Лев Портной - Акведук на миллион
— Жрать подано!
Обожди, голубчик, скоро и ты у меня нажрешься, злорадствовал я. План сложился простой. Пожалуй, и тюки с минералами перетаскивать не стоит. Я толкну первого тюремщика в отхожий угол. Жан метнет во второго кота Нуара. Конвоир, если повезет, с перепугу выстрелит. Выскочу я и отберу у него ружье. С первым тюремщиком, надеюсь, общими усилиями справятся французишка и Мартемьянов. На первом этапе шансы одолеть противника высоки. Если рты не разевать, то разве что кот Нуар пострадает, да и то маловероятно, чтобы человек в летящего из темноты кота из ружья попал.
А вот что дальше нас ждет?.. Ну да ладно. Главное — не дать противнику опомниться!
Глава 21
Однако исполнить замысел не удалось. На следующий день заскрипели засовы, я метнулся и занял позицию у входа, дверь отворилась, но… никто не вошел. Прошло с полминуты, и послышался голос:
— Господа, выходите на улицу! Вы свободны.
Я прижался к стене, лихорадочно соображая, что делать, и тут раздался еще один голос, женский:
— Папа! Папочка! Ты здесь?
— Жаклин! — вскрикнул Мартемьянов и бросился на улицу.
— Heus-Deus, — пробормотал я. — Но как же подвиг?
— Пойдемте, сударь, — промолвил Жан. — Кажется, мы свободны…
Французишка, осыпая поцелуями кота Нуара, отправился на выход. Я последовал за ним, жмурясь от дневного, в эту минуту непривычно яркого света.
Солнце перевалило далеко за полдень. Нас наверху поджидали с десяток драгунов и несколько гражданских лиц, в том числе две женщины: одна — прехорошенькая барышня в подвенечном платье, вторая — дама лет сорока. Обе они, заливаясь слезами счастья, обнимали немолодого господина, заросшего седыми космами, в грязной одежде. Лекарь с потертым саквояжем и в очочках приплясывал вокруг них, ежесекундно интересуясь, не нужна ли господину Сергею Михайловичу медицинская помощь. Тот жмурился: после длительного пребывания в темноте солнечный свет доставлял ему боль.
Один раз барышня бросила взгляд в нашу сторону. Блестевшие влажно глаза и растрепанные белокурые локоны придавали ей невыразимое очарование. И я пожалел, что сорвался мой план побега: уж очень хотелось быть представленным девушке в качестве освободителя ее любимого папеньки.
В следующее мгновение я вспомнил об Алессандрине и отвернулся.
Драгуны окружили меня и мосье Каню и повели к кирпичному заводу. Там нас разлучили. Поручик провел меня в конторку управляющего и велел ждать. Двое солдат остались у входа.
Спустя минуту в конторку вошел старый знакомец, при виде которого меня захлестнула такая злость, что я едва удержался, чтобы не кинуться на него. Он велел солдатам караулить за дверью, и мы остались наедине.
— Здравствуйте, Андрей Васильевич, — с наглой усмешкой поздоровался майор. — Который раз мы с вами встречаемся, а познакомиться не получается…
— Век бы не знать вас! — выпалил я.
Я сидел за столом. Майор пододвинул табурет, опустился напротив. В уголках его рта притаилась усмешка. Я смотрел на него с ненавистью.
— А мы, Андрей Васильевич, заговор раскрыли, — промолвил он. — Вот послушайте, какая интересная история складывается. Замыслили вы, Андрей Васильевич, нечто из ряда вон выходящее — пол-Москвы отравить. Зачем? Да кто вас знает! Наверно, чтобы всему миру показать, как плох нынешний император, как слаба его власть.
Я сжал кулаки до боли, решив не поддаваться на провокацию.
— В сговоре с вами состояли химики из Московского университета — Холмогоров и Пескарев. Первый одумался, помчался в Санкт-Петербург, но вы перехватили и убили его. Затем убили ревизора Рябченко и, прикрывшись его именем, прибыли в Москву. Здесь вы убедились, что родным Холмогорова толком ничего не известно, и оставили их в покое. На всякий случай устранили свидетеля академика фон Штейница. И преспокойненько засели в засаде близ акведука, где подготовили схрон с ядовитыми минералами. В назначенный день вы намеревались отравить ими воду, чтобы омрачить торжество по случаю открытия первого водопровода в Москве неслыханным по масштабу и дерзости преступлением. Но! Мы сорвали ваши планы!
Я не выдержал и, перегнувшись через стол, вцепился в горло майора. Он перехватил мои руки, резко скрутил их накрест, и я оказался пригвожденным спиною к столешнице.
— Силы духа вам не занимать, Андрей Васильевич! — с улыбкой промолвил он. — Надеюсь, мы станем друзьями. Я отпускаю вас, а вы уж, покорнейше прошу, не бросайтесь на меня. Все, что я тут нагородил, шутка. Правда, с вашей точки зрения, не слишком удачная.
Он отпустил меня. Я выпрямился и смерил его негодующим взглядом. Майор вновь опустился на табурет.
— Прошу вас, присаживайтесь. Будем знакомиться. Я майор Балк Михаил Дмитриевич, Санкт-Петербургский драгунский полк. И я знаю, что вы не убивали Холмогорова Василия Васильевича…
— Еще б вам не знать, — с издевкой фыркнул я.
Майор поднял руку, изобразив жестом и извинение, и одновременно просьбу потерпеть, сейчас-де все объяснится.
— Но и я его не убивал, — продолжил он. — Послушайте, я расскажу вам, что произошло…
— Очередная версия? — вскинул я брови.
— Нет, на этот раз без шуток, — покачал головою майор Балк. — В тот злополучный день, когда вы угодили в домашнюю пыточную графа Каменского, вы оказались не единственным порядочным гражданином. Разговор фельдмаршала случайно слышал и квартальный надзиратель Быков. К сожалению, он не видел лица собеседника генерал-губернатора, — тот прикрывался салфеткой. Именно Быков позднее и доставил вас к мадам Шерамбо, а сам поспешил с докладом к обер-полицеймейстеру Федору Федоровичу…
— Звучит складно, — с недоверием промолвил я.
— Мы не думали, что вы проявите такую инициативу, — продолжал Михаил Дмитриевич. — Но слушайте дальше. Обер-полицеймейстер установил негласное наблюдение за своим собственным начальником, генерал-губернатором Петербурга. Однако выследить организатора заговора нам так и не удалось. Зато товарищ министра внутренних дел граф Павел Александрович Строганов из собственных источников получил сообщение о приезде в столицу Холмогорова и о том, что ученому готовят ловушку…
— Из собственных источников?! — взвился я. — Это я! Я сообщил ему!
— Разве я сказал неправильно? — улыбнулся майор Балк. — Я же и говорю «из собственных источников»…
Я с негодованием ударил кулаками по столу.
— Обер-полицеймейстер направил меня на Моховую, перехватить Холмогорова и обезвредить разбойников, — продолжил майор Балк. — Там-то мы с вами и встретились. Сперва вас-то я и принял за академика, но сообразил, что слишком вы молоды и говор у вас петербургский, а не московский. Был момент, когда я заподозрил в вас убийцу…
— О господи, — застонал я. — А в результате мы проворонили и настоящего Холмогорова, и убийцу!
Я поймал себя на мысли, что верю Михаилу Дмитриевичу безоговорочно, хотя минуту назад считал его главным злодеем и удушил бы собственными руками, случись такая возможность. Тот с досадой потер виски и вздохнул:
— Да уж. Облапошили нас обоих.
— Но как вы оказались в Москве? Как нашли меня здесь, в этой глуши, в Ростокино? И еще… со мною была дама, итальянская графиня…
— Жива-здорова. — Собеседник окинул меня подозрительным взглядом, выдержал паузу, словно ждал от меня какого-то откровения, и добавил: — О ней чуть позже.
Я вздохнул с облегчением.
— А как вас нашли… — Майор Балк вздохнул и улыбнулся. — Ну вы заставили меня попотеть! Мы отправились в Москву. В Тосне узнали об убийстве Петра Ардалионовича. Признаться, эта история поначалу поставила нас в тупик. Приехали в Москву — узнали, что зарезанный в Тосне чиновник особых поручений при министре финансов коллежский секретарь Рябченко был на приеме у московского генерал-губернатора и отправился инспектировать строительство водопровода. Эта новость сперва ошеломила меня, но тут уж я догадался, что под личиной Петра Ардалионовича действуете вы…
— И вы конечно же подумали, что я убил Рябченко!
— Нет, — к моему удивлению, помотал головой майор. — Забываете, я же знал, что вы не убийца. Убийство Рябченко на тот момент оставалось для меня загадкой, и я на время отложил ее в сторону. Одно знал точно: убийца — не вы. Дальнейшие события это подтвердили.
— Так вы знаете, кто его убил?
— Теперь знаю. — Михаил Дмитриевич опять улыбнулся, но невесело, посмотрел на меня с сочувствием и добавил: — Странно, что вы до сих пор не догадались…
— Да говорите же, кто убийца? — воскликнул я.
— Давайте по порядку, — остановил меня майор. — Сейчас сами поймете. Здесь, в Москве, я наступал вам на пятки, но каждый раз опаздывал. Ваш друг, Яков Иванович Репа, понял, что мы на одной стороне, и охотно подсказывал, где вас искать. Поздним вечером он вспомнил, что вы интересовались адресом экзекутора Казенной палаты. Бросились к нему — а вы только что расстались. От него мы поспешили к Холмогоровым — а там труп. — В том месте Михаил Дмитриевич оживился: рассказ воскресил в его памяти калейдоскоп событий. — Отпрыск Холмогорова рассказал, что вы отправились к голштинцу. Тут, — майор Балк с досадой ударил кулаком по столу, — мы здорово промахнулись! Повернули не в ту сторону, оказались на Арбате и уже оттуда примчались к дому фон Штейница на Никитскую. Эх, если б не заплутали, голштинец остался бы жив!
