Клод Изнер - Роковой перекрёсток
— Примите мои соболезнования. А вы рассказали об этом в полиции?
— Вот еще! Мне и без них забот хватает! Да им только волю дай, они допросами замучают. А Базиль-то и сам побывал в тюряге, фараонам это известно.
— А где, говорите, жил ваш родственник? — Виктор протянул Грегуару несколько монет.
— Улица Линнея, дом четыре. Ну, мне пора, мсье, надо козочек кормить. — И старик посмотрел на собаку. — Пошли домой, Дурло. Мы с тобой сегодня честно заработали свой кусок хлеба!
* * *«Когда находишь ответ, загадка кажется легкой», — пытался успокоить себя Виктор. Теперь он знал, что слова из записки «ул. Л., прв. 1211» означали: «улица Линнея, первый этаж, 12 ноября».
Он подошел к зданию под номером четыре. Дом как дом, ничего особенного. Что делать — просто постучать в двери и войти? Не вызовет ли это подозрений? В итоге он остановился на варианте, который уже не раз срабатывал.
За дверью послышались шаркающие шаги, и появился похожий на бульдога консьерж.
— Полиция, — сухо сказал Виктор, готовый сочинить любую небылицу, чтобы доказать это заявление.
— А, так вы по поводу господина Попеша со второго этажа? Ваши из комиссариата уже приходили, допрашивали меня. У него нет семьи, только дальний родственник родом откуда-то из окрестностей Шартра. Но я никогда его не видел и понятия не имею, как его зовут и где он живет. Больше мне нечего сказать. Печально, конечно, но, когда работаешь с дикими зверями, риск неизбежен.
— Я пришел в связи с другим делом.
— А, из-за старика Седилло? Так он поклялся, что больше не будет плеваться из окна. Мне даже жаль его: каково это — жить затворником в четырех стенах? Ему скучно, вот он и развлекается, как может.
— Вы позволите войти?
— Прошу вас. — Консьерж посторонился. — Извините за беспорядок. С тех пор как от меня ушла жена, прибраться тут некому.
Он впустил Виктора в душную каморку, загроможденную мебелью, смахнул с одного из стульев крошки, кивком предложил Виктору сесть, а сам плюхнулся на табурет поближе к бутылке красного вина и немытому стакану.
— Надеюсь, вы не арестовывать его пришли?
— Нет… Я веду расследование, это простая формальность.
— Ну, хорошо, я вам расскажу. Молочник ему ноги отдавил, вот он головой и тронулся. У него совсем никого не осталось, только я его и кормлю, причем, заметьте, плачу за продукты из своего кармана…
— Хорошо, я поговорю с жильцами, которые хотели бы получить компенсацию за беспокойство.
— Вы о тех, кто на первом этаже? Мадемуазель Бунь можно не считать — она уехала в Дижон ухаживать за больной матерью. А остальные пришли поздно, когда старик Седилло уже угомонился и спать лег.
— То есть они ввели полицию в заблуждение? — строго произнес Виктор. — Это им дорого обойдется. Назовите их имена!
— Ну, вообще-то, я не знаю их имен. У нас пустовали три комнаты, а тут появился некий мсье Дюваль и заплатил за два месяца вперед. Дело было в сентябре. Он сказал, что это для его дочери и зятя, что они, мол, живут в Монтаржи[56] и хотят, чтобы у них было гнездышко в Париже, чтобы приезжать, когда им вздумается.
— А как выглядел этот мсье Дюваль? Толстый, лысый, с окладистой бородой и светлыми глазами?
— Извините, мсье, но тут я вам помочь не могу: с ним Антуанетта говорила. А на следующий день она собрала свои пожитки и ушла, оставив мне на память лишь квитанцию из прачечной да три банки сливового варенья. Вот ведь как подло жизнь устроена: встретишь женщину, полюбишь, женишься, надеешься состариться с ней вместе, а потом в одно прекрасное утро — раз, и просыпаешься один в холодной постели. — Он наполнил свой стакан. — Вот я и утешаюсь как могу.
— Хорошо, тогда опишите, как выглядят зять и дочь мсье Дюваля, — потребовал Виктор.
— Ну… — задумался старик. — Я впускал их всего раза два… у меня тогда так башка раскалывалась… а на следующее утро ставни у них были наглухо закрыты. Да и что мне за дело: в конце концов, за аренду уплачено, а слежка в мои обязанности не входит, это по вашей части. Так что скажете насчет старика Седилло? Может, ему решетку на окно установить, он тогда и не сможет высовываться… А коли вы хотите его допросить, надо бы мне пойти предупредить, не то его еще, чего доброго, удар хватит.
— Нет-нет, не беспокойтесь, я постараюсь все уладить.
Консьерж проводил Виктора и, глядя ему вслед, пробормотал себе под нос:
— Надо же, полицейский, а такой славный малый!
Виктор лежал на кровати и с удовольствием наблюдал, как Таша расчесывает свои роскошные рыжие волосы.
Вернувшись, он попросил у нее прощения. Она рассмеялась, и они решили никуда не ходить. Весь день провели вместе, перекусили дома, а потом Таша показала Виктору картину, что стояла у нее на мольберте. Он изобразил восхищение и решил, что выскажет свои замечания как-нибудь в другой раз. Ведь он тоже терпеть не мог, когда критикуют его фотографии.
В дверь постучали. Виктор насторожился.
— Ты кого-нибудь ждешь? — взглянул он на Таша.
Она покачала головой. Виктор накинул халат и пошел открывать. За дверью стоял Жозеф.
— Что-то случилось? — нахмурился Виктор.
— Нет, мсье Легри, не случилось, но я знаю, кто убийца, — взволнованно заявил тот.
В прихожей появилась Таша, и Виктор красноречивым жестом прижал палец к губам.
— Что же вы в дверях топчетесь, Жозеф? Заходите! — радушно пригласила она.
Мужчины уселись возле печки.
— Вот, — через несколько минут сказала Таша, ставя поднос на стул рядом с Жозефом, — здесь вино, хлеб и сыр, подкрепитесь немного.
Ей было интересно, что привело к ним юношу, но она отошла в сторонку, села и раскрыла книгу, делая вид, что погрузилась в чтение.
— Как вам могло прийти в голову явиться сюда? — недовольно прошептал Виктор.
— Простите, мсье Легри, я подумал, что это срочно. Сейчас, когда мы знаем имя убийцы, нельзя терять ни минуты.
— Ладно, рассказывайте.
— Я разыскал газету за 1886 год! — гордо заявил Жозеф и посмотрел на Виктора в ожидании одобрения, но тот на эту новость никак не отреагировал, и юноша расстроился: — Ну вот, я три часа рылся в газетах, принес вам железное доказательство, а вы…
— Давайте сюда газету, — сказал Виктор, — только чтобы Таша ничего не заметила. — Он схватил газету и прочитал:
Вот уже четыре дня, как нет никаких известий о ювелире с площади Белькур Проспере Шарманса. В прошлый четверг управляющий ювелирного магазина, принадлежащего Шарманса, заявил об исчезновении своего хозяина. В то утро господин Шарманса ушел из лавки вместе с одной из покупательниц, баронессой де Сен-Меслен, чтобы показать кое-что из дорогих украшений мужу этой дамы. С тех пор о судьбе ювелира ничего не известно. Полиция тщетно пытается разыскать баронессу де Сен-Меслен.
— Ведь это имя, Сен-Меслен, упоминается в записке, которую вы нашли в гримерке Ноэми Жерфлер, — напомнил ему Жозеф.
Виктор, не отвечая, читал дальше:
По словам управляющего, дама утверждала, что владеет поместьем в окрестностях Лиона. Стоимость украшений, которые унес господин Шарманса, составляет полмиллиона франков. Однако в Лионе никто никогда не слышал о загадочной баронессе…
Заметка обрывалась на полуслове, но информации для размышлений в ней было достаточно. Виктор задумчиво пробормотал:
— Итак, в 1886 году в Лионе некая дама, назвавшись баронессой де Сен-Меслен, увозит с собой ювелира Проспера Шарманса, — рассуждал он вполголоса, — вместе с драгоценностями на полмиллиона франков. Что с ним произошло и куда он исчез, нам неизвестно. Но пять лет спустя он появляется в Париже и теперь работает в ломбарде. Допустим, Шарманса узнал мнимую баронессу в женщине, которая теперь выступает в театре «Эльдорадо» под именем Ноэми Жерфлер, она же Ноэми Фуршон. Он убивает сначала ее дочь — тут, видимо, не обошлось без соучастия известного в Лионе бандита Гастона Молина, — а потом и саму Ноэми. Из опасения, что Молина его выдаст, Шарманса убивает его тоже и засовывает труп в винную бочку, а потом избавляется и от случайного свидетеля — Базиля Попеша, который был соседом Гастона Молина.
Жозеф жадно ловил каждое его слово.
— Точно, патрон! Вы докопались до самой сути. Вам бы книги писать, — восхитился он.
— Остается только выяснить, какую роль сыграл в этом деле доктор Оберто, о котором шла речь в записке.
— А может, этот клочок бумаги вообще не имеет отношения к убийствам? — предположил Жозеф.
— Да нет, я так не думаю. Вот вам деньги, возьмите экипаж, поезжайте домой и ложитесь спать. Завтра я кое-куда наведаюсь и появлюсь в лавке где-нибудь к обеду, тогда и решим, что делать дальше. Если мсье Мори спросит, почему меня нет, скажите, что я повез заказанные книги за город.
