Охота на Волколака - Диана Маш
Госпожа Олейникова умерла не от проблем с сердцем, вызванных скоропостижной кончиной ее возлюбленного. Она была убита. Банально и прозаично. С использованием яда.
Несмотря на давящую усталость, вызванную простудой, я почувствовала, как меня переполняет энергией. Мозг закипел. Мысли закрутились в голове. Даже боль в мышцах отступила, на фоне впрыснутого в кровь адреналина.
– Глаша, – снова обратилась я к застывшей в дверях девушке. – Принеси мне ручку и бумагу. Я напишу письмо… нет, два письма. Одно пусть Тишка свезет в участок и передаст лично в руки Гордею Назаровичу, а второе… госпоже Задушевской. Адрес я сообщу.
Истратив все силы на составление текстов, я запечатала конверты и отдала их горничной. А как только за ней закрылась дверь, сползла головой на подушку, лениво оглядела парящих под потолком призраков – в последние дни их вид так приелся, что начал напоминать деталь интерьера – закрыла глаза и, под свист метели снаружи, провалилась в сон.
Следующее пробуждение выше резким. Кто-то позвал по имени и меня подбросило на кровати. Головная боль ушла. Осталось только ломота в конечностях. Разлепив глаза, я протерла их кулаком и только постом поняла, что дело не в слепоте. Просто… время вечернее, темно за окном.
– Софья Алексеева, барышня, – тихим голосом позвала Глаша. – Гостья к вам пожаловала. Принимать будете?
– Гостья?
– Представилась Дарьей Спиридоновной Колпаковой. Говорит, знакомица ваша. Из некой газеты. Я не упомнила. Инесса Ивановна меня к ужину стол собрать оставила, а сама в аптекарскую лавку ушла. А тут гости. Вот я вас и разбудила.
– Дарья, значит? – протянула я, гадая, что привело в такой час городского репортера. – Проводи ее в гостиную и предложи чай. Я скоро выйду. И Глаша… ответы на мои сегодняшние письма не приходили?
– Токмо одно, барышня, – закивала горничная. – Я оставила у вас на столе.
Другого и быть не могло. Ответ на второе письмо, в содержании которого я почти не сомневалась, в лучшем случае будет ждать меня завтра. Придется потерпеть.
Решив не тратить время на платье – время позднее, да и Дарья, думаю, не обидится – я ограничилась накинутым поверх ночной рубашки плотным халатом, недавно подаренным тетушкой. Повязала пояс, умылась, пригладила волосы. Пощипала щеки, дабы придать румянца. И только после этого вышла встречать гостей.
Судя по тому, что Колпакова расположилась на диванчике, от чая она отказалась. Девушка выглядела уставший. Подол рабочего платья помят. Коса слегка потрепана. Чернильное пятно на лице. Явно только с работы, не успела заскочить домой. Неужели дело срочное?
– Дарья Спиридоновна, искренне рада вас видеть, – расплылась я в улыбке, подходя ближе. Девушка, оторвавшись от изучения висевшей на стене картины, вспыхнула и резко поднялась. – Какими судьбами?
– Ох, Софья Алексеевна, – сжала она в своих ладонях мои руки. – Вы с Инессой Ивановной со мной завсегда как с родной, а я изволила вас тревожить…
– Вы в любой час желанный гость в этом доме. Прошу, – я кивнула на диванчик. – Располагайтесь и рассказывайте, что вас к нам привело.
– Нет, сидеть я более не в силах, – покачала головой девушка и принялась расхаживать по комнате, заламывая руки. – Знали бы вы, как меня переполняют эмоции. Я как воздушный шарик. Один неосторожный укол и взорвусь.
Начало интересное. Вот только ноги не держали, так и норовили подкоситься.
– А я, с вашего разрешения, присяду, – сказала, занимая то самое место, где недавно сидела Колпакова. – Ну вот, теперь готова слушать ваш рассказ.
– Софья Алексеевна, вы помните, в позапрошлую нашу встречу, в «Монпансье», я рассказывала вам с Инессой Ивановной о художественном критике, засоряющим нашу газету анонимными пасквилями?
– Что-то припоминаю, – задумалась я. – Псевдоним такой мистический, вертится на языке.
– Спиритус, – обрадовалась Дарья моей хорошей памяти. – Так вот… я знаю, кто он!
И столько драматизма в этом «он», мне даже стало жаль несчастного репортера.
– И кто же?
Колпакова огляделась по сторонам, не подслушивает ли нас кто. Затем подошла ближе, наклонилась ко мне и шепнула:
– Ваш жених.
– Жених? – нахмурилась я.
Она кивнула.
– Его сиятельство Сергей Данилович Бабишев!
Как… любопытно.
– Вы уверены? Как вы об этом узнали?
– Ах, это… – махнула она рукой. – Ежели вспомните, мы с вами давеча встретили господина Бабишева в дверях редакции? Я еще тогда задалась вопросом, что его туда привело? А нынче днем краем уха услыхала разговор нашего издателя Дмитрия Андреевича Бессодько с нашим дорогим создателем газеты Иммануилом Иосифовичем Шварцем. Они обсуждали недавнюю статью Спиритуса. Так, ничего особенного… сборник пакостных стишков. Но Дмитрий Андреевич вдруг обмолвился, что ежели бы острый слог графа Бабишева, да мое упорство, «Сплетник» удостоился бы императорской награды!
Не знаю почему, то ли новости вкупе с болезнью так повлияли, то ли донельзя смешное выражение лица возмущенной девушки, но вместо того, чтобы удивиться, я вдруг будто издалека услышала шум и поняла, что громко хохочу.
– Почему вам смешно? – обиделась Дарья и, капризно выпятив нижнюю губу, плюхнулась рядом. – Я так негодую.
– Простите, – почувствовав, как горят щеки, я принялась обмахивать их руками. – Я приболела, видимо это какой-то симптом. Мне не смешно, мне радостно за Сергея Даниловича. Да он мне более не жених. Мы расстались, оставшись хорошими друзьями. Как вам, без сомнений, известно, его сиятельство попал в довольно сложную жизненную ситуацию. Однако, я счастлива, что он не опустил рук. Найти занятие по душе, за которое платят приличное жалование – дорогого стоит. Прошу, не обижайтесь на него.
– Да я… я не обижаюсь, – замялась Дарья, опустив глаза в пол. Ее руки сжали юбку платья. – Скорее, удивлена. Сергей Данилович показался мне чутким и добрым человеком. В тот день, когда нашли Бореньку, он так заботился обо мне, утешал. Однако, эти пасквили… Увидев его перед самым выходом из редакции, я в лицо сказала все, что думаю о них. А он… он, представляете, подарил мне цветы!
Она кивнула на столик, на котором лежал букет красных роз. Надо же, как я его пропустила?
– Всего могла ожидать от него, но такое? – сжала я губы, изо всех сил стараясь не засмеяться. – Каков подлец!
Дарья задержалась ненадолго. Еще немного посетовав на графа Бабишева, что с улыбкой на лице выслушивал сегодня ее сокрушительную критику его несравненного таланта, она все же согласилась выпить чаю. Разговор перетек в более мирное русло. Незаметно коснулся личности господина Хвалёнова…
Я решила пока не ославлять его незаконные делишки. Будет еще время и суд, когда найдем убийцу. Дарья искренне переживала его смерть, промокая слезы салфеткой. Я не хотела быть
