Дж. Лэнкфорд - Украденный Христос
Она свела все впечатления в один образ и схоронила его в памяти тела, словно сокровище. Затем открыла глаза и с любовью и обожанием взглянула на того, кто навсегда останется ее другом.
– Сэм Даффи…
Он испустил стон и крепче прижался к ней.
– Сэм Даффи!
– Мэгги,– произнес он и скользнул к ней под трико.
– Отпусти, Сэм.
– Нет.– Он не ослаблял объятий.
Мэгги погладила его по волосам и сказала:
– Я не твоя, Сэм. Ты должен меня отпустить.
Он испуганно моргнул и поцеловал ее, заглянул в глаза и еще раз поцеловал.
Мэгги уже не ответила ему, как в первый раз. Теперь она была в других руках.
Глава 30
Четверг, середина дня. Мост Джорджа Вашингтона
Машина Сэма неслась по мосту через Гудзон, приближаясь к Нью-Йорку, а сам он жалел лишь об одном – что с ним не было Мэгги. Мнения своего она не изменила и менять явно не собиралась. А вот он вышел от нее совершенно разбитый.
Сэм в разговоре с ней покривил душой. Он не представлял, что с Мэгги может быть так хорошо. Когда она стала на себя наговаривать, он поцеловал ее по наитию, только потому, что она ему нравилась. Узнай Мэгги, что творится у него в голове, наверное, сейчас же возненавидела бы – из-за одной шальной мысли. Он подумал, что если она перестанет быть девственницей, то бросит свою затею.
Ощущения от объятий его потрясли. Она, конечно, не ураган, как танцовщица Брауна, зато с ней чувствуешь стопроцентную отдачу – в ответ обнимает, целует и гладит, когда, где и как требуется. Черт, трудновато было остановиться.
И почему она хоронит себя заживо – ни одного парня за всю жизнь? С чего взяла, что некрасива? Конечно, по классическим канонам Мэгги красавицей не назовешь, хотя лицо у нее приятное, по крайней мере, на его взгляд. Если женщина сама себя не любит, это неспроста. В чем же дело? В детстве Мэгги не насиловали…
В ту ночь Сэм решил быть с ней честным и рук больше не распускал, но еще долго они сидели вдвоем и разговаривали.
Утром он снова спросил, готова ли она пойти до конца, как запланировал Росси. Мэгги стояла на своем, и Сэм начал действовать: проверил дом на предмет «жучков», заставил Феликса купить лучшую сигнализацию, которую начали устанавливать почти сразу, заказал пленку на окна, чтобы нельзя было заглянуть в них снаружи. Росси он велел как можно скорее уладить дела с наследством и переписать дом на другое имя – например, на Мэгги, раз уж он взялся рисковать ее жизнью. При этих словах доктор как-то странно на него посмотрел. «В следующий раз выясню, что он задумал»,– решил Сэм на будущее.
Проблемы обещала Франческа Росси, причем начались они в первый же день. Брата она любила, однако питала отвращение к его затее, а значит, была способна на непредсказуемые поступки. Во время разговоров она так смотрела на Сэма, словно мечтала убить, хотя, думал он, ненависть такого рода часто оборачивается страстью. И не ошибся: утром она словно нарочно позволила ему застать себя в пеньюаре и ночной сорочке. Гормоны заиграли. Слишком долго Росси держал при себе этих двух пленниц – им давно следовало найти себе пары. Когда Сэм с Франческой столкнулись, ее глаза так и впились ему в ширинку, но потом она унеслась, как будто возненавидела его с новой силой. А в пеньюаре вид у нее был роскошный… Сэм стал тешить себя надеждой на то, что чертовски скоро ему не придется спать в одиночестве.
Жизнь неожиданно усложнилась.
Проезжая шоссе, он уже не смотрел на реку и не разглядывал Риверсайд-парк, как бывало. Сэм думал о Брауне, ждущем ответа, и о Мэгги, загнавшей себя в западню.
Когда он въехал в гараж, было почти три. Впервые за одиннадцать лет он собирался солгать своему капитану. По большому счету намерения Брауна были добры и чисты, Сэм не сомневался. Однако это не помешает шефу стереть случайного очевидца в порошок.
Сэм оставил ключи в автопарке и отправился в «казарму». В подсобке было не протолкнуться. Казалось, дежурили все, притом не отрывая глаз от телевизора, где Тайгер Вудс[15] готовил совершенно невозможный удар. Когда он загнал мяч в лунку, зал прямо-таки взревел.
– Что это вас так много? – спросил Сэм, облокотясь на дверной косяк.
– Открытие выставки антиквариата,– пояснил один из шоферов.
– А, ну да.
Зимняя выставка-продажа антиквариата должна была происходить в Арсенале Седьмого полка, занимающем целый квартал между Шестьдесят шестой и Шестьдесят седьмой по Парк-авеню. Для водителей и их лимузинов наступала ночь длинного доллара, так как большая часть жителей района желала присутствовать на открытии.
Сэму нравилась кирпичная громада Арсенала. Там еще сохранились в первозданном виде этажи девятнадцатого века, спроектированные Тиффани, Стэнфордом Уайтом и прочими, хотя некоторые из залов и пришлось закрыть. Сегодня вечером, впрочем, посетители соберутся в зале строевой подготовки, обширнейшем в городе помещении под открытым небом, и в так называемом ангаре. Публике придется отдать почти по две тысячи с носа, чтобы попасть туда. Сэму захотелось, чтобы из этих денег зданию тоже досталось хоть что-нибудь. Поговаривали, что старинная штукатурка там вымокла и отваливается только потому, что некоторые комнаты себя не окупают. Вот вам и наследие.
Сэм глянул на расписание лимузинов и отправился в пентхаус, думая, что в этом расписании значились бы сейчас и имена Росси, если бы они сидели, где положено, вместо того чтобы возрождать Иисуса.
Мистер Браун сегодня задерживался, и Сэм ждал в библиотеке. Шеф любил «мариновать» там гостей и разговор начинал с того, что привлекло их внимание.
Сэм нашел секцию, посвященную Африке, и принялся разглядывать корешки. «И пришло разрушение» ЧинуаАчебе, «Затерянные города Африки» Дэвидсона, а также произведения известных африканцев и афроамериканцев, с которыми Сэм ознакомился еще в колледже.
Он уже дня два не заглядывал в газеты. Как знать, вдруг все изменилось к лучшему?
На следующей африканской полке стояли книги, описывающие социальные проблемы черной расы в эмиграции. Одна книга заинтересовала его вдвойне: «Нижняя ступень, или Семейная жизнь афроамериканцев на фермах Юга». Ему сразу вспомнился рассказ Мэгги. Сэм запомнил название книги и автора, зная, что выказывать интерес к ней при Брауне точно не стоит.
Итак, он занял свое обычное место на диване, когда появился начальник.
– Здравствуй, Сэм. Сколько событий!.. Как успехи с расследованием?
Сэм умел убедительно лгать, но и Браун мог, когда надо, докопаться до истины.
– По-моему, девять из десяти за то, что репортер преувеличивает. Поднял шум и ждет, когда заяц сам выскочит. Может, слышал слух и…
– Давай-ка поподробнее.
Как раз без этого Сэм надеялся обойтись.
– Репортер – англичанин-аристократ, работает от нечего делать, но хочет прославиться. Пару раз писал сомнительные статейки, так что «Таймс» вот-вот его вышвырнет. Однако, как на него ни давили, не выдал ни имен, ни источников.
Здесь Сэм не соврал.
Браун, однако, был непоколебим.
– Догадки мне не нужны.
– Это не просто догадка. Если он не разговорится, то потеряет все. Я принял меры.
Мистер Браун вперил в него взгляд.
– Где он сейчас?
Сэм похолодел.
– Позапрошлым вечером мои люди видели его в Лондоне.
– Хорошо. Всегда копай до тех пор, пока не будешь уверен полностью. Если дело не выгорит, дам другое задание.
Сэм перевел дух, радуясь, что Браун не знает, кого собираются клонировать и что Росси имел доступ к плащанице. Их отъезд скоро начнет его беспокоить. Браун говорил, что не хочет, чтобы ученый наделал глупостей. Каких глупостей?
– Я могу составить вам подборку по всем ученым, связанным с клонированием, кто чем в данный момент занимается.
– Никаких подборок! – Браун уронил книгу, которую держал в руках, и она звучно хлопнулась о стол.– Мне нужна абсолютная достоверность. Если есть шанс, что кто-то клонирует Линкольна, или Александра Македонского, или… еще кого, я должен знать первым. Сосредоточься на репортере и выясни правду. Остальное не важно. Только это.
Сэму стало не по себе: в его памяти всплыла история царя Ирода, который устроил избиение младенцев только потому, что слышал о рождении Христа. Почему, черт возьми, Браун так кипятится? Какое ему дело до клона, чей бы он ни был?
– Так точно, сэр,– почтительно сказал Сэм.
Он уже начал жалеть, что задавал так мало вопросов за годы службы.
Браун кивнул и вышел из комнаты, а Сэм спустился на лифте, мечтая, как было бы хорошо встретить прежнюю Мэгги, смышленую и любопытную, снова на своем месте.
Если Браун так разволновался из-за Македонского, что он устроит, услышав о клоне Христа!
Здесь требовалось все обмозговать: просчитать варианты развития событий, чтобы он, Сэм, мог вмешаться, пока не поздно. Небольшая задачка из области логики или интуиции ему вполне по зубам. Итак, Росси и Мэгги витают в облаках. Франческа, скорее всего, пойдет за братом даже вопреки самой себе. Ньютон, если сумеет их разыскать, поднимет шумиху. По роду своей деятельности Росси – фигура общественная, и закон не убережет его от огласки, если они не подготовят обманный маневр. Мэгги окажется на виду, и защитить ее будет уже невозможно.
