Кейт Ноубл - Легкомысленное пари
— Нет, — холодно ответила она.
— Значит, кого-то еще? — спросил он, нервно подергивая бровью.
Наступило молчание. У нее пересохло в горле.
— О, разумеется, нет. Если бы я ждала кого-то, разве я позволила бы себе быть одетой вот так?
Филиппа слегка подрагивала в своем белом одеянии из простого хлопка, скрывавшем все выпуклости и изгибы ее прекрасной фигуры. Вырез был высоким, но широковатым и, съезжая, как бы ненароком, обнажал обольстительное плечо. Но отсутствие кружев и вышивки не позволяло заподозрить, что она оделась так для какого-то гостя.
Маркус не мог не любоваться ею, он отводил от нее свой пылкий взор, но его глаза снова устремлялись к ней. Она чувствовала все возрастающую неловкость.
— Маркус, — произнесла Филиппа, нарушая его мечтательное состояние. — Сейчас середина ночи, что вам нужно от меня?
Вопрос повис в воздухе, и на несколько секунд взгляды их встретились. И в этот момент она забыла свою усталость и раздражение, забыла, что одета неподобающим образом. Будто какая-то нить протянулась от него к ней. Они ощущали биение своих сердец и жар в крови, и этот жар отразился в их глазах. Но только на какой-то миг.
— Я хотел, чтобы вы… Вы помните наши упражнения в парке?
Напряжение оставило ее, атмосфера в комнате разрядилась. Конечно, она помнила. Но неужели он пришел к ней в три часа ночи только за этим? Вероятно, так. За исключением одного эпизода в его домашней библиотеке, закончившегося пощечиной, он не выказывал желания приударить за ней. Она для него всего лишь пропуск в высший свет, и не более. Так ей, во всяком случае, казалось. Отсутствие интереса с его стороны, пренебрежение, которое выказал Бротон, не явившись к ней ночью, заставили ее задуматься. Возможно, она уже не так хороша, как раньше? Это начинало тревожить ее.
— Упражнения на запоминание всякой чепухи? Нет, я не помню, — ответила она.
Он смотрел на нее с укоризненной улыбкой.
— Ну и что такое с этими упражнениями, Маркус? Почему вы о них вспомнили? — снизошла все-таки она.
От него не укрылось, что она в самом деле чем-то расстроена. Подхватив шаль, брошенную на спинку кресла, стоящего перед потухшим камином, он укутал плечи Филиппы и усадил ее.
— Простите меня, теперь я вижу, что вы действительно чем-то озабочены… Я буду краток. — Взяв стул от письменного стола, он сел напротив. — Я пытался осмотреть этот дом, но он слишком большой. Здесь есть тысячи мест, где может скрываться преступник, разрабатывая свои злодейские планы.
— Вы подразумеваете Лорена?
— Я хочу, чтобы ваши прекрасные глаза следили за всеми в этом доме. И если они обнаружат незнакомца, сразу дайте мне знать. Вы должны заняться этим с самого утра, потому что чужака надо вычислить до наступления вечерних празднеств.
«Ничего себе задача!» — подумала Филиппа, чувствуя комок в горле.
— Я… я не уверена. Это вы, мистер, профессиональный шпион. А я могу и пропустить кого-нибудь.
Он улыбнулся:
— Ваша память работает как капкан, когда вам этого хочется.
— А не могли бы мы… попросить о помощи еще и вашего брата? Вы говорили, что он знает о вас все.
Маркус несколько секунд смотрел на нее искоса, словно ожидая подвоха. Брови его сошлись на переносице.
— Разумеется, брат будет помогать нам. Но я не стал бы слишком на него рассчитывать, — ответил он.
— Из-за его… ноги? — спросила Филиппа, сомневаясь в глубине души, что это связано только с его физическим недомоганием»
Но Маркус ухватился за ее слова как за соломинку.
— Да-да, из-за этого. Свою рану он получил на континенте, помогая Сизому Ворону. И она с трудом поддается лечению.
— Простите, я не хотела проявлять излишнее любопытство.
— Но вы его проявили… — мягко улыбнулся Маркус, как бы приглашая продолжать разговор.
— Ваш брат Бирн, он выглядит как…
— Как оживший мертвец, вы хотели сказать? — усмехнулся Маркус, вспомнив, сколько спиртного влил в себя Бирн в гостиной для джентльменов.
— Что вы сказали? Н-нет, но он явно нездоров. Лучше оставить его в покое, он должен больше отдыхать. Врач давно осматривал его?
У Маркуса вырвался резкий хохоток.
— О, разумеется! Его пересмотрело столько докторов… Но он отказывается думать о себе. Я бы предпочел, чтобы он оставался в Лейк-Виллидже… Но, к сожалению, я не могу ни остановить, ни защитить его. — Он поник головой, и Филиппа впервые заметила, что он тоже смертельно устал.
Она протянула руку и с нежностью прикоснулась к его волосам. Это был жест успокоения и поддержки. И он склонился над ее рукой, принимая предложенную ему ласку, цепляясь за нее… Он склонился к ней, и их глаза оказались совсем рядом.
И опять… этот жар в крови. Она ощутила его дыхание на своей щеке и бессознательно провела языком по пересохшим губам. И тут же увидела его глаза, потемневшие от желания.
Если бы он пошел дальше, она не смогла бы остановить его. Но он удержался от следующего шага. Отпрянув назад и глядя на нее, застывшую в изнеможении, он произнес низким, хриплым голосом:
— Филиппа, я…
— Да? — сказала она, ожидая продолжения.
— Я хотел спросить вас о вашем муже.
— Моем муже? — Теперь отпрянула она — волшебный мир вокруг них разбился на мелкие осколки.
— Я понимаю, вы храните преданность его памяти…
— Маркус, умоляю, не задавайте мне вопросов о моем муже! — вскричала она, мгновенно ощутив пустоту внутри.
— Да, но если вы так преданы ему, если вас так волнует одно упоминание о нем, то почему… Бротон?
Филиппа смотрела на него так, словно он резал ее по живому.
— Зачем вы впустили его в свою жизнь? Разве он и ваш муж чем-то похожи?
Филиппа откинулась на спинку кресла, словно ледяная стена вдруг выросла между ними. Взгляд ее стал ледяным. Как он смеет?! Кто дал ему право лезть в ее жизнь? В эту часть ее жизни? И, подумать только, всего минуту назад она готова была сдаться ему…
— Маркус, — повторила она холодно, — не задавайте мне вопросов о моем муже.
Не выдержав ее взгляда, он кивнул и опустил голову.
— Идемте, — сказал он, вставая. — Вы должны быть в вашей постели, а я — в своей.
«Они слишком разные, — он это хотел сказать?» — думала она, покорно плетясь за ним.
Но наступило утро — чарующее, солнечное и чистое летнее утро. И даже те, кто в своей повседневной жизни и думать не думал о прелестях восходов и закатов, радовались теперь краскам природы.
Павильон для скачек был построен на широкую ногу. Немало коннозаводчиков в Англии имели собственные треки, и чуть ли не все они собрались здесь. Конструкции были выполнены из белого дуба. Лорд Гемпшир предусмотрел отдельные боксы для знати и высокие ряды скамеек для окрестных фермеров, чтобы они могли наслаждаться зрелищем и делать ставки на свое пенни наравне с джентльменами, ставившими фунты. Леди Гемпшир устроила в боксах небольшие камины, чтобы они не чувствовали холода раннего утра, а также мягкие кушеточки для домашних любимцев, и даже колокольчики, чтобы потребовать исполнения любой своей прихоти от ожидавших снаружи лакеев.
Первый заезд был открыт в девять утра, и слуги сервировали горячий завтрак в комфортабельных боксах для тех, кто не ночевал в доме, а прибыл только к самому началу состязания.
К часу пополудни, когда на состязание вышли трехлетки, уже собрался весь лондонский свет. Скачки становились особенно увлекательными, когда джентльмены подогревали себя спиртным. Лорд Гемпшир приказал вывести из конюшен своих самых чистокровных призеров. Соседи Бирна и Маркуса справа обсуждали прямые и боковые линии пламенного табуна лорда Гемпшира, соседи слева — ставки в этой игре и грязные манипуляции в погоне за выигрышем. Но братья мало интересовались скачками, хотя и вышли из своего бокса и стояли теперь среди взволнованной толпы. День выдался теплым, и мужчины освобождались от своих сюртуков и камзолов. Маркус тоже разоблачился, но Бирн продолжал кутаться в свой плащ.
— Эта в первой тройке — прекрасный образец чистой породы, — сказал Бирн, пряча лицо в воротник от слепящего солнца. — Но я бы не поставил на нее слишком много.
Маркус решил направить беседу в более важное русло.
— Здесь где-то должен быть лорд Филдстон, он уже прибыл. И лорд Уитфорд, он тоже здесь, несчастный хозяин злополучного банкета, если ты помнишь. А Стерлинг здесь со вчерашнего вечера. Я проследил за ним — он не выходил ночью из своей комнаты.
— Как ты можешь быть уверен? Ты что, простоял всю ночь под его дверью?
— Я положил несколько волосков на его порог. Если бы он открывал дверь, они бы слетели. В шесть утра они были еще на месте, я проверял. Ты сам научил меня этому простейшему трюку.
— А где ты сам шлялся ночью? — спросил Бирн. — Я даже не слышал, когда ты вернулся.
