Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий
Егоров от удивления всплеснул руками:
— Ты погляди! И опять ушел! Вот же заговоренный!..
— Ушел, да гулять ему оставалось недолго.
— Нужно встретиться с латышом и поговорить. Выходит, он всех молодчиков из банды Барона знал в лицо.
— Согласен, Вася, — потянулся за тростью Иван. — Тут вот и адресочки имеются — где проживает, где работает. Поехали, братцы-товарищи…
* * *Дома Озолса не оказалось. Приятная на вид супруга (судя по акценту, тоже латышка) сказала, что рано утром он отправился на суточное дежурство.
Пришлось мчаться на другой конец Москвы — в Нижние Котлы, где квартировало одно из подразделений военизированной охраны. Но и там оперативники вынуждены были сидеть без дела и ждать — Озолс стоял на посту, охраняя железнодорожный мост. Смена предстояла через сорок минут…
Наконец к караульному домишке подкатил немецкий мотоцикл с коляской. Пожилой разводящий привез двух сменившихся стрелков. В одном из них сыщики сразу признали бывшего коллегу.
Озолс был высок, худощав; на голове торчал «ежик» из коротко остриженных седых волос. На загорелом лице выделялся прямой, но великоватый нос.
Когда Старцев показал латышу удостоверение и представился, тот просиял и в порыве эмоций едва не кинулся обниматься. Сильно скучал по угрозыску — это было заметно.
Присев на лавку в пустой курилке, разговорились…
Уже через минуту оперативники понимали: перед ними один из опытнейших сотрудников МУРа. Обладая отличной памятью, Петерис, словно из переполненной чаши выплескивал богатейшие сведения. До срыва во время допроса и увольнения из органов он проработал на оперативной должности более пятнадцати лет. Оказалось, что Озолс помогал вести разработку банды Барона и действительно знал поименно всех ее членов.
— Я знал всех восьмерых, включая Барона. Этот гад попался в 1933-м, мне до передачи материалов следователям пришлось не раз его допрашивать, — зажав в зубах папиросу, неспешно повествовал он с легким акцентом. — Кого только в этой банде не было! Карманники, домушники, майданники и даже конокрады. Они еще до войны успели потрепать нам нервы, а с осени 1941-го растеряли последние крохи совести. Советской власти стало не до них, из милиции и угрозыска много народу ушло на фронт. Вот они и распоясались.
— Значит, поначалу в банде их было восемь? — аккуратно направлял беседу Старцев. В другое время он не стал бы перебивать, а с удовольствием выслушал бы ветерана. Но Урусов просил завершить оперативную разработку как можно быстрее.
— Ровно восемь, — подтвердил Петерис. — Пока их не подвела самоуверенность.
— Постреляли?
— Точно. Барон замыслил ночной налет на подмосковную продуктовую базу, ее охраняли три пожилых сторожа, воевавших еще в Гражданскую. Они дали бандитам отпор: двоих убили, нескольких ранили, а сам Барон еле унес ноги. Тот, что был смертельно ранен, успел ответить на несколько вопросов. От него мы узнали о составе банды: о Леве Креминском, об Ибрагиме Джуварлы и о других.
Иван бросил в урну окурок:
— Петерис, в вашей караулке есть телефон?
— Да, в кабинете начальника караула.
— Он разрешит позвонить в Управление?
— Конечно. Вы же сотрудники МУРа!
— Саша, звякни в отдел, — попросил Иван. — Узнай, нет ли там новостей от Бойко.
Васильков нырнул в караулку, а Старцев продолжил:
— Что же произошло потом? Барон набрал в банду молодое пополнение?
— Дошли слухи, что он искал подходящих блатных и вроде бы взял в банду молодого «свежака», как мы таких называли. Этот свежак ни разу не привлекался, и мы о нем почти ничего не знали. Только странное имя и тот факт, что он скрывался от призыва в армию.
— Выходит, через несколько дней Паша Баринов растерял последних корешей? — вмешался Егоров. — Вы же опознали убитых Креминского и Джуварлы?
— Темное дело вышло с этим сейфом, — отмахнулся Озолс. — Двух ближайших подручных Барона нашли мертвыми в подвале дома в Безбожном, и это действительно были Креминский с Джуварлы. А свежего мальца и самого Барона и след простыл. И сейф куда-то из-под носа исчез.
— Про эту историю мы в курсе. Расскажите поподробнее о вашей последней встрече с Бароном…
* * *Жизнь в Москве стала налаживаться. Возобновили работу театры, выставки, большие магазины; открылись новые станции метро. В июне 1943 года на Москву упала последняя фашистская бомба, в июле последний раз прозвучала воздушная тревога, а 5 августа москвичи увидели двенадцать залпов салюта из ста двадцати орудий по случаю освобождения Орла и Белгорода.
Супруги Озолс были большими поклонниками классической музыки. Даже скандальное увольнение Петериса из МУРа с последующим уголовным разбирательством не отменило поход в Большой зал консерватории на выступление Ойстраха. После концерта Озолс в четвертый раз отправился на новую службу: ближайшей ночью предстояло охранять большой коммерческий магазин в Армянском переулке. Семья бедствовала, Петерис был ужасно голоден, но оставался в прекрасном расположении духа.
В военизированной охране, куда он подался после МУРа, более половины сотрудников составляли женщины. Мужчины воевали. Просился на фронт и Петерис, но из-за инвалидности медики отказали.
Далеко не все коммерческие магазины брались под охрану. Сотрудников не хватало, тех, что были в наличии, отправляли охранять серьезные стратегические объекты: железнодорожные мосты и разъезды, аэродромы, склады, базы, промышленные предприятия… Силенок оставалось разве что на самые большие магазины, да на те, что располагались ближе к центру. Таким был продовольственный магазин в Армянском переулке.
На всю ночь там оставался дежурить один охранник. Его основной обязанностью было приглядывать за витринными окнами, главным и служебным входами. Внутри имелся телефон для связи с милицией или начальником караула. Озолс прихватил с собой томик Федина «Похищение Европы» и, устроившись в бытовке, где продавцы переодевались и коротали свободные минуты, принялся читать. Постигая сложности деловых отношений между Западной Европой и молодым Советским Союзом, он прислушивался и время от времени совершал обходы вверенной территории.
Около двух часов ночи из левого торгового зала донесся приглушенный скрежет. Схватив со стола револьвер, Озолс на цыпочках выскользнул в служебный коридор и бочком приблизился к торговому залу…
Все витринные окна магазина в начале войны сотрудники защитили от бомбежек. Их зашили широкими досками, а снизу на высоту человеческого роста заложили плотными рядами мешки с песком. Так поступали по всей Москве, поскольку больших витринных стекол было не достать. По сути, воришки могли пробраться в магазин, забравшись по мешкам, раскурочив доски и разбив верхнюю часть одного из шести окон. Похоже, план у них был именно такой.
Заглянув в левый зал, Петерис заметил в густом полумраке пляшущий луч фонаря. Кто-то, сидя снаружи на мешках, орудовал инструментом и отрывал доски, прибитые двухвершковыми[210] гвоздями к оконной раме.
Дожидаться, пока ворье разберет деревянную защиту и побьет дефицитное стекло, охранник не стал. Метнувшись к телефону, он вызвал наряд милиции, затем занял позицию у входной двери главного входа.
Ближайший РОМ находился далеко. «Минут десять ждать, не меньше», — поморщился Петерис. Но деваться было некуда, и он приготовился принять бой в одиночку против неизвестной банды.
Конспирации и осторожности он был обучен со школьной скамьи, на героических примерах первых революционеров и красных партизан. Да и за долгую службу в угрозыске повоевать с бандитами довелось не однажды.
Озолс тихонько отпер замок главной входной двери. Снаружи она была опечатана, и открывать ее во время дежурства строжайше запрещалось. Кроме чрезвычайных ситуаций. Но сейчас была именно такая ситуация.
Он осторожно приоткрыл дверь, в образовавшуюся щель тотчас брызнул желтый свет. Озолс на секунду зажмурился. Находясь недалеко от центра столицы, Армянский переулок был неплохо освещен фонарями.
