А. Веста - Звезда волхвов

   – Лейтенант! – окрикнули Квита из коридора. – Арестованный Овечкин хочет сделать заявление.

   Квит оправил щеголеватый галстук и, совершенно спокойный, вышел в соседний кабинет. Он всегда знал, что допрос задержанного и особенно первоначальное следствие – творческий процесс, и, кроме пещер ужаса, и скрежета зубовного, в нем встречаются и приятные неожиданности, вроде встречного признания.

   Овечкин, изрядно помятый помощниками Квита, выдавил:

   – Я буду говорить...

   – Слушаю вас, Сергей Михайлович.

   – Вчера ночью вблизи лагеря я видел незнакомого человека. Он был одет в широкую черную одежду, сверху обычная темная куртка. Я хорошо разглядел его, он был похож на енота: такой горбатый, с настороженным торчащим носом. Он словно что-то вынюхивал вокруг лагеря, когда я окликнул его, он, не оборачиваясь, скрылся в лесу. Мне показалось, что я видел монаха. Это он мог повесить на дерево амулет и закопать волосы.

   Будимир умолк, по его лицу катился пот, он поблек и осунулся. В кабинете стрекотала кинокамера. Весь допрос записывали на кинопленку, чтобы приобщить к материалам дела.

   – Почему вы решили, что это был монах?

   – Ну, борода, юбка бабья, и вообще, у меня на них нюх.

   – У вас тоже борода, и одеты вы не совсем обычно, но это еще не повод. Но я понял вас. Вы утверждаете, что против вас строят козни ваши конкуренты. Хорошо, попробуем разобраться.

   – Увести задержанного! – приказал Квит и вышел перекурить.

   Глава 25    

Зеркало Минотавра

   В старинных зеркалах живет

   красавиц рой,

   Но смерти виден лик в их

   омутах зовущих...

    Прошло несколько дней, командировка давно закончилась. Севергин готовился к отъезду. Нервно, со злобой паковал остатки вещей и после кружил возле собранных чемоданов, тянул время, следил за скачкой стрелок на часах, смотрел в окно. Ему не хотелось уезжать из города, который еще неделю назад душил его, как ловчий силок. Теперь он казался Егору волшебным лесом, где алым маяком, цветком папоротника светилось по ночам ее окно. Он просыпался с запахом ее кожи на воспаленных губах, словно всю ночь любодействовал с женским демоном.

   Сумасшедший звонок, от которого разом дрогнули нервы и пересохло во рту, раздался ближе к полуночи.

   – Приезжай, – блазнящий шепот долетел до него словно из другого мира.

   Только одно бредовое слово, и он уже мчался на ее зов. Едва владея собой, взбежал по лестнице. Дверь беззвучно распахнулась. На пороге – она! Впилась жгучим укусом в его губы, чтобы он не успел пожалеть о сделанном шаге.

   Прозрачный купол над спальней налился синью, и ночь накрыла их своих крылом. И словно само собой вспыхнуло живое пламя в каменных чашах, и все животно-грубое, что прежде рождало в нем стыд, преобразилось в кругу жертвенных огней. Все жесточе и ненасытнее светились ее зрачки, словно вставала в их глубине темная радуга. В грозовой тьме в ее волосах шелестели синие искры, и «смерть Лады» казалась миражом, бледным призраком, который изгоняли они своим неистовым камланием.

   – Знаешь, – едва переведя дыханье, заговорила Флора, – в этом есть глубинная жестокость, но смерть обостряет влечение. Жизнь еще более грубо и властно заявляет о себе в ее присутствии.

   – Это спорят между собой две прекрасные девы...

   Флора удивленно взглянула в его глаза и прижалась знобким телом, словно за окнами синела морозная ночь.

   – Ты прав... Смерть – такая же иллюзия, как жизнь. Мертвое тело – это пустой кокон. Душа мечтает стать звездой, и все мы когда-нибудь сольемся с пламенем звезд. Сегодня наша рябиновая ночь. Их всего три в году: когда цветет горькое женское дерево, когда наливает ягоды и когда стоит в коралловых бусах, в алом кубовом платке на плечах... и небо разрывается от грозовых ударов.

   Ее платье из незрелых рябиновых ягод рассыпалось на жесткие градины и точило горький сок. На груди Флоры блестел перевернувшийся амулет – «усатый» ромбик, похожий на букву, или восьмиконечный «репешок» народной вышивки. Коснувшись губами прохладного серебра, Севергин вспомнил, что видел похожий среди вещдоков по делу Лады.

   – Откуда у тебя этот медальон? – Он сжал в ладони теплый от ее тела серебряный ромб.

   – Ты разведчик, Севергин? «Медовая ловушка мужеского полу»? У тебя хорошо получается. – Флора пыталась шутить, но вышло грубовато. – Хорошо, я отвечу. Это знак Великой Богини, руна «Инг», еще ее называют «врата жизни».

   – «Инь»? – неуверенно повторил Севергин.

   – Да, но это по-китайски.

   – Странные созвучия между Востоком и Севером.

   – Все древние символы – отголоски единого учения. Языческое знание на Руси было уничтожено и загнано в область сказок, преданий и песен.

   – Об этой руне есть сказки? – Он все еще не выпускал из ладони теплый от ее тела литой «ромб».

   – Грамота северных рун никуда не исчезла. Руны растворились в языке и стали суффиксами. По-русски «инг» читается как «яг». Эта руна – знак Бабы-Яги, языческой повитухи. А теперь посмотри, что напоминает этот ромбик с ножками?

   – Ничего...

   – Это же лягушка!

   Флора быстро сбежала по ступеням вниз и принесла в ладонях огромную жабу.

   Егор брезгливо передернулся.

   – Б-р-р! «Отчего жаба в погребе живет – наготы своей мерзкой стыдится», – вспомнил он бабушкину присказку.

    — Ты несправедлив. В русском чернокнижии лягушка – абсолютный эротический символ, да и на санскрите слово «линг» означает, ни больше ни меньше, «половой признак». Лягушка зарождается в воде, но проводит жизнь на суше, символизируя вселенский круг. Лягушка, рыба – символ женского лона и порождающей силы воды.

   – Значит, Великая Богиня? – Севергин мрачно посмотрел на жабу. – Но этот ромб действительно похож на распластавшуюся лягушку. Странный символ!

   – Не более странный, чем другие. В Ирландии, например, эта картинка из двух дуг красуется над входом в церковь. Ирландцы зовут ее Шейла-на-гиг, «Веселая Шейла».

   – Двери церквей помечались этим знаком? Забавно...

   – Это всего лишь талисман, равносильный заклятью от темных сил, вроде подковы на счастье, и в то же время тайный знак, для посвященных. Коко Шанель сделала своей эмблемой две пересекающиеся дуги с несомненным намеком на «Веселую Шейлу».

   – Значит, Царевна-лягушка – это...

   – Да-да, именно то, о чем ты сейчас подумал.

   – А лягушачья шкурка?

   – Это грязь, которой облили Великую Богиню «исторические» религии. Но мало сжечь лягушачью шкурку, надо отвоевать Великую Богиню в бою с Кошем, хранителем времени... Но перед этим Иван-Царевич должен размотать красный клубок.

   – Дойти до сути?

   – Да, но это горькое знание, – усмехнулась Флора. – Оно терпкое, как молодое яблоко, и мало кому по зубам, но именно эта роль всегда отводится мужчине.

   Она выпустила жабу обратно в аквариум и быстро вернулась. Ласкаясь к Егору, Флора продолжила свою лекцию. Этот рискованный способ обучения, как ни странно, оказался очень успешным. Егор впитывал волшебные «веды» с волнением и вниманием.

   – В сказке о Царевне-лягушке есть и мужская руна: стрела «Тюрс». Вертикальная стрела с древности обозначает мужчину и его огненный Род. Каждое семя полно страсти , поэтому каждый мужчина – это стрела, пущенная в бесконечность. На русских свадьбах стрелой проводили пробор на голове невесты. Стрелой же отодвигали в сторону фату от ее лица.

   – Символическое посвящение в женщины?

   – Да... Сколько времени? – внезапно очнулась Флора.

   Севергин посмотрел на часы и застонал от острой боли, словно стрелки часов, копье Кощеево, добрались до его внутренностей. Уже два дня, как он должен быть дома. По утрам он звонил в Сосенцы, изворачивался перед начальством и врал жене, слушая, как в ее голосе растет тоскливая тревога.

   Алена все прочтет на его лице и в глазах: словно прелюбодеяние выжгло в них страшный иероглиф измены. Он поискал глазами зеркало, надеясь обмануть самого себя и встретиться глазами с тем прежним Севергиным, честным и чистым, как утренний снег. Теперь на этом свадебном покрове корчилась его ложь.

   – Почему у тебя в спальне нет зеркал? – спросил он у Флоры.

   – Образы любви не должны двоиться. Тебе нужно зеркало?

   Флора привстала и, гибко потянувшись, достала медное зеркальце с ручкой в виде сплетенных змей. «Лопатка» была тщательно отполирована с лицевой стороны. На другой проступали угловатые письмена в виньетке сложного орнамента.

   – Этрусское зеркальце? Откуда оно у тебя?