Тони Поллард - Записки Клуба Лазаря
К этому моменту моя тарелка опустела. Ожидая десерт, я прочитал о безуспешной попытке вытащить из затопленного туннеля тела, а также отыскать место протечки с помощью водолазного колокола. Статья заканчивалась довольно неожиданно — ссылкой на происшествие, случившееся в том же месте несколькими днями ранее.
Мистер Брюнель-младший и еще несколько человек, отвечавшие за проведение работ, услышали тревожные крики, доносившиеся из глубины туннеля. «Вода! Вода! Скорее, бросайте сюда клинья и солому!» Затем наступила гробовая тишина. Все, кто слышал эти крики, на мгновение замерли при мысли, что с людьми внизу случилась какая-то трагедия. И только молодой мистер Брюнель смело бросился выяснять, что случилось. К счастью, оказалось, что рабочие находились в безопасности и просто спали. Они заснули от усталости, и один из них во сне крикнул, что туннель затоплен водой.
И хотя эта мрачная статья заканчивалась на оптимистичной ноте, мне еще предстояло на собственном опыте убедиться, как проекты Брюнеля могут врываться в сны окружавших его людей, подобно воде в туннеле.
Почувствовав себя снова человеком, я вернулся домой. Собирался лечь спать, но сначала сел за стол, чтобы набросать письмо следователю в Бристоле. Я был не в состоянии писать обстоятельный отчет, поэтому лишь описал детали, касавшиеся смерти Уилки.
Возможно, следователи хоть немного призадумаются, прежде чем списывать его убийство на несчастный случай.
Содержание письма полностью реабилитировало Нейта от возможных подозрений, но, учитывая все обстоятельства, я избежал упоминаний о свертке и его связи с Брюнелем, а также, что еще важнее, не указал своего имени. Довольный тем, что помогаю поискам убийц Уилки, и не подвергаю бессмысленному риску Брюнеля или себя, я запечатал конверт.
Ложась в постель, я положил рядом с собой пистолет, словно это была грелка. Через минуту я уже забылся сном, но не праведника, а просто уставшего человека.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Омнибус, опрокинувшийся в утренней суматохе и раздавивший пешеходов и пассажиров верхнего этажа, валялся на улице, как брошенная ребенком игрушка. Лошадь внезапно шарахнулась, а колесо было плохо закреплено, что и стало причиной трагедии. Двое прохожих и один пассажир погибли, еще шестеро пассажиров были тяжело ранены. Ужасное событие. Но, да простит меня Бог, я был почти благодарен ему, поскольку необходимость заботиться о раненых полностью поглотила мое внимание и отвлекла от переживаний по поводу возвращения в больницу.
Тяжелораненые были сразу же уложены на носилки, но оставалось еще с дюжину пострадавших, которые могли ходить. В течение нескольких часов улица напоминала поле боя, описанное в дневнике моего отца. Даже ранения напоминали те, что получают во время боевых действий. Осколки стекла из окон экипажа резали плоть так же сильно, как сабли. В суматохе мне пришлось проводить множество операций, включая трепанацию черепа, но в результате мое возвращение в больницу осталось практически незамеченным. По крайней мере я не слышал никаких комментариев в свой адрес. Что касается меня, то я не особенно беспокоился о следовании заведенным в больнице порядкам. Вопросы жизни и смерти не оставляют времени для размышлений.
Кризис миновал лишь к вечеру; к тому моменту мне казалось, что он уже никогда не кончится.
После того как всем пострадавшим была оказана помощь, я решил, что стоит сообщить о моем присутствии Броди, который, как мне казалось, должен был обрадоваться моему возвращению. Избегая встречи с Мумриллом, я направился прямо в кабинет начальника. Но не успел я постучать, как дверь распахнулась сама и в коридор выплыл огромный кринолин. Мисс Найтингейл проследовала мимо меня, но затем остановилась; ее ноздри гневно раздувались, а темные глаза блестели.
— Этот человек невыносим! Просто невыносим! — заявила она.
Я хотел согласиться с ее заявлением, но она уже проследовала дальше.
Дверь в кабинет Броди все еще была открыта нараспашку, когда я заглянул к нему. Доктор стоял у окна, заложив руки за спину. На минуту я подумал, что стоит зайти сюда в более подходящее время, но потом решил, что время, когда я ходил вокруг него на цыпочках, прошло. Я откашлялся, выдав свое присутствие, и вступил в пещеру льва. Броди обернулся, его лицо все еще было красным от ярости. Я улыбнулся ему, и он жестом пригласил меня сесть на стул напротив его стола.
— Значит, вы решили вернуться. Надеюсь, сегодня вы хорошо справились с работой?
Его осведомленность застигла меня врасплох. Источником подобной информации был явно не Мумрилл; этот червь скорее откусит свой язык, чем скажет обо мне что-нибудь хорошее.
— Я сделал все, что было в моих силах, сэр Бенджамин.
— Вы думаете, доктор Филиппс, что в ваше отсутствие нам не приходилось иметь дело с подобными случаями?
— Полагаю, что приходилось.
— И раз уж мы заговорили о неприятностях, то я хотел бы обсудить с вами такой щекотливый вопрос, как мисс Найтингейл.
— Да, мисс Найтингейл — грозная женщина.
Он ударил кулаком по столу.
— Она вечно сует нос куда не надо и стала для нас большой обузой!
— Думаю, после Крыма ей хочется заняться бурной деятельностью.
— У нее много влиятельных друзей, — ответил Броди, вставая со своего места и начиная прохаживаться по комнате. — Она уговорила попечительский совет превратить нашу больницу… — он сделал паузу, собираясь с силами, чтобы произнести эти слова, — в школу для медсестер. — Он вернулся к столу и снова ударил по нему. — Мы станем школой для медсестер, сэр! Что вы на это скажете?
— У нас мало хороших медсестер. А те, что есть, буквально на вес золота. Что касается остальных, то, скажем так, иногда они бывают скорее помехой, а не помощью. — Сам того не ожидая, я поддержал предложение мисс Найтингейл.
Броди нервно улыбнулся.
— Хорошо, доктор Филиппс. Раз вы считаете, что это такая замечательная идея и уже исполняли роль посредника между нами, я назначаю вас официальным представителем больницы по этому делу. Надеюсь, вам больше повезет в отношениях с этой дамой. Вы будете регулярно докладывать мне последние новости. Я хочу знать обо всем, что происходит, но не желаю больше иметь дело с этой женщиной.
Не прошло и дня, как я вернулся в больницу, а мне уже поручили миссию, без которой я вполне мог бы обойтись. В прошлом он просил меня присматривать за ней, но это было совсем другое: организация школы становилась серьезным делом, на которое могли уйти месяцы или даже годы!
— Но, сэр, я хирург, а не посредник. Почему бы вам не поручить это, скажем… Мумриллу? Он гораздо лучше справится с такой щекотливой задачей.
Броди бросил на меня злобный взгляд.
— Мы с вами оба знаем, что Мумрилл — лизоблюд. А мне не нужен подхалим. И не нужен какой-нибудь доброволец. Для этого дела требуется человек… я бы сказал… честный. Я хочу, чтобы работа была выполнена надлежащим образом. Если у нас будет школа для медсестер, то это должна быть достойная школа. И вы, доктор, лучше кого бы то ни было знаете, какими качествами должна обладать хорошая медсестра. Вы же учите хирургов, не так ли? — Я мрачно кивнул. — Хорошо, тогда у вас должны быть соображения по поводу того, как следует готовить медсестер. Что касается других ваших обязанностей, то за прошедшие недели, думаю, мы уже поняли, что больница вполне может обойтись без вашей помощи. А значит, вы сможете найти время в вашем плотном графике для подобного дела. Вам ясно?
— Яснее некуда, — тихо ответил я. Моя капитуляция была вызвана отнюдь не его лестными словами, тем более я знал — за ними обязательно последует какая-нибудь пакость в мой адрес. Но я не видел смысла спорить с этим старикашкой.
Он уселся в кресло и расправил плечи, как будто с них только что упал тяжкий груз.
— Хорошо, — сказал он. — Я расскажу мисс Найтингейл о ваших новых обязанностях. Начинайте, когда сочтете нужным, но не забывайте, что вы должны обо всем докладывать мне.
— Да, сэр Бенджамин. Вы хотите мне еще что-то сказать, или я могу вернуться к своим обязанностям?
— Думаю, что мы уже закончили, — сказал он и, как обычно, сосредоточился на своих бумагах, давая понять, что наша беседа подошла к концу.
Я уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и спросил:
— Это правда, что мистер Брюнель покинул страну?
Броди ответил, не отрывая взгляда от бумаг:
— Да. Боюсь, его состояние ухудшилось.
— А что с ним случилось?
На этот раз он поднял голову.
— Вам нет нужды переживать за моих пациентов, доктор Филиппс. Без сомнения, этот человек слишком перегружает себя работой. Надеюсь, что смена климата поможет ему восстановиться. А теперь извините меня.
Я направился к выходу и уже открыл дверь, когда Броди сказал мне вслед:
