Купеческий сын и живые мертвецы - Алла Белолипецкая
Оставшись без жены, купец Алтынов чуть не ежедневно посещал Духовскую церковь: договаривался с тамошним настоятелем об устройстве в храме второго престола — в честь святой мученицы Татианы. Он и денег дал храму, и сам закупал материалы для строительства. А потом как-то самой собой вышло, что прихожане избрали Митрофана Кузьмича мирским старостой. И с тех пор переизбирали уже пять раз. Так что — купец-миллионщик всё свободное от повседневных трудов время посвящал церковным делам.
Настоятель церкви, протоиерей Александр Тихомиров, не раз аккуратно расспрашивал Митрофана Кузьмича: не имеет ли он намерения вступить в новый брак? Намекал даже, что подыщет ему достойную невесту. Но — тот неизменно отказывался. Тем более что — сынок Иванушка всё время был перед глазами. А он лицом уродился весь в мать.
Только вот — все те же признаки, что казались исполненными прелести у Татьяны Дмитриевны, у Ивана выглядели чудней чудного. И волосы он имел светло-каштанового оттенка, как у матери. Но — не лежали они у Иванушки золотыми завитками, а торчали рыжими космами. И глаза он имел большие, голубые, точь-в-точь как у Татьяны, однако глядели они всё время как-то глуповато. А уж про улыбку сынка и говорить было нечего! После нелепой истории с котом Эриком Рыжим, когда Иванушка выбил себе передний зуб, среди сверстников к нему так и приклеилось прозвище Щербатый.
Но главное: после того случая Иван, во всем остальном — совершенно бесстрашный на почве беспечного легкомыслия, стал до одури бояться собак. Так что купец Алтынов не мог даже держать при лавках, что торговали в первом этаже его дома, сторожевых псов на цепи. Иванушка при виде скалящихся собак будто примерзал ногами к земле. И обретал вид совсем уж дурковатый и бессмысленный. Только отведя собак от него саженей на двадцать, можно было заставить его стронуться с места.
В общем, не мог стать сынок его наследником по купеческому делу. Это Митрофан Кузьмич уразумел со всею ясностью еще семь лет назад — после происшествия с котом, которому Иванушка дал имя в честь какого-то варяжского героя. Но — Митрофан Кузьмич жалел детище, нанимал ему учителей, всё надеялся: те научат его хоть каким-то азам жизненных знаний. Только всё было впустую. И нынешним летом, которое теперь катилось к концу, купец Алтынов решил наконец-то, что должен он принять необходимые меры.
3
Тетка Софья Кузьминична присела на диванчик рядом с Иванушкой, задела его своими пышными юбками. Купеческий сын машинально чуть отодвинулся от неё. Но та будто и не заметила этого: склонилась к племяннику и так приблизила свое лицо к его, что Иванушку посетила дикая и крайне неприятная мысль: уж не намеревается ли тетенька его поцеловать? Женщин он немного побаивался и в свои без малого двадцать лет оставался девственником. Была, правда, одна девушка в Живогорске... Если бы она сейчас сидела с ним на диванчике... При этой мысли Иванушке даже краска в лицо бросилась.
Кожа у Иванушки была — как у всех рыжеволосых людей: молочно-белая, очень легко краснеющая. Так что тетка заметила, конечно же, его румянец. Но, похоже, истолковала его появление неправильно: на губах ее заиграла понимающая и какая-то ехидно-довольная улыбочка.
— А не знаешь ли ты, дружочек, — чуть растягивая слова, выговорила она, — куда это батюшка твой собрался ехать сегодня? Один, да еще и не в коляске, а на телеге? Будто мужик деревенский! Валерьян пытался его расспросить, куда он едет. Даже предлагал с ним поехать — вдруг помощь какая-нибудь понадобится. Но Митрофан ничего ему отвечать не стал. Вообще ничего — просто промолчал.
При упоминании двоюродного брата Иванушка испытал смутную тревогу. Слишком уж часто тот взялся его отца сопровождать и помогать ему. Даже тогда, когда тот о помощи и не просил. Как сегодня. С одной стороны, появление Валерьяна в доме радовало Иванушку: отец перестал приставать к нему самому со странными предложеньями учиться купеческому делу. Как будто не знал, что не выйдет из этого никакого толку. Но, с другой стороны, Ивану не давали покоя те взгляды, который Валерьян бросал на его отца — когда думал, что никто этого не видит. Взгляды его были алчные и словно бы испытующие. Двоюродный брат как будто ждал чего-то от Митрофана Кузьмича. Причем ждал все более и более нетерпеливо.
— Так что? — Тетенька устала ждать ответа и потеребила Ивана за рукав. — Знаешь ты или нет — куда батюшка твой сегодня поедет?
Иванушке страшно захотелось соврать, сказать: не знаю. Но он тут же решил: тетка по его лицу мгновенно распознает вранье. А что врать нехорошо — это он усвоил чуть ли не с младенчества. Пожалуй, единственное, что он усвоил из нерушимых правил купечества — то, что купеческое слово крепче железа.
И он сказал тетеньке правду.
4
Митрофан Кузьмич пытался успокоить свою совесть тем, что говорил себе: сын его в любом случае получит от него в наследство такое состояние, что на одни проценты сможет до конца жизни прожить безбедно. Тем более что к транжирству Иванушка никакой склонности не имел. Голуби — те в счет не шли. Да, за пару московских серых турманов он в прошлом году выложил пять сотен рублей — все свои накопленные деньги. Да еще отец ему сто рублей добавил. Но — не мог Митрофан Кузьмич порицать сына за такое увлечение. Ибо хорошо знал, по какой причине оно возникло. И ощущал за это свою вину.
И все же — передать наследственное дело не по прямой линии, пусть даже и племяннику... Разве такого он желал? И разве такого желал бы его отец, Кузьма Петрович Алтынов?
Потому-то он и хотел, чтобы Иван поехал сегодня с ним на Духовской погост. И, когда Митрофан Кузьмич вошел в гостиную, где Иванушка обычно сиживал после завтрака, купца первой гильдии неприятно удивило, что рядом с его сыном расположилась на диване сестрица Софья. И эти двое словно бы секретничали о чем-то.
Иван первым его заметил — тут же вскочил на ноги, шагнул к отцу. И лицо Иванушки приняло привычное просительное выражение, которое всегда так раздражало его отца. Митрофан Кузьмич прекрасно знал, о чем станет
