил в трубу за сажей для обратной стороны доски и растворял ее в этаноле. Да я практически не знал ни минуты отдыха с этим Менцисом.
Он выпил кофе одним глотком и заказал еще.
— Но, честно говоря, я получал удовольствие, помогая ему. Это так увлекательно — подделывать картины. И очень прибыльно. Как тебе удалось уговорить его сотрудничать с вами? Ты уверена, что твоя задумка удастся?
Флавия пожала плечами. Подделать картину за двенадцать часов не так уж трудно, тем более что Харанис имел смутное представление о том, как она выглядит. Дополнительным плюсом было то, что икона сильно потемнела от времени. Конечно, надеяться на то, что она сможет обмануть специалиста, не приходилось, да и Харанис при более внимательном рассмотрении тоже разберется, что к чему. Но такой возможности они ему не дадут. Картина пробудет у него в руках всего несколько минут. Ради Хараниса Менцис не стал бы особенно стараться, пытаясь выдержать стиль и достичь божественной ясности взгляда, свойственной оригиналу. Обмануть Хараниса было легко. Обмануть Мэри Верней — гораздо труднее.
К сожалению, полиция не смогла привлечь к работе профессионалов, пришлось довольствоваться услугами Менциса. Бруно Масколино, к примеру, был бы счастлив помочь им, пообещай они ему скостить пару месяцев срока, и справился бы с работой гораздо успешнее. Но он не видел оригинала; только Менцис успел изучить его достаточно хорошо, когда выбирал способ обновления картины. Таким образом, он был единственным человеком, к кому они могли обратиться. Но он выдвинул массу условий.
— Я пообещала ему сделать официальное заявление относительно его непричастности к какому бы то ни было криминалу, выступить с критикой в адрес недоброжелательно настроенной прессы и использовать все влияние Боттандо, чтобы ему достался контракт на реставрацию Фарнезины.
— Неплохая сделка. А ему можно доверить Фарнезину?
— Ты знаешь, сейчас мне все равно, даже если этот потолок превратится в мультяшку от Уолта Диснея. Я даже не знаю, можно ли ему доверить подделку «Одигитрии». Других людей у нас просто нет. Ну, что ты скажешь?
Аргайл поскреб подбородок и осторожно заметил:
— Может, что и получится. Он же сам сказал: главный его козырь — темное изображение, а также то, что никто из преступников не видел картину без оклада. В худшем случае Мэри Верней решит, что ее реставрировал абсолютный дилетант. Мне вообще уже кажется, что он не такой уж вспыльчивый и невыносимый. Он даже может быть деликатным. Он не слишком любезен, но грубияном я бы его тоже не назвал. Честно говоря, мне он понравился. Мы очень мило поболтали, пока пилили доску и готовили краски.
— Хорошо, — саркастически сказала Флавия. — Я рада, что вы поладили. Но как по-твоему, он уложится в срок? Сейчас это единственное, что меня волнует.
Аргайл подумал, затем кивнул:
— Думаю, да. Для него это дело чести. Возможно, будут какие-то изъяны, но он закончит работу в срок. Надеюсь, — все же добавил он.
ГЛАВА 16
Микис позвонил наследующее утро, и Мэри повела разговор в соответствии с инструкциями его отца. Сегодня не было обычного звонка от Луизы, и от беспокойства она не находила себе места. Однако Мэри не хотела выдавать своего волнения Микису. Она положила трубку, вышла из номера и направилась к ближайшему телефону-автомату.
— Как насчет моей внучки?
— Всему свое время.
— Время уже пришло.
— Она в полной безопасности. Мы перевезли ее поближе к дому. Она позвонит вам сразу после того, как вы выполните задание. Вы достали икону?
Она сделала глубокий вдох.
— Да, — сказала она, — икона будет у меня через час.
— Где она сейчас?
— Это не ваше дело. Коммерческая тайна.
— Не пытайтесь играть со мной в эти игры, миссис Верней. Я хочу знать, где она находится.
— А я говорю вам, что это не ваше дело. Она будет у меня через час, и ближе к вечеру я смогу передать ее вам. Этой информации для вас достаточно. Я не хочу, чтобы вы еще кого-нибудь убили. Кстати, зачем вы убили Буркхардта? Это было глупо и совершенно бессмысленно. Тем самым вы только всполошили полицейских.
Микис на другом конце провода фыркнул.
— Он сказал, что картины у него нет, и я решил, что он обманывает меня. Мне хотелось преподать ему урок.
— Со мной будет то же самое?
Харанис кашлянул.
— О Боже, конечно, нет. Мы же с вами партнеры, разве вы забыли? С партнерами я так не поступаю. Кроме того, кто знает, когда вы мне еще пригодитесь. Вы женщина, кто станет вас подозревать?
— Римская полиция, например.
— Ах да. А в чем дело?
— Они отвезли меня в участок. Все это было таким кошмаром, что я была готова умолять их арестовать меня. К счастью, у них нет никаких доказательств. Но я хочу провернуть дело раньше, чем у них что-то появится. Так что поторопитесь. Если вы хотите получить икону, выполните условие сделки — отпустите Луизу.
— Сначала я должен увидеть икону.
— В этом нет необходимости.
— Есть. Вы должны показать мне икону, хотя бы на расстоянии.
Мэри быстро прокрутила в голове варианты.
— Очень хорошо. Через полтора часа приходите на Понте Умберто и стойте на автобусной остановке со стороны Лунготевере Марцио. Я приду туда и покажу вам икону. После этого вы отпустите Луизу. Пусть ее мать позвонит мне и скажет, что девочка дома, живая и невредимая. Только тогда я скажу вам, где взять икону.
На другом конце провода повисла долгая пауза.
— Через час, — сказал Микис.
Мэри Верней с бьющимся сердцем положила трубку. Пришла пора действовать.
