Мертвая сцена - Евгений Игоревич Новицкий
1.6.62
Со мной внезапно пожелал встретиться пресловутый Филипп Филиппыч. Я поначалу даже трусила к нему идти, но теперь — после встречи — уже спокойна.
Расскажу по порядку.
Филипп Филиппыч был очень мрачен. Сухо поздоровался, хмурился. Наконец начал разговор.
— Товарищ Лавандова, — проговорил он, пристально глядя мне в глаза, — скажите откровенно: зачем вам все-таки понадобилось это свидание с Носовым на прошлой неделе?
— Я с ним училась, — спокойно ответила я. — А потом он убил моего мужа. Что тут еще надо пояснять?
— А вы, пожалуйста, поясните, — стал настаивать Филипп. — Я вот, признаться, не очень понимаю.
— Просто поставьте себя на мое место, — не без вызова промолвила я. — Представьте, ваш бывший однокашник укокошил вашу жену…
— Я не женат, — сразу перебил он.
— Ну не знаю тогда, — пожала я плечами, — сестру, мать… Есть же у вас кто-то, кто вам очень дорог?
— Случись такое несчастье, — чеканя слова, проговорил Филипп, — я бы меньше всего пожелал видеть того… кто оказался причиной этого несчастья.
— Неужто вы бы не захотели разобраться в том, что случилось?
— Я бы доверился специалистам. Следствию.
— Значит, я в этой ситуации должна была довериться Всеволоду Савельевичу? Ну и вам заодно?
— Вот именно, — подтвердил Филипп.
Я не стала напоминать о том, что их с Всеволодом мнения относительно У. сильно расходятся. И так уже бедный Всеволод из-за меня натерпелся…
Вместо этого я сказала:
— Извините, но я бы так не смогла. Вы, видимо, смогли бы, а вот я — нет. Я женщина. Я актриса. Я, в конце концов, очень эмоциональный человек!
— Тогда вы, напротив, должны были избегать встречи с Носовым… Нет, товарищ Лавандова, вы заблуждаетесь на свой счет. Вы очень уравновешенный человек. Это я вам как специалист говорю.
— В таком случае вам как специалисту проще объяснить за меня, зачем мне понадобилось встречаться с этим убийцей!
Филипп протяжно вздохнул:
— Я надеялся, вы мне об этом скажете. Но я вижу, что вы не расположены быть со мной откровенной.
— Я уже сказала все, что могла, — возразила я. — Мне хотелось попытаться лично выяснить мотивы, по которым этот проклятый… Носов совершил то, что совершил…
— Ну и как? — с неприятной усмешкой вопросил Филипп. — Выяснили?
— Нет, — помотала я головой.
— Стало быть, напрасно вы к нему ходили?
— Стало быть, напрасно.
— Но вам по-прежнему хочется узнать мотив его преступления?
— Конечно.
— Тогда послушайте меня, — важно изрек Филипп. — Носов — душевнобольной. Его действия не поддаются нашей с вами логике — логике обычных здоровых людей. Важно понимать: что бы такой человек ни совершил, это не вина его, а беда! Вы согласны?
Я нервно дернула плечами:
— Я-то, может, и согласна, но только к Носову эти разговоры не имеют отношения. Он абсолютно душевно здоровый подлец!
— Вы ведь не врач, — мрачно возразил Филипп. — Как же вы можете решать, болен человек или нет? Даже если это ваш хороший знакомый.
— Вот именно! Я его хорошо знаю. А вы — нет. Я знаю, как он может притворяться.
— Притворяться психически нездоровым? — хмыкнул Филипп.
— Да кем угодно, — махнула я рукой. — Я ведь с ним училась. Он — на режиссера, я — на актрису. Но они там, режиссеры, тоже изучали актерское мастерство. И тоже умеют входить в образ и так далее.
Филипп вздохнул:
— Я понимаю, почему вы так упорно отказываетесь верить в болезнь Носова. Вы хотите, чтобы он понес наказание за то, что совершил. Но поймите: он болен. И, вероятно, болен неизлечимо!
— И что это за неизлечимая болезнь? — недоверчиво спросила я.
— Шизофрения, если вам это о чем-то говорит.
— И вы хотите отвезти его в свою лечебницу — и там лечить?
— Да, — спокойно сказал Филипп.
— Если бы он остался в тюрьме, то, вероятно, навсегда, — проговорила я. — Ведь правильно?
— Или навсегда, или, наоборот, не задержался бы здесь. Последнее даже вероятнее. Я имею в виду: здорового человека за подобное преступление очень запросто могут расстрелять.
— Но в лечебнице-то его в любом случае не расстреляют, — усмехнулась я. — И гарантировать, что он там у вас останется на всю жизнь, вы тоже не можете, не так ли?
— Не могу, — согласился Филипп. — А зачем вам такие гарантии?
— Как вы не понимаете! Он убил моего мужа. Если он окажется на свободе, то запросто сможет убить и меня!
— Пока он болен, он на свободе не окажется, — заверил Филипп.
— Ладно, — сдалась я, — у нас с вами разные мнения на его счет. Здесь мы не сойдемся. Зачем вам вообще понадобилось повторно со мной говорить? Я думала, вы и в первый раз поняли мою позицию.
— Как раз не вполне понял, — покачал он головой. — И я надеялся вас переубедить. Но теперь вижу…
— Да! — перебила я. — Вы меня не переубедите. Так что ни к чему этот разговор.
— Я надеялся, что вы не откажете мне в том, чтобы встретиться с Носовым еще раз. Но уже в моем присутствии.
— Нет, — твердо сказала я. — С меня хватит.
— То вы сами к нему рвались, а теперь… — с деланым изумлением начал Филипп.
— Вам я помогать не буду, — прямо заявила я. — Мы же выяснили, что у нас разные позиции!
— Неужели вы испытаете удовольствие, если этого душевнобольного расстреляют? — Филипп, как видно, попытался топорно надавить на мою жалость.
— Так ведь вы же не позволите его расстрелять, если он и впрямь душевнобольной! — парировала я.
— Я с ним успешно работал, — сообщил Филипп, понизив голос. — А после вашего свидания вся эта работа пошла насмарку. Носов вновь утверждает, что он — Уткин! Эта вымышленная личность полностью овладела им!
— Но в чем же тогда проблема, доктор? Если у него такой запущенный случай, то и увозите его поскорей в свою лечебницу-психушку!
Филипп несколько раз покачал головой:
— Этот случай слишком редкий. Раздвоение личности. Носов теперь чрезвычайно убедителен в образе вашего мужа… И в глазах следствия (а не психиатрии) он сейчас является тем же, кем и для вас: здоровым подлецом. Он, дескать, разыгрывает спектакль, издевается над всеми, и я никак не могу убедить Носова, что он поступает себе же во вред! Он меня уже не слушает. Он словно хочет, чтобы с ним обошлись как можно строже, чтобы его расстреляли, в конце концов! Неужели вы тоже этого хотите, товарищ Лавандова?!
— Думаю, мы уже все с вами выяснили, — строго сказала я. — Я не собираюсь с вами сотрудничать. Я и так происходящее
