Джон Карр - Ньюгейтская невеста
– Потише! – рявкнул Патрик. – Придержите лошадей, черт бы вас побрал!… Нет никакой опасности, миледи.
Кучер черной кареты, державший в левой руке поводья, а в правой кнут, бросил его и вцепился в поводья обеими руками, но слишком поздно. Экипажи с грохотом столкнулись, опрокинув красную коляску. Одна лошадь лежала неподвижно, другая пыталась подняться.
– На службе его величества! – прогремел чей-то голос.
– Вот как? – словно издалека сердито крикнул Патрик. – Тогда где же ваш гребаный королевский герб?
Каким-то чудом Кэролайн даже не ушиблась. Впоследствии ей толком не удавалось вспомнить, что произошло. Она сидела в коляске, а в следующий момент оказалась лежащей в дорожной грязи со смутным ощущением, будто что-то случилось. Коснувшись рукой светло-каштановых локонов, Кэролайн обнаружила, что шляпа исчезла. Хотя, возможно, она оставила ее в театре вместе с накидкой.
Рядом послышался резковатый, но вежливый мужской голос:
– Могу я предложить вам свою помощь, мадам?
– Если вы будете так любезны, сэр.
Когда мужчина помогал ей подняться, Кэролайн заметила на нем армейский плащ и кивер, под которым виднелись сухощавое лицо и рыжеватые бакенбарды. Он проводил ее к тротуару при свете желтых каретных фонарей.
– Поехали! – проворчал чей-то голос, и вереница экипажей тронулась с места.
Когда Кэролайн, заверив своего спутника, что она не пострадала, повернулась, чтобы вернуться к своей коляске, он остановил ее.
– Ваш спутник выяснит, что произошло, и позаботится об экипаже. Кажется, я имею честь обращаться к леди Даруэнт?
– Да-а, – неуверенно отозвалась Кэролайн.
– Я майор Шарп из 7-го гусарского полка.
– Майор Шарп!
В тусклом сиянии уличного фонаря на лице майора мелькнула усмешка.
– Несомненно, вы уже слышали, леди Даруэнт, что никаких разногласий между мною и вашим мужем более не существует. Лорд Элванли передал мне слова вашего супруга, который вызывает у меня искреннее восхищение. Могу я вызвать для вас наемный экипаж?
– Спасибо, но по какой-то странной причине я боюсь ехать в карете. Отсюда недалеко до моего дома, и я предпочитаю пройтись пешком.
– Вы позволите сопровождать вас?
– Конечно.
Никто не проронил ни слова, пока они не добрались до Сент-Джеймс-сквер. Кэролайн остановилась недалеко от парадной двери.
– Боюсь, здесь нам придется расстаться, майор Шарп. – Она с отвращением указала на свою испачканную одежду. – Я не могу позволить слугам видеть меня в таком состоянии. Пожалуй, я пройду к черному ходу через конюшни. Доброй ночи, сэр.
– Доброй ночи, леди Даруэнт. – Майор отвесил поклон. – Еще одно слово. Ваш муж сражается со злыми и бесчестными силами. Когда один джентльмен становится ростовщиком, а другой – его партнером, пусть даже в качестве кучера… – Он топнул кавалерийским сапогом с золотой пряжкой, и грязь, покрывшая улицы плотным слоем после дождя, полетела в разные стороны. – Сомневаюсь, что лорду Даруэнту удастся расчистить такие горы мусора. Но это партнерство он сумеет уничтожить.
– Безусловно! – воскликнула Кэролайн. По ее лицу текли слезы, как у женщин, которых она ранее презирала.
Спустя несколько минут Кэролайн вошла в незапертый конюшенный двор. Даже получив наследство, она еще не купила карету и лошадей, поскольку только что вернулась из Брайтона. Теперь их выберет Дик! Задняя дверь дома, всегда незапертая в этот относительно ранний час, бесшумно открылась.
Пройдя на цыпочках через пустую гостиную экономки, где горела свеча, Кэролайн так же бесшумно открыла дверь, выходящую сзади в главный холл.
Узкое пустое помещение тянулось к двери на улицу. Несколько свечей горело в ожидании возвращения Кэролайн из оперы. Не составляло труда неслышно проскользнуть вверх по лестнице, где ее ожидала только горничная Мег.
Кэролайн сделала шаг вперед, когда, несмотря на расшатанные нервы, обратила внимание на более чем странное обстоятельство.
Дверь в столовую впереди справа от нее была распахнута настежь, и через проем в холл проникал мягкий желтоватый свет.
Внезапно из столовой донесся старческий голос, которого она никогда раньше не слышала.
– Ей-богу! Вы имеете в виду, что этим вечером здесь должна состояться дуэль?
Кэролайн застыла как вкопанная.
В ответ послышался голос Элфреда, первого лакея:
– Ну вы же говорили нам, мистер Таунсенд. Хозяин знает, кто такой этот кучер с кладбища. Вы сами выяснили это для него.
– Все идет как надо, приятель! – благодушно усмехнулся старик.
– Хозяин, – продолжал Элфред, – хочет застукать кучера в опере и разоблачить его. Но он знает, что кучер не пожелает драться честно ни на саблях, ни на пистолетах. Поэтому, если хозяину не удастся разделаться с ним в опере, он собирается заманить его сюда и покончить дело за запертой дверью. – Послышался звук, напоминающий тарахтение металла в коробке. – Вот почему хозяин велел мне раздобыть столько оружия. Вам не кажется, мистер Таунсенд, что лучше всего спрятать его в нижних ящиках буфета?
– Эй, погоди! – вмешался нервный голос Томаса, второго лакея.
– Не трепыхайся, Томми!
– Тебе легко говорить! Но не лучше ли нам погасить свет, закрыть дверь и смыться отсюда, пока они не вернулись из оперы?
– Ерунда! – отозвался Элфред. – Сейчас только без четверти двенадцать. Никто сюда не вернется еще по крайней мере час.
– Но что скажет ее милость? – настаивал Томас.
– Понятия не имею, Томми, – честно признался Элфред.
Колени Кэролайн задрожали так сильно, что ей пришлось опереться рукой о стену. Ее нервы, отнюдь не успокоенные падением из коляски, разбушевались с новой силой.
Кэролайн не была сердита – в конце концов, она принадлежала своему поколению. Если Даруэнт должен так поступать, ничего не поделаешь. Но сколько времени это будет продолжаться? Каждый раз, днем и ночью, когда они были готовы заключить друг друга в объятия, смерть и опасность разбрасывали их в разные стороны, словно сабельный удар или пистолетная пуля.
Не думая больше о перепачканных грязью атласном платье, белых кружевных перчатках, чулках и туфлях, Кэролайн быстро подошла к открытой двери и шагнула в столовую.
– Что здесь происходит? – строго спросила она.
Трое мужчин, отвернувшись от буфета, уставились на нее, разинув рот.
Портьеры на двух высоких окнах, выходящих на Сент-Джеймс-сквер, были задернуты. Двадцать свечей горели в стеклянной люстре, ярко освещая столовую с отполированным словно для танцев полом. Всю мебель отодвинули к противоположной стене, а ковер скатали.
Возле буфета стоял Элфред, держа в руках прямую саблю, какие использовали в легкой кавалерии. Рядом с ним находился Томас с коробкой из розового дерева, где лежали пистолеты. Их компаньоном был маленький толстенький старичок в длинном красном жилете, мешковатом сюртуке и белых брюках.
– Что здесь происходит? – повторила Кэролайн. Она так тяжело дышала, что с трудом могла говорить спокойно. Ее взгляд устремился на толстого старичка. – И кто этот человек?
– Миледи… – начал Элфред.
Но старичок остановил его, шагнув вперед. Его густые седые волосы были аккуратно завиты по последней моде, а проницательные глазки лучились благодушием. «Я? Да я и мухи не обижу!» – казалось, говорили они.
– Прошу прощения, миледи, – он выставил вперед круглое брюшко, – но если ваша милость не знает, кто я, то это знает принц-регент. Я храню его кошелек, когда он отправляется на ночную пирушку.
– Вот как?
– «Вы должны оставить мне немного на карманные расходы, Таунсенд», – говорит принц, доставая кошелек с пятьюдесятью или шестьюдесятью фунтами, – процитировал старичок. – «Я буду хранить кошелек и часы вашего высочества, – твердо отвечаю я, – прежде чем их заполучит какой-нибудь субъект, умеющий быстро работать кулаками».
Поведав этот анекдот, старичок с достоинством выпятил брюшко.
– Джон Таунсенд, миледи, – представился он. – Уже сорок лет в раннерах. Служил еще под началом слепого сэра Джона Филдинга[119]. Доверенное лицо королевской семьи и лучший ловец воров, не исключая Сейра.
– Ловец воров! Раннер!
– Совершенно верно, миледи.
– Тогда, должно быть, это вы прислали сегодня письмо лорду Даруэнту?
– Не могу отрицать, – кивнул Таунсенд.
– Почему вы прислали его?
– Прошлой ночью милорд написал мне… попросил обыскать жилище одного человека, чтобы добыть доказательство против некоего кучера.
– Доказательство?
– Да, миледи. – Таунсенд громко усмехнулся. – Что я и сделал, причем без всякого труда. Не пришлось даже пользоваться инструментами.
Под пристальным взглядом Кэролайн старичок, несмотря на всю свою самоуверенность, опустил глаза.
– Значит, мистер Таунсенд, вы сообщник преступников?
– Преступников?! – с негодованием воскликнуло «доверенное лицо королевской семьи». – Никогда в жизни я не принимал участия в преступлениях! Но лорд Даруэнт щедро заплатил мне, миледи. У нас на Боу-стрит достаточно ушей. Думаете, мы не слышали об этом кучере?
