Златорогий череп - Стасс Бабицкий
Глаза Сабельянова на миг загорелись ненавистью, потом в них промелькнуло восхищение, а в итоге лицо застыло мертвенно-спокойной маской. Он сплел пальцы на затылке, прикрывая только что сделанную татуировку, и произнес три непонятных слова, будто заклинание. Старик кивнул, сел на корточки у печи, прислонившись спиной к нагретому кирпичу.
— Видите ли, — пояснил Ираклий, — мой прадед Вахтанг совсем не говорит по-русски. Сто лет живет на свете, а так и не выучился. Ни угроз не понимает, ни приветствий. Когда вы нас так невежливо перебили, он рассказывал, что все время ощущает внутри могильный холод. Смерть давно вползла в его кости. Я сказал Вахтангу: пусть погреется, пока вы будете меня убивать.
Сыщик с любопытством покосился на долгожителя. Выходит, тот самый горец, который рассказал о гробнице на проклятой горе, — не выдумка. Да еще и родственником убийце приходится.
— Не стану спрашивать, как вы нашли это место, — продолжал Сабельянов. — Я с большим уважением отношусь к вашему сыскному таланту, поэтому я совсем не удивлен неожиданному свиданию. Но мне, право, очень жаль.
— У вас впереди достаточно времени для сожалений — в остроге или в желтом доме.
— Нет, нет… Мне жаль вас, г-н Мармеладов. Не оценили моего подарка. Оскорбились? Задело вас великодушие мое? Признаюсь, я был лучшего мнения. Думал, что вы живете не чувствами, а разумом, потому и поймете. Неужели не сумели охватить мыслью величие моего замысла?
— В убийстве невинных людей вы видите величие? — сыщик скривил губы в ядовитой усмешке.
— Да, и вы тоже увидите, как только я доскажу эту запутанную историю, — лицо оставалось бесстрастным, но в глазах Ираклия появился фанатичный блеск. — Примите как факт, все это я делаю не для себя. Лично у меня нет желания стать всесильным или богатым, тем более — бессмертным. Я просто выполняю то, что мне предначертано.
— Зодияком?
— Зодияк — лишь часть древней магии, которой владели мои предки. Представьте, что фиал с волшебным эликсиром разбился, за долгие века содержимое испарилось, а нам, потомкам, остались малюсенькие осколки. Один из них — Зодияк, другой — алхимия, третий…
Мармеладов не строил иллюзий. Преступник тянет время, выжидает момент, когда револьвер дрогнет и после непременно набросится. Он выбрал неспешную манеру, заговаривает зубы, убаюкивает, и раскрывает карты лишь потому, что уверен: справиться с сыщиком труда не составит. Ираклий не намерен выпускать его живым из этой каморки. Чтобы выжить, нельзя позволить ему усыпить бдительность своими пространными разговорами. Надо резать полотно беседы на мелкие лоскуты. Почаще перебивать вопросами.
— Кто же разбил сей драгоценный фиал?
— Аргонавты, — слово это Ираклий произнес с нескрываемым презрением. — В греческих мифах Ясона и его подручных называют героями, а знаете, кем они были на самом деле? Пиратами. Лукавыми грабителями. Плавали вдоль побережья и воровали все, до чего могли дотянуться загребущими руками.
— Я помню, они украли Золотое руно. И что с того?! Это сказка для гимназистов. А если и не сказка, то дела давно минувших дней. Зачем вы сейчас-то кровь льете? Или все убитые вами — потомки аргонавтов?
— Терпение, г-н Мармеладов. Терпение! Иначе опять упустите важную деталь. Ошибок наделаете, как всегда, — хохотнул Ираклий, но тут же снова надел маску. — Вернемся на три тысячи лет назад. В те годы Колхидой правил Аэт, мой далекий предок. Он был сыном бога солнца Гелиоса и потому умел творить волшебство на благо родной земли и своих подданных. Видя силу, мудрость и бескорыстие колхидского царя, отец открыл ему тайный ритуал — как обрести бессмертие. Аэт готовился стать третьим воплощением Трисмегиста, но проклятые аргонавты украли золотое руно, а без него солнечный круг не замкнуть…
— Но ведь вы использовали череп барана. Почему ваш прапрапрадед им не воспользовался?
— Не устаю восхищаться вашей проницательностью, г-н Мармеладов! Хотя вы снова перебиваете. Неужто думаете, что олимпийские боги требовали человеческих жертв? Нет, обряд Гелиоса был невинным, далеким от крови и убийств. Но после набега аргонавтов, — этих коварных обманщиков и ворюг! — царь Аэт утратил не только чудесное руно. Он потерял старшего сына и старшую дочь, а вместе с ними и желание жить. В тоске скончался и был похоронен в пещерах, на вершине горы. А наш род с той поры проклят и пока не сменится сто поколений, магия Аэта не вернется.
— Получается, вы и есть сотый потомок, — сыщик переложил револьвер в левую руку. — Кто же так скрупулезно подсчитывал?
Ираклий кивнул на прадеда, который согрелся у печки и, казалось, заснул.
— Род Цобелиани веками готовился к моему появлению на свет. Предки собирали по крупицам волшебную силу, изучали астрологию, алхимию и выяснили самое главное, — он помолчал, обдумывая, как лучше объяснить. — У каждой горы есть два склона — освещенный солнцем и тот, что находится в тени. Вот и к бессмертию ведут два ритуала. Зодияк — небесный след колесницы Гелиоса — можно соединить не только светом, как хотел Аэт. Есть и темная магия. Кровавый путь… Меня с детства готовили к этому пути, я и представить не мог иного будущего. С пеленок усвоил, как снять родовое проклятие, а вместе с тем спасти этот мир от войн, насилия, болезней и нищеты — ведь в древней Колхиде ничего подобного не было, а у нас, оглянитесь, на каждом углу.
— Как? Убийствами вы спасаете мир? — Мармеладов отступил на шаг, видя, что злодей чуть наклонился вперед. — Объясните, Ираклий, это вопиющая наглость или вы и вправду верите с то, что говорите?
— В Изумрудной скрижали сказано: «Как только обретешь славу всего мира, от тебя отойдет всякая темнота». Если я завершу круговорот, то простятся все прегрешения! Мне, вам, всему человечеству.
Сыщик заглянул в остекленевшие, безумные глаза спасителя мира и сделал еще один шаг назад.
— Картинки у вас на голове… Именно для них вы забирали кровь убитых людей?
— Да, да. Для надежности, смешиваю кровь с красными чернилами.
— Это тоже часть ритуала?
— Нет, это мое решение. Все, кто погиб во имя возрождения колхидской магии, останутся жить во мне. Тысячу лет. Это ли не высшая награда?
— Стать кровавым пятнышком на вашей лысине? Нет
