Опер с особым чутьем - Валерий Георгиевич Шарапов
– Практически не заметно, – пробормотал Павел. – Вашу внешность он не портит.
– Да, украшает. – Маша невольно улыбнулась.
Игорь Леонидович находился дома, метался, как волк по клетке. Он уже позвонил в больницу, переговорил с Мясницким. Спокойнее от этого не стал. Руки у Душенина были перевязаны, кровотечение остановилось. Он глотал горстями какие-то таблетки, мутнеющий взгляд остановился на серванте – и человек словно прозрел. Достал бутылку коньяка, поставил на стол.
– Благодарю, Павел Андреевич, что составили компанию моей дочери. Не откажитесь от угощения.
– Откажусь, Игорь Леонидович. – Павел не без сожаления оторвал взгляд от коньяка. – Служба, рабочий день еще не кончился. Давайте в другой раз.
– Хорошо, ловлю на слове. Заходите.
Маша проводила его до прихожей, тоже поблагодарила, опуская глаза.
– Вы же придете еще, Павел Андреевич?
Не торопился ли он отбрасывать прошлое? Весь день ловил себя на мысли, что ему приятно находиться рядом с этой девушкой. Горин скупо улыбнулся, пообещал заглянуть и заспешил на работу.
– И где нас носит в рабочее время? – ядовито осведомилась Кира Латышева, когда он, хлопнув дверью, ворвался в отдел. Женщина сидела за столом, заполняла бумаги, тщательно слюнявя карандаш. Куренной раздавил в консервной банке окурок, оторвался от окна.
– Явился не запылился…
– Сам отправил, Вадим Михайлович. – Павел поведал о драматических событиях в доме Душениных и о поездке в клинику.
– Страсти-то какие… – поцокала языком Кира. – Но в целом неплохо провел время в женском обществе, верно? – Женщина отложила карандаш и уставилась на коллегу с каким-то неуловимым смыслом.
– Дурдома нам только не хватало, – пробормотал Куренной. – Подальше бы от психов держаться. Хотя… – он скорбно поджал губы, – не зарекайся, как говорится, от сумы, тюрьмы и подобных богаделен…
– Нет уж, чур меня. – Кира поежилась. – Лучше пулю в сердце, чем эта растительная жизнь… В общем, внедряешься, Павел Андреевич. Хорошо, мы это всячески приветствуем.
– Может, сменим тему? – Павел начал злиться. – Есть подвижки по Каплиным и отцу Мефодию?
– Не поверишь, но есть, – хмыкнул Куренной. – Нашли машину, на которой злодеи прибыли к дому Каплиных, а потом увезли их в лес.
– Серьезно? – насторожился Горин. – Ее не сожгли, не утопили?
– Нет, ее просто бросили – на пустыре вблизи Заводской улицы. Номера сняты. Серый ГАЗ-М1 – пожилой, побитый, но на ходу. Машину нашли на краю оврага за свалкой. Бдительные граждане позвонили куда следует. Группа прибыла на место. Ключ зажигания не нашли – преступники решили не упрощать нам жизнь. Но умельцы завели машину, замкнув нужные провода. При запуске двигатель издает странный звук на высокой ноте. Также в работу мотора вмешивается характерный посторонний шум – вышел из строя водяной насос.
– Да, это она, – встрепенулся Горин. – Вспомним показания гражданина Платонова…
– И без тебя вспомнили, – отрезал Куренной. Злорадно оскалилась Кира. – Оперативники сработали быстро, опросили население. Большинство пожимает плечами, пользу принес лишь один пьющий гражданин, который позапрошлой ночью не дотянул на бреющем до дома, рухнул в кусты…
– А говорят, что водка вредна, – подметила Кира. – Как бы мы работали без этих алкашей? И какая отсюда мораль?
– Водка полезна, – хмыкнул Куренной. – Впрочем, государство и без нас наращивает производство этого замечательного напитка. Дело происходило позапрошлой ночью в предутренней мгле. Из машины вышли трое или четверо, спустились в овраг и пропали. Человека допрашивали тщательно, но что с него взять? Еще не протрезвел, в глазах двоилось. Точное число людей сказать не может – далеко это было, вроде бы мужчины… Других очевидцев не нашли, спасибо и на этом. Машину угнали ранее – из частного гаража в поселке Гольцово. Это в пяти верстах от Вдовина. Владелец транспорта – глава тамошнего сельсовета не в шутку занемог и несколько дней не открывал гараж. Сегодня открыл и удивился, сообщил об угоне в поселковое отделение. Тамошняя милиция отчиталась: сотрудники опросили жителей близлежащих домов, ничего не видели, не слышали.
– Это понятно, – вздохнул Горин. – Преступники действуют продуманно. Отпечатки пальцев в машине сняли?
– Проверяли. Борис Львович Шефер передавал особые поздравления: в машине не нашли ни одного отпечатка пальца.
– Это как? – не понял Павел.
– Сам говоришь, продуманно действуют. Протерли все, чего касались, а потом ушли. Или работали в перчатках. Но это вряд ли – тогда в машине остались бы хоть какие-то «пальчики». Но машина девственно чиста. Транспортное средство возвращено владельцу, милиционеры из Гольцово рапортуют о мощном ударе по преступности.
– И это называется подвижки? – расстроился Горин. – Поправьте меня: расследование топчется на месте?
– Вадим, может, уволим его? – предложила Кира. – Он только и делает, что умничает, да пропадает неизвестно где…
Только к одиннадцати вечера Павел добрался до барака на Кленовой. Уголовному розыску подкинули работу – на этот раз без мудреностей. Муж пришел с работы уже в подпитии, привычно поколотил жену, решил продолжить банкет – имелась в доме заначка. Заплакала пятилетняя дочь – и ей перепало. Бутыль опустела, снова начался процесс воспитания домочадцев. Удары в живот женщина стерпела, а вот когда супруг стал бить по лицу, терпение иссякло. Она набросилась на мужа с кухонным ножом, в исступлении стала наносить удары. Тот был пьян, реакция подвела. Выбить нож не смог, один из ударов пришелся в горло. Соседи вызвали милицию – несчастная орала, как боевая валькирия. Прибывших милиционеров поджидало жутковатое зрелище. Вся кухня в крови, даже потолок. На полу лежал растерзанный труп – впоследствии эксперт насчитал сорок восемь ножевых ранений. Растрепанная женщина сидела на табуретке, раскачивалась и тихо смеялась. В соседней комнате плакал ребенок. Сопротивления женщина не оказывала. Когда ее уводили, она находилась в приподнятом настроении – исполнила свою заветную мечту.
«Убийство в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, – сообщил эксперт Шефер – Так называемый аффект. Решила побыть вдовой, бывает. Ребенка только жалко. Крошка маленькая, поедет в детдом, где и проведет все детство. А наши детские дома – это очень грустная тема…»
Малышка горько плакала – она кое-что поняла, но маленький детский мозг не мог постичь масштаб бедствия. До ребенка никому не было дела. Горин взял девочку за руку, вывел
