Сыщик - Бушков Александр Александрович
Она встала, и Бестужев торопливо поднялся следом. У него мелькнула мысль, что речь, очень даже возможно, идет как раз об аппарате Штепанека — почему бы и нет?
Графиня уверенно вела его на третий этаж, где было гораздо тише и вовсе не оказалось шумных гостей. Бестужев испытывал нешуточное возбуждение: долгожданная цель казалась близка…
Увы, увы… Еще с порога, окинув быстрым взглядом комнату, он понял, что жестоко ошибался. Он представления не имел, как выглядит в реальности загадочный аппарат Штепанека (из чертежей этого никак нельзя было понять), но здесь не оказалось никаких экзотических научных аппаратов. То, что предстало его взору, имело к технике самое отдаленное отношение — и не интересовало его никогда…
Единственная люстра под зеленым абажуром освещала прямоугольный стол из темного дерева: ряды квадратов с числами, кучки и аккуратные стопки золотых монет, небрежно брошенные ассигнации, посередине с характерным треском и щелканьем вертится нехитрое металлическое колесо, прыгает шарик… Самая обыкновенная рулетка. За столом в напряженном молчании сидят человек десять, стоит классический крупье в безукоризненном фраке и крахмальной манишке — пожилой, осанистый, похожий статью на английского лорда, в руке, конечно же, лопаточка на длинной ручке.
— Тринадцать, красное, чет!
Колесо остановилось, шарик прочно обосновался в углублении. Над столом пронесся обычный в таких случаях шумок: смесь разочарованных вздохов с радостными восклицаниями. Крупье проворно орудовал лопаточкой, распределяя выигрыши и проигрыши.
— Сыграете, князь? — Графиня смотрела на него требовательно и пытливо.
В казино Бестужев был один-единственный раз в жизни, да и то по служебной необходимости — ну а уж играть самому ему ни за что не пришло бы в голову. Однако сейчас приходилось повиноваться даме — точнее, называя вещи своими именами, довольно взбалмошной молодой особе.
Он заранее предпринял кое-какие шаги по поддержанию образа натуральнейшего князя из загадочной Сибири. В правом кармане пиджака у него лежала чуть ли не пригоршня золотых монет — на всякий случай, мало ли какая ситуация возникнет, где великосветский салон, там и карточная игра. А сибирские князья, это ведь всем известно, непринужденно таскают золото именно что в карманах, внакладку, пренебрегая пошлыми бумажниками и портмоне… Ну а секретные ассигнования, как уже было отмечено, вынесут и не такие представительские траты…
Одним словом, Бестужев небрежно выгреб из кармана столько золота, сколько в горсть влезло, положил эту блистающую кучку рядом с первым попавшимся номером. Соседи по столу, молодой поручик и пожилая дама в вечернем платье, покосились на него с несомненным уважением, не без зависти.
Крупье торжественно провозгласил в полном соответствии с правилами настоящих казино:
— Фет ву жу, мадам и месье! Рьен не в а плю!
И отработанным движением привел колесо в движение, запустил шарик. Вновь напряженная тишина, никто, казалось, и не дышит. Шарик подпрыгивал, трещал и постукивал… Остановился наконец. Протянув через стол лопаточку, крупье с бесстрастным лицом сгреб все до единой бестужевские монеты — потому что Бестужев, как оказалось, пополнил ряды проигравших. К чему отнесся совершенно равнодушно.
— Делайте ваши ставки, дамы и господа!
Бестужев встал из-за стола и вернулся к графине, все это время наблюдавшей за ним с жадным любопытством.
— И это все?
Бестужев пожал плечами:
— Сколько у меня с собой было, столько и проиграл. Не ставить же булавку из галстука или часы…
— Бедненький! — с деланым сочувствием протянула графиня, вновь выходя в тихий полутемный коридор. — Проигрались в пух и прах, мне, право, совестно…
Бестужев пожал плечами:
— Вздор… Деньги были небольшие… Зачем вы меня туда привели?
— Хотите правду?
— Да, разумеется.
Графиня остановилась у высокого окна, повернулась к Бестужеву, загадочно глядя в полумраке:
— Мне просто хотелось посмотреть, как вы поведете себя за рулеткой.
— И каковы впечатления?
— Любопытный вы человек, князь, — сказала графиня. — У вас на лице не было и тени азарта, все это вас нисколько не занимало, вы словно выполнили некую повинность, будто билет предъявили кондуктору…
— Я вас разочаровал?
— Ну что вы. Просто я полагала, что сибирский князь должен быть человеком азартным…
— Я азартный человек, графиня, честное слово, — сказал Бестужев. — Но, по моему глубокому убеждению, этот нехитрый механизм ничего общего с азартом не имеет. Ну откуда там возьмется азарт? Число лунок давным-давно строго оговорено, как и красное-черное, чет-нечет… Это всего-навсего случай. Слепой случай.
— А что же тогда для вас азарт?
— Приключения, опасности… одним словом, то, чей исход зависит исключительно от человеческих усилий. Когда сам человек только и влияет на ход событий.
— Ах вот как… Любите приключения?
— Что скрывать… — сказал Бестужев с полузабытой уже лихостью черного гусара.
И подумал, что приключений в его жизни, если разобраться, было исключительно мало. Вполне возможно, кому-то стороннему многое им пережитое и могло показаться чистейшей воды приключениями, но для самого Бестужева это были либо исполнение служебных обязанностей, либо непростые жизненные ситуации, в которые лучше бы не попадать. Нет, не был он любителем приключений, терпеть их не мог…
— Я тоже, — призналась графиня. — Пойдемте?
Бестужев шел за ней, не задавая вопросов. Лестница на четвертый этаж уже была совершенно темной, и он едва различал ступеньки под ногами — но каблучки графини цокали уверенно, словно она могла видеть во мраке. Очередная анфилада, бледные пятна картин, странная, уродливая фигура справа… Бестужев едва не шарахнулся, но глаза успели привыкнуть к полумраку, и он сообразил, что видит полный рыцарский доспех.
Графиня внезапно остановилась, повернулась к нему:
— У вас богатое воображение?
— Не знаю, могу ли похвастать…
Она придвинулась, насколько позволяло пышное платье, понизила голос:
— Попробуйте представить, что никакого двадцатого века нет. Турки как раз движутся к Вене… кстати, старое крыло дома построено года за четыре до знаменитой битвы… но она еще не произошла, польский король еще не спас Европу, и никто пока не знает, как повернутся дела…[6] — Илона положила ему руку на плечо. — Попробуйте представить, что мы с вами там и тогда… У вас получится…
Она замерла, загадочно посверкивая глазами. Понемногу Бестужев стал погружаться в какое-то странное состояние: он, разумеется, не верил, что можно этак вот, запросто, перенестись в прошлое — но в том-то и дело, что здесь, сейчас совершенно ничего не осталось от двадцатого века: не доносилось ни одного звука, присущего исключительно этому прогрессивному и многообещающему столетию, старинная мебель и картины были почти что современниками битвы под Веной, а рыцарские доспехи и вовсе старше ее на несколько веков, перед ним стояла молодая женщина, чей пышный наряд ко дню славной битвы уже давным-давно вышел из моды, и его не носили даже старухи… Если поддаться полету фантазии, поневоле начинает казаться…
Он вздрогнул, стряхивая наваждение. Графиня медленно убрала руку. Она откровенно улыбалась:
— Прониклись? Вас начало уносит ь… Князь, вы не считаете меня сумасшедшей?
— Господи, с чего бы вдруг? — искренне удивился Бестужев.
— А вот некоторые считают, вполне искренне.
— Пренебрегите.
— Я так и делаю, — улыбнулась графиня. — Конечно, я взбалмошная, не без чудачеств — но до сумасшествия мне еще далеко… Ну, может быть, когда-нибудь… Идемте.
Она уверенно направилась в глубину темного коридора. Бестужев шел следом, уже не пытаясь гадать, что она на сей раз выкинет. Впрочем, он был искренен и сумасшедшей эту очаровательную чудачку не считал — иначе пришлось бы зачислить в сумасшедшие и добрую дюжину лично ему знакомых шантарских богатеев, развлекавшихся порой так звонко и замысловато, что красавице Илоне, пожалуй, и в голову бы не пришло…
