Роберт ван Гулик - Четыре пальца

Все время, пока они спускались вниз, Дао Гань хранил молчание и, только когда они свернули на песчаную дорожку, заметил:

— Но ведь дорогой перстень не может служить бесспорным свидетельством того, что он был человеком состоятельным, Ваша светлость. Бродяги нередко бывают очень суеверны и потому носят при себе какой-то украденный предмет, потому что считают, что он приносит им удачу. Они никогда не расстанутся с таким талисманом, даже если остро нуждаются в деньгах. Кроме того, среди них порой встречаются обнищавшие представители знатных семей, так что убитый вполне мог быть из их числа. Перстень мог служить ему напоминанием о лучших днях, и он был привязан к нему в силу каких-то сентиментальных чувств.

— Да, твои соображения не лишены оснований, — признал судья Ди. — Все же давай-ка вначале проверим, нет ли еще каких-нибудь срочных дел, которыми нам предстоит заняться на утреннем заседании. А я тем временем пойду переоденусь: совсем промок от пота. Сразу же приходи ко мне в рабочий кабинет.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Кабинет судьи Ди находился сразу за большим залом, который служил для проведения судебных заседаний. Всю заднюю стену этой небольшой комнаты занимали деревянные полки, заваленные служебными бумагами и покрытыми черным лаком коробками из свиной кожи. Судья Ди сидел в кресле за длинным письменны м столом и бегло просматривал пачку бумаг, которые доставил ему из канцелярии Дао Гань.

— Несколько рядовых дел, — заметил судья. — Поэтому, я полагаю, утреннее заседание не должно отнять у нас слишком много времени. — Он отхлебнул чай, который подал ему Дао Гань, и сказал: — Присаживайся, у меня есть еще полчаса, после чего мне нужно будет переодеться для официального заседания. Скажи мне, что, по твоему мнению, могут означать эти четыре отрубленных пальца?

Дао Гань опустошил свою чашку и заерзал на деревяннном табурете. Потом задумчиво сказал:

— Вначале я решил, что этот человек, возможно, ввязался в драку и схватился рукой за нож или меч противника. Но тогда бы пальцы не были отрезаны так ровно, вместе с костями. Нет, ему намеренно их отрубили.

— Почему ты в этом уверен?

— Как известно Вашей светлости, банды бродяг нередко организованы по принципу тайных братств, хотя это и запрещено законом. Каждый вновь принятый член подобного братства должен дать главарю присягу на верность, и в доказательство того, что он относится к этому со всей серьезностью и является мужественным человеком, он должен отрубить себе кончик мизинца на левой руке. Это является в преступном неским доказательством принадлежности к тайному братству. Если допустить, что это убийство было результатом сведения внутренних счетов между членами банды, то тогда убийцы отрубили ему четыре пальца, чтобы таким образом замаскировать отсутствие кончика мизинца, а следовательно — и причин этого преступления.

Очень убедительная теория! — одобрительно воскликнул судья.

Хотя, естественно, не следует упускать из виду возможность, что, прежде чем убить, его могли пытать, чтобы добиться каких-то показаний. Ho…

Тут отворилась дверь и вошел судебный врач. Почтительно поприветствовав судью, он положил на стол письменное заключение и сказал:

— Это мой отчет, Ваша светлость. Здесь есть все, разумеется за исключением имени. Убитому было около пятидесяти, и он пребывал в добром здравии. Я не обнаружил никаких телесных недостатков, никаких шрамов, родинок или прочих отличительных признаков. Он был убит ударом в затылок, очевидно, небольшим, но тяжелым молотком. Рана в черепе имеет достаточно четкие очертания, а глубина ее около полутора дюймов. Четыре пальца на левой руке отрублены одним ударом незадолго до или сра зу после смерти. Судя по одеревенению трупа, смерть наступила вчера вечером. — Врач посмотрел на судью и с некоторой неуверенностью в голосе продолжал: — Мне не вполне ясна ситуация с этими четырьмя пальцами, Ваша светлость. Я тщательно осмотрел обрубки и пришел к выводу, что кости не раздроблены, а вместе с мясом срезаны очень ровно. Очевидно, руку положили на плаху или стол, а потом все четыре пальца одновременно отсекли каким-то невероятно острым инструментом. Это не мог быть то-пор или меч, потому что в таком случае срез не был бы столь ровным и гладким. Собственно говоря, я даже не знаю, что предположить.

Судья Ди молча просматривал заключение. Потом он поднял взгляд и спросил:

— А как выглядели его ступни?

— Типичные ноги бродяги, Ваша светлость. Мозолистые, со стертыми ногтями. Ноги человека, который ежедневно много ходил.

— Ты когда-нибудь раньше видел этого человека?

— Нет, Ваша светлость. Я присутствовал там, когда все служащие приходили для опознания трупа, по никто его не узнал.

— Хорошо, можешь идти.

В дверях судебный врач едва не столкнулся с начальником стражи. Тот пробурчал что-то о людях, которые вечно спешат, потом почтительно объявил:

— Господин Ван прибыл, Ваша светлость.

— Пусть он войдет! — А обратясь к Дао Ганю, сказал: — Удачно получается, что я смогу поговорить с ним еще до начала судебного заседания.

Аптекарь был маленьким, щуплым человеком, облаченным в изящное платье из черного шелка и в высокой черной шапочке на седеющеи голове. У него было бледное, несколько напряженное лицо, с торчащими усами и маленькой бородой. После того как он отвесил первый поклон, судья бодро обратился к нему:

— Присаживайтесь же, господин Ван! Очень жаль, что пришлось оторвать вас от дел, но мне нужно задать вам несколько вопросов. Разумеется, в течение дня вы пребываете в своей лавке у большого рынка, но по вечерам вы всегда отправляетесь в свой особняк на горе, не так ли?

— Конечно, Ваша светлость, — холодно ответил Ван. — В это время года там несравненно прохладней, чем в городе.

— Совершенно верно. Мне стало известно, что вчера вечером какая-то банда бродяг устроила там ссору. Вы что-нибудь такое заметили?

— Нет, вчера вечером ничего не случилось, Ваша светлость. Очень часто бывает, что поздним вечером в окрестностях слоняются какие-то подозрительные типы, преимущественно это бродяги, которые ночь проводят в лесу. По вечерам они опасаются входить в город, чтобы не попасться ночным патрулям. Присутствие подобного сброда — единственный недостаток жизни там. Впрочем, все особняки, включая и мой, окружены высокими заборами, так что опасаться нападений разбойников нам не приходится. Только иногда мы слышим, как эти бандиты ссорятся на дороге или в лесу. Но вчера вечером я ничего такого не слышал, хотя все время был дома. Конечно, можете спросить моего соседа, ростовщика Лэна. Правда, он бывает там… э-э… нерегулярно и часто приходит только далеко за полночь.

— Ясно, — сказал судья Ди. — Кажется, ювелир Су также живет по соседству с вами?

— Да, Ваша светлость. Его особняк будет третьимв нашем ряду. Сейчас Су живет там, но в холодное время года остается только управляющий Лэн живет в доме номер один, далее следуют дома мой и Су, а за ними находятся особняки, в которых хозяева бывают только в течение нескольких недель в году. Они принадлежат богатым столичным купцам, которые проводят там только свой отпуск.

Судья понимающе кивнул:

— Премного вам благодарен, господин Ван. Сейчас начальник стражи проводит вас, чтобы вы могли взглянуть на труп убитого бродяги. Мне хотелось бы знать, не встречали ли вы этого человека где-то поблизости.

Когда начальник стражи с Ваном покинули комнату, Дао Гань заметил:

— Этого человека с таким же успехом могли убить и в городе. В каком-нибудь кабаке или притоне.

— Это мне кажется маловероятным, потому что бийцы никогда не осмелились бы нести труп наверх мимо здания суда. Они бы скорей закопали его где-нибудь на заднем дворе. — Он достал из рукава кольцо и протянул его Дао Ганю: — Отправляйся с ним в город и обойди все ростовщические конторы. Всегда остается возможность, что, срочно нуждаясь в деньгах, этот человек когда-то закладывал кольцо. И при случае поинтересуйся, не видели ли там в последне время какой-нибудь шайки бродяг.

После того как Дао Гань откланялся, судья Ди со вздохом придвинул лежавшую в углу стола папку с бумагами. Здесь содержалась вся информация по делу о контрабанде на границе его округа. Три дня тому назад военная пограничная охрана соседнего округа Цзянбэй заметила четырех типов, которые намеревались переправить два ящика с товарами через реку, разделяющую Мяньюань и Цзянбэй. Контрабандистам удалось скрыться в лесу, однако груз им пришлось бросить. Судья округа приказал вскрыть ящики и обнаружил, что они доверху набиты золотыми и серебряными слитками, коробочками с женьшенем — невероятно дорогим лекарственным корнем из Кореи — и прочими ценными товарами, подлежащими обложению пошлиной на границах любого округа. Поскольку контрабандные товары были захвачены в Цзян-бэе, это дело подпадало под компетенцию судьи данного округа. Но у него не хватало людей, и он обратился за помощью к коллеге из соседнего округа — судье Ди. Тот охотно согласился, хотя бы уже потому, что у контрабандистов были, очевидно, сообщники и в его собственном округе. Он сразу же направил к границе своего доверенного советника Хуна и двух лучших помощников — Ма Жуна и Цзяо Тая. Опорным пунктом они избрали военный наблюдательный пост на мосту через пограничную реку.