Валерия Вербинина - Статский советник по делам обольщения
На него тотчас же набросились с упреками, но не выдержали серьезного тона и без перехода принялись хохотать.
– Амалия Константиновна, а как вы думаете, он мог быть шпионом? – спросила Соня с любопытством.
– Не исключено, – ответила Амалия. – Скажите, на вечере вы не заметили в его поведении ничего странного?
Володя надулся.
– Это напоминает мне детективный роман, – объявил он, морща лоб. – Откуда такое мнение, что жертва перед смертью должна как-то особенно себя вести?
– Я просто пытаюсь подготовить вас к вопросам, которые вам могут задать, – с безмятежной улыбкой ответила Амалия. – Ну же, я уверена, что вы сто раз между собой обсуждали то, что случилось… Наверняка у вас есть какие-нибудь соображения!
– Да ничего не было, – пожала плечами Соня. – Вы ведь и сами там находились, значит, помните то же, что и мы. Он просто… ну… ходил среди гостей, здоровался, с кем-то говорил…
– С кем, например?
– С этим… фон Лиденхофом или как его… А потом с англичанами.
Амалия нахмурилась:
– Что за англичане?
– Очень английского вида, – усмехнулся Володя. – Он тощий, серый и унылый, с глазами как у больной собаки, а она – рыжая, веснушчатая и похожая на лошадь…
– Володя, ну что ты такое говоришь… Ну ей-богу!
– Он и с вами говорил, госпожа баронесса, – добавил молодой человек, с некоторым вызовом глядя на Амалию. – И с вашим спутником. Только я сильно сомневаюсь, что эти факты… как это пишется в романах? Помогут изобличить преступника?
– Вывести на чистую воду, – подсказал Левушка, улыбаясь невесте.
Амалия задала еще несколько вопросов, но ни Володя, ни Соня не сумели сообщить ей ничего нового. Их внимание было приковано к Лине Кассини, которая пела, и они даже не заметили, как Михаэль Риттер покинул зал.
– Потом все зашумели, стали говорить об убийстве, и мне чуть не стало дурно, – жалобно сказала Сонечка и потупилась. – Родители сказали, что оставаться больше не имеет смысла, и мы поехали домой.
– Мы потом толковали о том, что случилось, – добавил Володя, – до нас тоже дошли слухи, что произошло убийство… Соня думает, что тут замешана какая-нибудь женщина.
– Госпожа Попова, например, – хмыкнул Левушка.
– Нет, с Ниной Николаевной он расстался, – убежденно заявила Соня. – У него был кто-то другой…
– Кто же?
Соня потупилась.
– Он не говорил… Но несколько дней назад, на катке… Помнишь, Левушка? Мы катались, и в него врезалась молодая дама…
– И ты сразу же решила, что у них роман? – недоверчиво спросил Володя.
– Она врезалась в него нарочно, – объявила Соня. – Я же видела, как она каталась… Когда человек так хорошо катается, он ни с кем не столкнется, а она столкнулась. Значит, она притворялась. Почему? Чтобы иметь предлог поговорить с ним, как бы случайно…
– Но, разумеется, вам ничего об этой даме не известно, – заметила Амалия, – кроме того, что она часто бывает на катке.
– Почему неизвестно? – изумилась Соня. – Это та самая англичанка, с которой он говорил на вечере… Она повсюду ходит с мужем, по крайней мере, я никогда не видела ее одну. Володя вам описал ее самыми черными красками, но она вовсе не такая некрасивая, как он утверждал…
– Скажите, а Михаэль Риттер вам что-нибудь говорил об этой особе? – быстро спросила Амалия. – Может быть, он упоминал ее имя?
– Нет, – с сожалением ответила Соня, качая головой. – Когда я с ним заговорила об этом, он сделал вид, что все произошло случайно и он вообще не понимает, о чем идет речь.
– Но вы все же поняли, что он солгал? Почему?
– Соня, не выдумывай, – проворчал Володя. – Кто-то когда-то врезался в герра Риттера на катке, а ты уже сочинила об этом целый роман…
– Почему роман? – возмутилась Соня. – Видели бы вы, как она на него смотрела! Так не станут смотреть на незнакомого человека… Я хочу сказать, на такого, который ничего для вас не значит…
– Ну вот, ты опять выдумываешь, – добродушно сказал Володя. – Разве можно что-то определить по тому, кто на кого как глядел?
Амалия пожала плечами:
– Я бы сказала, что это вполне возможно… Например, я видела вас, Соня, на вечере, и мне показалось, что появление герра Риттера произвело на вас… не самое приятное впечатление, скажем так.
– Я испугалась, – жалобно сказала девушка. – Из-за Володи. Вдруг он опять сказал бы что-нибудь… А Володя буркнул, что Риттер… ну… самодовольный, как павлин, и убежал куда-то.
– Я пошел за мороженым, а по пути поздоровался с тетушкой, – сухо сказал Володя. – Никуда я не убегал…
Он умолк и покраснел, не глядя на баронессу Корф.
– Ну вот, тебя и изобличили, – сказал Левушка, улыбаясь так, что ямочки на его щеках проступили во всей красе. – Ты сказал всем, что пошел за мороженым, а на самом деле отправился за ядом, чтобы отравить герра Риттера…
– Левушка! – жалобно простонала Соня. – Будет тебе…
Но она не выдержала и рассмеялась.
– Травить – это не мой метод, – сердито заметил Володя. – Я бы застрелил его, только честно… Один на один…
– Ну да, если бы умел стрелять… – поддел его Левушка.
– Можно подумать, ты умеешь! – обиделся Володя. – Амалия Константиновна, неужели мне и в самом деле будут задавать такие вопросы? Хотел бы я отравить Риттера и была ли у меня такая возможность… Глупость какая-то! Дая вообще в тот день с ним не говорил…
– Володя, ничего не бойтесь, – сказала Амалия серьезно. – Просто вы должны понять, что люди, которые конфликтовали с жертвой незадолго до ее смерти, всегда попадают под подозрение. Если Карл фон Лиденхоф будет с вами разговаривать о случившемся, просто расскажите ему все, что запомнили.
– Да ничего особенного я не запомнил, – проворчал Володя. – И вообще я думаю, что этот Риттер, как пишется в романах, «пал жертвой своих темных делишек». Он всегда говорил, что привык добиваться своего, чего бы это ни стоило, ну и…
– Да-да, – засмеялся Левушка, незаметно пожимая руку Соне. – «Если я решил чего-то добиться, я ни за что не отступлюсь», и вещал так напыщенно… Хотя, когда он не взбирался на ходули, с ним было очень приятно иметь дело. И катался он прилично, и охотник был отличный. – Последние слова прозвучали как некая эпитафия.
Интересно, подумала Амалия, как по-разному воспринимают жертву знавшие ее люди. Нина Николаевна, несмотря на всю свою любовь, видела, что Риттер опасен; а из трех молодых людей это сумел разглядеть только один, и то лишь потому, что имел несчастье столкнуться с германским агентом напрямую. Соня, поблескивая глазами, косилась на Левушку, и от их влюбленности по комнате словно расходилось сияние, вблизи которого не хотелось думать ни о смерти, ни о горестях бытия, ни о том, что всякая любовь когда-нибудь заканчивается.
«Потому что лет через двадцать сегодняшние Соня и Левочка станут просто рядовой четой – кругленькое личико жены вытянется, черты словно станут суше, а он будет просто плешивый немолодой человек, который храпит по ночам… Да и, пожалуй, брюшко себе отрастит…»
– Ну что ж, пожалуй, довольно об этом печальном деле, – решительно сказала баронесса Корф. – Надеюсь, вы все получили приглашения на благотворительный вечер?
Разговор перешел на куда более приятные темы, которые все с готовностью принялись обсуждать так, словно никакого Михаэля Риттера вообще никогда не было на свете.
Глава шестнадцатая, в которой Казимира производят в статские советники, а тайная операция срывается по причинам, не зависящим от ее участников
В тот день Амалия нанесла еще несколько визитов, которые постороннему человеку могли показаться никак не связанными с делами, которыми баронесса Корф занималась в настоящий момент. Так или иначе, она побывала у трех самых известных петербургских сплетниц и, покидая последнюю из них, с некоторым беспокойством спросила себя, все ли она сделала, что могла.
«Похоже, что все, так что по поводу картины можно не беспокоиться… Теперь надо заняться дядей и сделать ему строгое внушение. – При одной мысли об этом она недовольно покачала головой. – Ах, не зря некоторые говорят, что нет ничего хуже, чем работать с близкими родственниками…»
По дороге домой она заехала к Ломову, который любовно начищал какой-то сложный средневековый прибор для человекоубийства – нечто среднее между пушкой и арбалетом, – и попросила коллегу навести для нее кое-какие справки. Сергей Васильевич выслушал баронессу Корф очень внимательно и пообещал сделать все, что будет в его силах.
Надо сказать, что Казимирчик обладал превосходно развитой интуицией, и когда в тот день он с верхней площадки мраморной лестницы увидел, как его племянница стягивает в вестибюле с рук перчатки, душу его охватили скверные предчувствия. Может показаться странным, что благородный шляхтич сделал столь далеко идущие выводы только потому, что увидел, как Амалия снимает перчатки, но я прошу вас вспомнить, что когда Ньютону на голову свалилось яблоко, тот тоже пришел к далеко идущим умозаключениям, с самим яблоком вроде бы никак не связанным.
