Суд короля - Э. М. Пауэлл
— Да только я ведь не из-за кузницы взбеленилась, а потому что он про мужа сказал. У папы была я, у меня — папа, и я с самого детства знала, что больше нам и не нужно никого. — Агнес вздохнула. — Но стоило мне заневеститься, и все по-другому стало. Однажды папа просто взял и не разрешил мне инструмент взять. Вот так, за здорово живешь. — Она нахмурилась. — Сказал, что мне о будущем надо думать. Я еще сильнее взбрыкнула. Но на этот раз он даже не пытался меня обхаживать. Нет, мол, сказал, нет — и нет. Нельзя мне в кузне работать. Теперь, мол, мне своим делом надо заниматься, женским, — она помрачнела еще сильнее, — замуж идти.
— И все же вы покорились воле отца, так? Вас обручили с Тикером, упокой Господь его душу. — Барлинг торжественно перекрестился.
Агнес уставилась на него:
— Да меня тошнило от одной мысли, что я лягу в постель с Бартоломью Тикером. — Она осеклась и со вздохом провела рукой по лицу. — Простите, не то говорю. Бедняга Бартоломью… Он такого конца точно не заслужил. Но и замуж за него я не хотела. — Губы Агнес сжались. — Лучше б и не предлагал.
— Но вы согласились.
Агнес ударила рукой по столу:
— Отказалась я! — Она наклонилась вперед. — Отказалась, но папа и слышать не хотел. Сказал, что хорошая, мол, партия. Папа и боров этот, Эдгар. Это ж он дозволение дал. Тикер ведь не свободный был, а виллан. Но зато богатый. Потому они и твердили, что партия, мол, хорошая. — Агнес снова выпрямилась. — Но кто бы что ни говорил, этого никогда не случилось бы.
— Никогда?
— Потому что я свою любовь другому отдала. Томасу моему. — Впервые за утро голос Агнес дрогнул. — Навсегда.
— А что отец сказал?
— Я ему никогда про Томаса не рассказывала. — Женщина отвела взгляд. — Но слухи до папы доходили, и он очень серчал. Да только я знай твердила, что это все поклеп. Не знаю, верил ли он мне, да и не особо-то интересовалась. — Агнес взглянула на Барлинга и вновь придвинулась в порыве искренности. — У нас с Томасом такая любовь была, какую ни одна стена не остановит. Мы вместе должны были быть. Вам и не понять, что это за страсть была. Никому не понять.
Но Барлинг понимал. Он прекрасно знал подлинную страсть в ее ослепительном и разрушительном великолепии. Знал, но должен был забыть. Навсегда.
— Однако вы были помолвлены с Тикером, Агнес. Как же вы намеревались быть с Дином?
— Да, и эта помолвка помешала нам с Томасом о любви своей объявить. Он мне так как-то и сказал: «Как же счастливы мы были бы, не вмешайся сэр Реджинальд Эдгар». Но мы свое счастье упускать все равно не собирались. Томас все обдумал хорошенько и сказал, что, когда закончит работу в Клэршеме, отправится домой и все там приготовит, чтобы нам вместе зажить. А потом вернется и уговорит отца не мешать нам. Томас знал, что все выгорит. Он не только свободным был, но и денег успел изрядно отложить.
Барлинг открыл было рот, но Агнес перебила его:
— Да только знаете что? — Ее лицо осветила улыбка. — Я Томасу сюрприз приготовила.
— Правда?
Она энергично закивала:
— И славный! Все вещи свои собрала и решила, что сразу следом за ним уйду. Мы бы сбежали и мигом поженились. Меня бы, конечно, за это ославили, да и пожалуйста. Кто бы что после этого ни говорил, все — поздно!
Ее улыбка исчезла.
— А теперь вот как вышло. Поздно мечтать. Линдли все у меня отобрал.
— На вашу долю выпали тяжкие страдания, — сказал Барлинг как можно мягче. — Вы можете предположить, почему Линдли решил убить двух самых близких вам людей?
— Нет.
— Я уже говорил, что этот разговор будет для вас болезненным, и все же — это ведь вы тело отца обнаружили?
— Да.
— Вы той ночью ничего не видели? Что-нибудь важное, что Линдли поймать поможет?
Агнес вдруг сосредоточенно взглянула на свои руки. На ее лице промелькнуло что-то странное.
— Агнес?
— Со мной… — Пальцы женщины сжались в кулаки. — Со мной случилось кое-что той ночью, когда папу убили. — Она подняла глаза на Барлинга. В них, к удивлению клерка, читалась глубокая тревога. — Я ни одной живой душе еще не рассказывала.
— Значит, пора рассказать, — кивнул Барлинг.
Она медлила.
— Агнес?
— Я не солгала, что отца нашла. Просто не все рассказала.
— Продолжайте.
— Меня дома тогда не было. В лес ушла. Поздно уже, в темноте. С Томасом встречалась. У нас свое место было неподалеку от каменоломни. Маленькая лужайка, прудик и водопад красивый, — она потупилась, — укромное такое местечко.
Клерк понимающе кивнул.
Агнес продолжила:
— Мы с Томасом попрощались, он к каменоломне пошел, а я домой через лес. Дождь начал накрапывать — не такой, как сейчас, но все равно неприятный, так что кругом ни зги не видать. Приходилось в оба под ноги смотреть. У нас ведь на Пасхальной неделе страшный ураган прошел, куча деревьев попадала. И вот полезла я через ствол, как вдруг слышу — валежник рядом трещит.
— Томас?
Агнес покачала головой:
— Я тоже думала, что это Томас мой пошутить решил. Окликнула его, а он молчит. Я снова на ствол полезла, а он вдруг меня за щиколотку схватил и изо всех сил вниз дернул. Я за какую-то ветку ухватилась, но все равно нос разбила и щеку поцарапала. — Агнес криво улыбнулась, явно пытаясь сдержать слезы. — Господь милосердный, а ведь я все еще думала, что это Том. Почему — сама не знаю. Крикнула на него, сказала, что он мне больно сделал. Только тогда и оглянулась. — На щеках женщины показались слезы, она задышала быстрее. — А это вовсе и не милый мой. Плащ черный, лица под повязкой не видать. Я тогда еще и знать не знала, что это Линдли. Поняла только, что спасаться надо. Он меня за вторую щиколотку схватил и тянет сильно-сильно. Ну а я тогда его свободной ногой со всех сил и лягнула.
Голос Агнес звенел напряжением, эхом отдаваясь от стен залы.
— А потом вскарабкалась я таки на ствол, перелезла и побежала. Один раз в грязь шлепнулась. Думала, мне конец пришел, но тут и он упал. Тогда я вскочила и дальше понеслась. Туфлю потеряла, исцарапалась вся о кусты, но даже не заметила. Бежала со всех ног домой. Домой мне нужно
