Шаги во тьме - Александр Михайлович Пензенский
– Ну вы даете, начальник! – восхищенно прохрипела тень.
– Жихарь? – узнал в лежавшем дельца из Холмуш Филиппов. – Перешли от скупки награбленного непосредственно к грабежам?
Владимир Гаврилович поднялся, протянул руку Сеньке. Тот, кряхтя, тоже принял вертикальное положение.
– Сами же просили известить, ежели кто объявится с цацками вашими. А как мне вас известить, не в кабинет же к вам заявиться? Вот и жду. Не под фонарем же мне торчать?
– Торчали бы под фонарем – попали бы ко мне в кабинет с городовым. И без подозрений обошлось бы, и переночевали бы в тепле, – хмыкнул в усы Филиппов. – Ну извините, Семен. И радуйтесь, что я вам не сломал ничего от неожиданности. Почему здесь ждали?
– Так вы всегда одной дорогой домой ходите. Здесь самое удобное место, темно, от городовых далеко.
Пообещав себе кроме жалоб городскому начальству на уличные фонари еще и разнообразить свои привычные маршруты, Филиппов рыкнул:
– Рассказывайте. Какие новости вы мне принесли?
Сенька чиркнул спичкой, подобрал оброненный картуз и только после этого зашептал:
– Бока[15] приносили вчерась. Как вы сказывали, не на цепке, а на ремешке, чтоб на руку надевать.
– Кто?
– Высокий хлыщ. В пальте дорогом.
– Родинка была на щеке? Вот здесь?
Сенька почесал затылок под картузом.
– А леший его знает. У него бородища была почти как у попа.
– Брюнет? Лет тридцати? Вот такого роста? – Филиппов показал ладонью.
Сенька кивнул утвердительно на каждый вопрос.
– Приняли часы?
– А как же. Вот они. – Циферблат поймал свет дальнего фонаря, бросил тусклый «зайчик» на стену арки.
– Часы забираю. Забираю-забираю, считайте, что я их у вас на облаве изъял. За продавцом не догадались проследить?
– Обижаете, начальник, – действительно расстроенно шмыгнул носом Жихарь. – Мальчишку за ним послал. Запомните адрес?
– На Садовой? У Покровской площади?
Жихарь снова кивнул, теперь уже удивленно. Который уже раз за день Владимиру Гавриловичу захотелось помянуть черта. Сдержавшись, он достал из кармана бумажник, выцепил красненькую бумажку, протянул Жихарю.
– Держите. Компенсация за риск и труды.
Сенька заложил руки за спину и ответил уже с неподдельной обидой:
– Не надо, господин Филиппов. Мы ж не за-ради денег. Уважение к вам имеем большое, потому как и вы к нам по-людски. При какой же нужде здесь бумажки? Не надо. Бывайте.
* * *
– Таким образом, мотив теперь вполне очевиден, да и вся схема аферы представляется довольно прозрачной: найти похожего фигурой и возрастом молодого человека, без особых примет, да и желательно без близких родственников, дабы исчезновение не сразу стало заметным. Этим же объясняется и указанная в объявлениях предрасположенность к студентам в академических отпусках или только что окончивших учебу – чтобы не хватились в университете или на службе. Застраховать собственную жизнь, а после умертвить своего «двойника», затруднив его идентификацию. Понятна и роль брата – не может же сам «покойный» предъявить к оплате страховой полис.
Трубка отозвалась не сразу:
– И каков, вы говорите, размер выплаты?
Владимир Гаврилович подсмотрел в записи:
– Пятьдесят тысяч, Даниил Васильевич.
– Да уж, – задумчиво протянул градоначальник, – вот вам и цена человеческой жизни. Продолжайте.
Филиппов вздохнул и даже подтвердил вздох движением руки, хотя понятно, что собеседник этой его жестикуляции видеть не мог, – встречал Владимир Гаврилович на своем профессиональном веку цены и пониже. Но продолжил:
– Да, собственно, в дальнейшем все не так уж и весело – событий много, а результата ноль. Сразу из страхового товарищества, прямо из кабинета управляющего, я телефонировал в участок, надеялся застать там ротмистра Кунцевича. Его я застал, а вот на квартире Гилевича мы с Романом Сергеевичем никого не обнаружили – ни брата, ни матери. Да последней, похоже, и вовсе не было. Старший дворник показал, что Константин Гилевич жил один, въехал после убийства в Лештуковом, возможно, что и прибыл в город вместе с братом или сразу за ним. Жилье оплатил до конца октября. В самой квартире женских вещей тоже не обнаружено. Ночевать Константин Серафимович не пришел. Объявили в розыск и этого Гилевича тоже, в квартире посменно дежурят агенты, предупредили страховщиков, но надежды, что он снова объявится с полисом, мало: без свидетельства о смерти выплат ему не видать. А с деньгами, судя по всему, у них туго – накануне Константин Гилевич продал скупщику «похищенные» при убийстве часы. Часы опознала горничная Анастасия Зотова.
– Что думаете предпринимать?
– Попробуем зайти со стороны учебных заведений. Запросы уже разосланы, попытаемся все-таки опознать убитого, потянем за эту ниточку.
Трубка снова помолчала, отзываясь лишь легким потрескиванием, а потом резюмировала:
– Ниточку эту тяните, а я со своей стороны вот чем помогу: прямо по окончании нашего с вами разговора свяжусь с товарищем министра финансов, попрошу, чтобы обязали страховые сообщества без исключения уведомлять обо всех крупных страхованиях жизни. Лично вас. Есть основания полагать, что эта семейка не остановится после неудавшейся попытки, попробует все-таки обогатиться таким варварским способом. Так что нам личность убитого очень бы помогла – страховать-то теперь братья станут его персону. Хорошего вам дня. Честь имею.
Владимир Гаврилович положил трубку на аппарат, откинулся в кресле, хрустнул пальцами. Конечно, Даниил Васильевич был прав. Сам же надедуктировал про бедственное финансовое положение братьев. Так что те вполне могли решиться и на повторную аферу. А значит, сыскной полиции необходимо оказаться расторопнее злодеев. Дело установления личности убитого в Лештуковом переулке после замечания генерала Драчевского из обычного эпизода расследования превращалось в наиважнейшую из задач, в ключевой момент. Ведь не настолько же глуп «покойный» Гилевич, чтобы попробовать еще раз застраховать себя под настоящим именем? Нет, этот
