Тери Браун - Порожденная иллюзией (ЛП)
Я не показываю, какое испытала облегчение. На секунду я испугалась, что он собирается надуть меня, вручив наручники «Гигант Бин». Расширителя у меня с собой нет, так что пришлось бы признать поражение. Но с этими… с этими я справлюсь.
Гудини крепко сковывает мне руки, не замечая отмычки в рукаве пальто, и разворачивает меня лицом к себе.
– Отвернитесь.
В отличие от мистера Дарби, он не спрашивает зачем. Большинство трюков, Гудини и сам выполняет за занавесом.
Какое-то время я просто смотрю на его шею, на то, как пиджак обтягивает плечи… Мы с ним одного роста.
– Итак. Что ты имела в виду, сказав, будто медиумы найдут другие способы обманывать клиентов?
От испуга и удивления я едва не роняю отмычку.
– Лишь то, что они придумают новые, более качественные иллюзии, как поступают фокусники.
Секунду мои пальцы неуклюже возятся с замком, но затем я успокаиваюсь и позволяю телу действовать самому. Мышцы помнят, что делать.
– Откуда тебе об этом хоть что-нибудь знать?
– Как вы выбираетесь из запертых ящиков? – спрашиваю вместо ответа.
Гудини издает низкий смешок:
– Туше?
Подойдя к нему вплотную, я шепчу:
– Думаю, секрет в коротких болтах.
После чего бросаю наручники на прилавок и со всех ног мчусь прочь из магазина.
* * *
Вечером, сразу после шоу, Синтия, как и обещала, ждет у театра. Внутри меня идет настоящая война радостного волнения с нервозностью. С одной стороны, очень хочется выяснить у Общества психических исследований все, что только возможно. С другой – я безумно боюсь того, что могу узнать. Например, что мои предчувствия никак не отключить, а видения все равно сбудутся, как бы тщательно я ни приглядывала за мамой.
Лицо Синтии озаряется предвкушением. Она сегодня просто восхитительна в блестящем коралловом кардигане и плиссированной бежевой юбке. Того же цвета фетровая шляпа красуется на сияющей светловолосой головке. Синтия выглядит непривычно скромно, что сильно отличается от ее обычного блистательного образа. Я так и не сняла сценический костюм, и в этом шелковом восточном платье чувствую себя чересчур разодетой и яркой.
– Волнуешься? Я – очень!
Я согласно улыбаюсь и забираюсь в автомобиль.
Поездка до церкви пролетает незаметно. Синтия рядом со мной что-то радостно щебечет, и я убеждаюсь, что она не изменилась, несмотря на свой новый облик. Прислушиваясь к ее болтовне, я отвлекаюсь от внутренних спазмов.
Не задерживаясь в святилище, мы идем в заднюю комнату, которая похожа, скорее, на контору и не соответствует итальянскому стилю церкви. В углу стоит ветхий стол, а темно-коричневый ковер на полу обшарпан и покрыт пятнами. В центре комнаты кругом выстроено восемь деревянных стульев с прямыми спинками.
Тут же, общаясь, стоит несколько человек. Как только мы с Синтией заходим и представляемся, я сажусь на один из стульев, а моя спутница продолжает болтать с остальными. Я в моем нынешнем настроении к светским беседам никак не расположена. Не знаю, чего жду от этой встречи, но надеюсь получить какие-нибудь ответы. Не похоже, что Коул собирается осчастливить меня таковыми.
Я хмурю лоб. Сосед сказал, что есть и другие люди со способностями. И хотя он об этом не заикался, интересно… он имел в виду Общество психических исследований? Я так и сяк кручу эту идею. Может быть, но всяких спиритических объединений предостаточно. А вдруг он говорил о более зловещих сообществах? Вроде того, к которому принадлежит Алистер Кроули13 или другие оккультисты. Но Коул отказался уточнять, значит, я уже не узнаю.
Даже сидя спиной к двери, я понимаю, когда доктор Беннет входит в комнату. Чувствую его энергию еще до того, как он бодро здоровается с присутствующими. Мои способности становятся сильнее и острее, как и предупреждал Коул. В голове вспыхивает видение, и я вздрагиваю.
Почему мне кажется, что у меня осталось мало времени?
– Рад, что вы смогли прийти, мисс Ван Хаусен.
Застигнутая врасплох, я смотрю в румяное лицо доктора Беннета:
– Э-э-э… да. Спасибо за приглашение.
– Что вы надеетесь получить от этой встречи?
Вопрос ожидаем, так что и ответ у меня уже заготовлен. Я сверкаю улыбкой в стиле Синтии Гейлорд:
– О, мне просто крайне интересны всякие там сверхъестественные явления.
Доктор Беннет разглядывает меня, склонив голову, а я все улыбаюсь, пока щеки не начинают болеть. То, что я хочу найти ответы, не значит, будто я ему доверяю. Пока нет.
– Вы пришли по адресу, – произносит он наконец и сцепляет руки в замок: – Ну что, занимаем свои места?
Сложив переплетенные пальцы на живот, доктор Беннет какое-то время рассказывает об истории Общества психических исследований:
– Это самое долгоживущее объединение по изучению сверхъестественного, членами которого являлись такие светила, как Диккенс, Йейтс, а в настоящее время и сэр Артур Конан Дойл.
– Что оно изучает? – спрашивает мистер Хубер, немец, которого я уже видела на лекции.
– Экстрасенсорное восприятие, ясновидение, теорию снов и, конечно, вызывание призраков во всей его многогранности, вроде автоматического письма или телекинетической активности.
Я осторожно наблюдаю за доктором Беннетом. Он не раздумывает над ответами и говорит властно и уверенно. Но, опять же, мама ведет себя точно так же.
– А Общество уже обнаружило неопровержимые доказательства существования чего-то подобного? – интересуется Синтия, и я смотрю на нее с удивлением.
Доктор Беннет улыбается:
– Это, моя милая леди, как раз то, что желает узнать все научное сообщество. До сего дня давалась весьма размытая информация о результатах исследований, дабы не тревожить широкую общественность. Но могу сказать, что я присутствовал при некоторых экспериментах и получил удовлетворившие меня доказательства.
Раздается шорох и бормотание других присутствующих.
– Какие доказательства? – спрашиваю я.
– Я был свидетелем появления призрака, телекинеза и автоматического письма. А еще я лично знаю людей с экстрасенсорными способностями.
Я скрещиваю руки на груди и хмурюсь. Я тоже все это видела. Ха! Я все это делала.
– Вы так недоверчиво смотрите, мисс Ван Хаусен. – Говоря это, Беннет улыбается, но я понимаю, что теперь он воспринимает нас с Синтией как возмутительниц спокойствия.
– Я просто осторожна, доктор Беннет. Не могли бы вы рассказать побольше об экстрасенсорных способностях? – Кажется, это ближе всего к моим собственным талантам. Даже думать не хочу об Уолтере.
– Экстрасенсорное восприятие – это способность читать мысли и эмоции или предсказывать будущее. В некоторых виденных мною тестах применялись карты, но другие были более сложными, с использованием электроэнцефалограмм, то есть записей электрических волн головного мозга. Такое устройство первым разработал мой друг, Ричард Катон.
Я вновь нерешительно поднимаю руку, и доктор кивает.
– Вы упомянули ясновидение. Вы знакомы с теми, кто предсказывает будущее? И если да, то являются ли видения незыблемыми, или у кого-то получалось изменить предсказанное? – Задавая вопрос, я словно ступаю на тонкий лед, но другого способа получить ответы просто нет.
Беннет приподнимает бровь:
– Насколько мне известно, ясновидец видит то, что произойдет, а не то, что только может случиться. Мне говорили, что видеть будущее, это как видеть прошлое. И то, и другое неизменно. – Он улыбается и оглядывает комнату: – Еще вопросы?
Сердце колотится как сумасшедшее, и я стискиваю руки на коленях. Неизменно. Я судорожно вдыхаю, стараясь не привлекать к себе внимания. «Сосредоточься».
Мистер Хубер поднимает руку:
– Значит, вы пытаетесь открыть североамериканское отделение Общества психических исследований?
Доктор Беннет хмурится:
– Такой была моя цель, когда я только приехал в Штаты. Но должен быть с вами откровенен: мы с Обществом, как бы так выразиться… распрощались? Да, думаю, это подходящее слово.
Он замолкает, и пожилая дама в боа из перьев задает следующий вопрос:
– Можно поинтересоваться, что произошло?
Беннет вздыхает:
– Я не хочу порочить организацию, которую прежде так уважал. У меня возникли претензии к их методам. Я считаю, что всех людей нужно расценивать как равных, а ученые в Обществе, по-моему, упустили это из виду и стали относиться к субъектам своих исследований не лучше, чем к лабораторным мышам. Но хватит об этом. Достаточно сказать, что я планирую создать собственную организацию, которая, конечно, будет ценить науку, но не ставить ее выше людей, коим она служит.
С последними слова он встает, и одна милая леди начинает хлопать. О, да доктор настоящий артист.
