Елена Руденко - Незримого Начала Тень
— Мы убьем их! — кратко ответил я.
Мамед одобрительно кивнул.
— Бежать будем на рассвете, — добавил я, не уточняя причины, что едва различаю очертания предметов в темноте. Зачем абреку знать о моей уязвимости?
Момент побега не заставил себя ждать, я совсем не испытывал волнения, будучи слишком важным трофеем для Асланбека, чтобы опасаться за свою жизнь. А вот Мамед явно нервничал, при неудаче ему грозила суровая расправа.
Не успели мы шагнуть за порог сакли, как нам преградил путь Странник. Я жестом остановил руку Мамеда, потянувшуюся к кинжалу.
— Князь, — произнес я устало, — вы прекрасно знаете, что теперь я могу вернуться в Кисловодск за подмогой, дабы раздавить врага в его норе… Вы привели меня сюда именно для этих целей, не так ли? Удивляет, почему вы не отправитесь сами…
— Кто-то должен остаться… Если вам не удастся привести подмогу, я попытаюсь убить Асланбека… Хотя задача не из легких, — ответил Вышегородцев, не проявив никакого удивления от моей догадки. — Его охраняют надежные головорезы.
— Я успею! — ответ звучал уверенно.
— Признаюсь, я полагал, что вы узнаете меня, но весьма опасался, что примете за предателя, — голос князя не скрывал радости, — прошу извинить, что не посветил в свои планы по многим причинам…
— Неужто я кажусь вам глупцом?! — мне стало несколько обидно. — Годы нашей службы еще свежи в моей памяти! — заверил я. — Нетрудно догадаться, что вы прознали о делишках Ламанского, ставшего главным заговорщиком на Водах, втерлись к нему в доверие, пообещав привести меня к Асланбеку…
Догадки оказались верны, князь утвердительно кивнул.
— Мне удалось узнать вас даже в образе серенького человека, — добавил я, — помню-помню, вы всегда мастерски меняли внешность!
Пришлось резко прервать вереницу воспоминаний, которая оказалась бы весьма не к месту.
— Какой тайный знак предателей, которые сейчас пьют нарзан в Кисловодске, прикидываясь честными офицерами? — спросил я.
— Увы, я не сумел выяснить, — ответил князь, — тут уж вам карты в руки, вы всегда были сильнее меня по части догадок…
— Можете не скрывать ваш кинжал, — добавил я весело, — грубые кожаные ножны не годятся для столь изысканного клинка!
— Не стоит раньше времени, — возразил Алексей.
Утреннее солнце, еще не показавшееся из-за гор, разогнало темноту, и мы приступили к исполнению нашего замысла…
Вскочив на коня, я понесся по крутой горной дороге. Оставляя позади крики гостеприимных хозяев. Когда голоса стихли, спешился, притаившись за скалой, которая надежно укрыла меня и коня от посторонних глаз. Вскорости из-за укрытия я увидел приближающегося Мамеда в обществе трёх "хищников". Задача оказалась гораздо проще, чем я думал. Один меткий выстрел — и их осталось двое. Мой компаньон, легко догадавшись о причине гибели своего спутника, мгновенно поразил своей саблей другого черкеса. Третий попытался ускакать, дабы сообщить о предательстве, но его настигла пуля моего второго пистолета.
Зная о моих талантах неплохого солдата, у горцев не станет сомнений, что все абреки погибли от моей руки. Да и Странник-князь приукрасит мои умения.
Мы понеслись короткой дорогой к Кислым Водам. Солнце уже поднялось высоко над горами, освещая нам путь. Впервые после ранения я ехал верхом на столь бешеном скаку, не испытывая при этом ни малейшего головокружения. Верно говорят, будто пережитые волнения заставляют нас позабыть обо всех недугах.
* * *Обычно хладнокровный граф Апраксин не скрывал беспокойства, вызванного моими новостями.
— Ламанский отправил меня, отнюдь, не за зеркалом, — произнес я с иронией, — и неспроста он попросил Александру поехать со мною, и, разумеется, ничего не возразил против Ольги…
Я прервал речь, видя, как щека графа нервно дернулась. Ведь именно он настоял на этой поездке, опасаясь шантажа, а теперь испытывал смесь чувств неловкости и ненависти к давнему врагу.
— Я чувствовал, что дела Ламанского нечисты! — воскликнул Апраксин. — Но я не даже смел предположить, что настолько!
— Карты, коллекция мистических вещиц, сбор компрометирующих фактов на знатных персон, — все это искусная ширма, — закончил я.
Подполковник Юрьев молча наблюдал за нашим диалогом.
— Ламанского надобно немедля арестовать! — воскликнул он, — но как узнать его заговорщиков? Они должны понести наказание!
— Предавший однажды, предаст опять! — согласился я.
— К Дьяволу вашу философию, — сурово перебил генерал. — Ламанский благодаря компроматам на высших чинов может извернуться весьма искусно, и оправдываться будем мы, будто оклеветали имя честного человека.
— Надобно взяться за его последователей. Вольнодумцы, как правило, трусливы и ради своего спасения быстро выдадут многие тайны, — задумался я. — Тогда господину Ламанскому станет сложнее спасти свое доброе имя… Замечу, все чины, на которые он собрал компроматы, незамедлительно уцепятся за любой факт, дабы избавиться от настырного шантажиста…
— Разумно, — одобрил Апраксин, — но какой у них знак?
Прозвучал вопрос, давно занимавший меня… Мне вспомнились холеные руки Ламанского с массивным перстнем, повернутым камнем внутрь ладони… Любопытная деталь… Помнится недавно на балу Аликс жаловалась, что один из ухажеров в танце едва не поцарапал ей спинку камнем своего перстня…
— Обратите внимание на людей, которые носят кольца и перстни камнем внутрь ладони, — произнес я задумчиво.
— Великолепно! — воскликнул Апраксин, даже не расспросив меня о столь неожиданной догадке. — А мне казалось, что это всего лишь новая бестолковая мода… Все верно… А ведь все, у кого я заметил подобные чудачества, весьма подходят на роль заговорщиков, из-за безделья и глупости мечтающих о подвигах во имя свободы… Большинство из них офицеры, а, значит, они могли устроить бунт в полках и ударить нам в спину!
Лицо графа побледнело от негодования.
— Эх, во времена моей юности их бы повесили без всяких разговоров! — добавил он. — Я сегодня же пошлю в Ставрополь приказ прислать самых лучших жандармов, дабы навести порядок… Ну все, отныне господин Ламанский от меня не отвертится…
Апраксин с хищной улыбкой потирал руки.
— Осмелюсь предположить, что Ламанского лучше арестовать сегодня, тихо и незаметно, — заметил я, — чтобы он не успел улизнуть, и никто из его последователей не догадался об аресте предводителя раньше времени…
Генерал одобрил мое предложение. Признаюсь, я опасался, что Ламанский ускользнет от нас, но противник оказался слишком самоуверенным, что сослужило ему дурную службу.
Когда мы прибыли в его райский уголок, Ламанский по обыкновению пил кофе на террасе, и на сообщение о своем аресте только усмехнулся.
— Граф Апраксин, не стоит забываться, — намекнул он с издевкой.
Бывалый генерал на мгновение растерялся от подобной дерзости.
— Ваши друзья предали вас, Ламанский, — блефовал я, указав на его перевернутый перстень.
Разгадка их тайного знака вызвала у Ламанского чувство замешательства. Выходит, он недооценивал меня.
— Уведите его! — велел Апраксин жандармам. — О, как долго я ждал этого дня, — услышал я довольное бормотание графа.
— Что ж, — улыбнулся Ламанский, повинуясь жандармам, — но я хотя бы умру свободным! И пусть толпа видит смерть героя, который боролся за их счастье!
— Не стоит глупой болтовни, — перебил Апраксин, — вы умрете и этого достаточно, — граф не стыдился чувств злорадства, — и никто не узнает о вашем "подвиге"… Секретное дело государственной важности, тайная казнь в темной крепости… Представление, о котором вы столь мечтаете, не состоится!
Ламанский впервые изменил своему надменному хладнокровию, одарив Апраксина взглядом полным ненависти и злобы от беспомощности в руках врагов, над которыми потешался всего несколько минут назад.
Оставалось раздавить логово Асланбека, разоблачение заговорщика не лишило меня осторожности и уважения к навыкам противника, я понимал, что вторая задача не легче первой.
— Вот и нашелся убийца Кравцова! — облегченно вздохнул Юрьев.
Столь неожиданное мнение вывело меня из раздумий.
— Я не уверен, что это преступление дело рук Ламанского, — возразил я.
— Не стоит усложнять, дружище! — попытался возразить жандармский офицер, но, понимая, что в следствии со мною спорить бесполезно, махнул рукою.
У меня не было сил приводить доводы, и я выбрал самое разумное — отправиться отдохнуть перед грядущим тяжким предприятием. Дом без моей милой женушки казался холодным и неуютным. Как тяжко засыпать, когда ее нет рядом! Всегда, когда Ольга прижималась к моему плечу, я испытывал чувство сладкого умиротворения…
