Вольфрам Флейшгауэр - Книга, в которой исчез мир

— Нам сообщили о трех новых случаях нападений, — сказал курьер между тем. — Существует, видимо, еще одна шайка. Ноябрьские нападения были только началом, и один Бог знает, сколько их еще будет. Из-за снегопада задержалось множество донесений и депеш. Черт меня побери, если я переживу еще один такой декабрьский снегопад. Эта проклятая наледь!

— Еще три нападения, говорите вы?

— Да, это случилось пять дней назад, то есть до снегопада.

— И где?

— В Бишофсгейме, Обербурге и Риде.

— Мне неизвестны эти места.

— Это почтовые станции в окрестностях Вюрцбурга, — пояснил курьер и почесал у себя под мышками.

— Что это за почтовые станции?

— Две специальные и одна обычная.

— И опять все кареты были сожжены?

— Да, все то же безумие. Ничего не украдено, но уничтожено все, что находилось в каретах. Господин ди Тасси хотел бы узнать, как чувствует себя вопившая в лесу девушка.

— Хорошо, — ответил Николай, — ей стало лучше.

— Она может говорить?

— Да, может.

— Вы должны срочно отвезти ее в Альдорф. — С этими словами человек допил воду с медом и поднялся.

— Но снег, — запротестовал Николай, — я хочу сказать… что дорога пока еще опасна, а девушка все еще очень слаба. Почему господин ди Тасси не может сам приехать в Нюрнберг, если хочет поговорить с девушкой?

— Я всего лишь передаю вам приказ, — сухо ответил курьер. — Господин ди Тасси должен подготовиться к поездке в Байрейт. Поэтому я должен тотчас ехать. Мы скоро увидимся, даст Бог.

С этими словами он вышел из дома. Николай долго смотрел, как курьер уходит прочь, ведя под уздцы коня, и гадал, что могли означать слова о скором свидании. Что касается Николая, то он считал, что из этого свидания не выйдет ровным счетом ничего. Курьер был дружелюбен и любезен, но в конце вел себя с той же надменностью, что и все прочие высокородные господа из окружения сиятельного советника юстиции.

Надев плащ, он отправился в госпиталь. Он обязан доставить Магдалену в Альдорф. Таков приказ ди Тасси. Но девушка вовсе не должна выполнять этот приказ. Ди Тасси не имел над ней никакой власти.

Однако Магдалена изъявила желание непременно отправиться в Альдорф.

— Естественно, я расскажу этому господину все, что видела, — сказала она тотчас после того, как Николай передал ей сказанное курьером. — Альдорф расположен на дороге в Ансбах?

— Да, но путь очень тяжелый, — возразил Николай.

— Я поеду к нему, а потом отправлюсь дальше.

— Дальше? Но куда?

— В Страсбург. Мой дядя наверняка уже начал тревожиться по поводу моего отсутствия.

Николай вопросительно посмотрел на девушку, но если он ожидал, что она будет рассказывать дальше, то ожидания его не оправдались.

— Мне надо одеться, — сказала она. — Через час я буду готова.

Николай бросил взгляд на ее платье, которое выстиранное и отутюженное висело на стуле рядом с кроватью. Слишком легка была эта одежда для того путешествия, какое им предстояло.

— У тебя нет плаща? — спросил он. — И гамаш?

— Нет.

— Хорошо, я позабочусь об этом.

Прежде чем покинуть госпиталь, Николай попросил сестру доставить к нему девушку после того, как она приготовится. Около полудня она явилась в его дом. Николай дал ей теплые гамаши и теплую куртку с капюшоном, которая защищала от холода куда лучше, чем ее потрепанная одежда. Пока Николай раскладывал рядом с собой кожаные гамаши и меховые перчатки, которые он взял на время у соседа, девушка внимательно осматривала его комнату. Николай тайком наблюдал за ней. Внимание девушки было привлечено к пергаментным листкам с заметками Николая относительно кошачьего мора.

— Что это? — спросила она, указав рукой на один из листов.

— Картина болезни, — ответил Николай.

— Какой болезни?

— Этого я не знаю. Но эта болезнь убила всех кошек в округе.

Магдалена принялась молча разглядывать точки и линии.

— Зачем ты это делаешь? — поинтересовалась она. Николай зашнуровал кожаный ремень гамаш и ответил:

— Я делаю это, потому что считаю, что каждая болезнь имеет свой неповторимый почерк, и потому что хочу понять, почему они так внезапно возникают и так же внезапно исчезают.

— Кто?

— Болезни.

Магдалена смотрела на врача, ничего не понимая. Николай не питал иллюзий, видя, что девушка едва ли поняла хоть одно слово из того, что он ей сказал.

— В природе все рождается и возникает от противодействия сил, расширением, — пустился он в дальнейшие объяснения. — Мы не знаем точно, как это происходит в действительности и насколько верны наши представления. Но все на свете является следствием чего-то. Каждое действие имеет свою причину. Но место действия, его природа, соприкосновение сил остаются невидимыми для наших глаз. Я и пытаюсь сделать видимым это незримое.

Девушка снова принялась рассматривать рисунки.

— Но я вижу здесь только черные точки, — возразила она.

— Каждая точка обозначает животное, погибшее от эпизоотии. Эта болезнь поражала только кошек. Их уничтожил какой-то неизвестный миазм.

— Что такое миазм? — спросила Магдалена.

— Миазмы — это гнилостные испарения. Говорят, что миазмы нарушают внутреннее равновесие в наших телах и поэтому причиняют болезни. Мне, однако, кажется, что существуют миазмы, содержащие мельчайших животных, которые нападают на нас. Правда, эти мельчайшие животные, эти зверьки, невидимы нашему глазу.

Выражение лица Магдалены подсказало Николаю, что он слишком далеко зашел в своих пояснениях, девушка вряд ли могла представить себе все сказанное. Поэтому Николай решил прибегнуть к образным метафорам.

— В природе существуют дикие звери, которые рвут нас на части, когда мы встречаемся с ними. Например, волки.

Она согласно кивнула.

— Но человек сумел приручить некоторых волков и превратил их в собак, которые, напротив, защищают нас. Я полагаю, что с жизненными силами организма дело обстоит точно так же. Иногда нашим жизненным силам удается со временем приручить этих крошечных животных, точно так же как человек смог приручить пожирающего волка и сделать из него послушную и полезную собаку. Если это удается, то такое укрощение защищает нас от повторного несчастья, и когда такой же крошечный зверь еще раз нападает на наше тело, то оно оказывается устойчивым к его воздействию. Прирученные волки защищают нас от своих диких собратий. В Англии есть один врач, который думает над тем, как ввести в тело здорового человека уже прирученных мельчайших зверьков, чтобы они одарили его своей защитой.

Магдалена слушала как зачарованная. Николай был очень рад, что наконец нашелся человек, с которым он может поделиться своими мыслями.

— Моя карта призвана доказать это учение о сопротивляемости, — продолжал он. — Почему болезнь начинается внезапно, в течение нескольких недель беспощадно убивает людей, как стая голодных волков, а потом вдруг исчезает? Потому что болезни похожи на волков. Когда они сыты — они вялы и послушны. Это и изображено на карте.

— А эти крошечные зверьки? Откуда берутся они?

— Этого я не знаю, — озабоченно ответил Николай. — Мы не можем их увидеть. Они так ничтожно малы, что могут проникать сквозь наши поры, и мы не замечаем этого проникновения. Их можно распознать только по их действию, по тем разрушениям, которые они оставляют после себя в наших телах.

Лицо Магдалены омрачилось, когда Николай заговорил дальше. В своей горячности он увлекся настолько, что не заметил перемены в настроении девушки.

— Посмотри на эту картину кошачьей эпидемии. Каждая точка соответствует одному погибшему животному. Здесь очень много точек. Видишь ли ты это? Так много, как нигде в ином месте. Вот при продвижении на север число случаев понемногу уменьшается, но не так резко, как на западе, где заболеваемость обрывается внезапно и сразу. Но здесь протекает Пегниц. На этой стороне речки не было ни одного случая заболевания. Значит, миазм не смог перебраться через реку. Больше всего случаев здесь, возле дубильной мастерской, но самое странное заключается в том, что…

Магдалена ткнула пальцем в один из листов и спросила, перебив врача:

— Но эта карта рассказывает только о прошлом, не так ли?

— Да, конечно.

— Она не может предсказать будущее?

— Нет.

Она пожала плечами. Николай смотрел на девушку с растущим раздражением.

— Ты заблуждаешься, — сказала она немного погодя. — Природа — это не борьба противоположностей. Она едина. Так же как и мы — нечто единое и к тому же бесконечное.

Николай глубоко вздохнул. К чему этот разговор с безграмотной девушкой? Но ее критика раздразнила его. Он не мог отступить, ибо это было единственное святое для него убеждение.

— В природе, — объяснил он, — существуют только силы и их противодействия. Третьего не дано.

— Нет! — возразила она и спокойно посмотрела на него. — Существует Бог!