Лора Роулэнд - Дворец вожделений
— Что это за странное стихотворение об… э-э… утонувшей женщине и Царе-Драконе? — озадаченно спросил сёгун. — И какое отношение это имеет к… э-э… похищению?
Все промолчали — ждали, когда он прочтет условия выкупа.
— А-а! — От удивления брови Цунаёси Токугавы взлетели вверх, затем его лицо просветлело: он понял смысл послания. — Теперь я могу спасти мою мать! — подняв глаза от текста, воскликнул он и повернулся к Хосине: — Вы… э-э… хорошо мне служили, и очень жаль, что мне придется… э-э… пожертвовать вами. Но вам… э-э… представится честь умереть, до конца выполняя свой долг.
Хосина шумно сглотнул, кадык на его горле резко дернулся. Сано ожидал, что Цунаёси Токугава пойдет на требования похитителей, но его ошеломили слова сёгуна, полные безразличия к судьбе Хосины. Сано понял, что никакие призывы к состраданию не спасут начальника полиции.
Сёгун подал сигнал своим стражникам.
— Немедленно отведите Хосину-сан на лобное место. После того как он… э-э… умрет, выставьте его труп возле моста Нихонбаси с табличкой, где будет написано, что он… э-э… убийца.
Четыре стражника направились к Хосине, который неотрывно смотрел на Сано, взглядом моля его выполнить свое обещание. Янагисава наблюдал за происходящим с холодной бесстрастностью. У Сано появился последний шанс забыть о своем слове и, умыв руки, дать Хосине умереть; однако честь и мудрость взяли верх над эгоистичным порывом.
— Ваше превосходительство, пожалуйста, подождите, — произнес он голосом, выдававшим переполнявшие его противоречивые чувства.
Внимание присутствовавших переключилось на него. Сёгун удивленно посмотрел на своего сёсакана.
— Чего ждать? — спросил Цунаёси Токугава. — Чем скорее я… э-э… казню начальника полиции Хосину, тем скорее… э-э… похитители вернут мне мою мать.
— Совсем не обязательно, ваше превосходительство, — сказал Сано.
Стражники схватили Хосину и рывком поставили на ноги. Тот упирался, его мышцы напряглись, на лице застыла гримаса ужаса. Сёгун сжал кулаки и подался в сторону Сано.
— Как вы смеете вмешиваться? — крикнул Цунаёси Токугава. — Вы что… э-э… до такой степени не верны мне, что станете… э-э… защищать Хосину-сан за счет моей матери? — Злой румянец залил его щеки. — Хотите… э-э… вместе с ним отправиться к палачу?
Страх мешал говорить, но Сано заставил себя продолжить ради Хосины, а главное, ради Рэйко.
— Единственное мое желание — это служить вам, ваше превосходительство, — смиренно сказал он. — И я со всем моим уважением должен заметить, что смерть Хосины-сан не станет гарантией безопасности досточтимой госпожи Кэйсо-ин.
Сёгун вскинул голову, сердито посмотрел на Сано, однако обычная неуверенность в верности собственных решений заронила зерно сомнения. Он поднял руку и остановил стражников, готовых увести Хосину.
— Что это вы… э-э… имеете в виду?
Сано чувствовал, с какой силой надежда Хосины вливается в него.
— В планы похитителей вообще не входит освобождение госпожи Кэйсо-ин. Она, должно быть, видела их лица и может их узнать. Они понимают, что, если отпустят ее живой, она поможет вам поймать их. Как только похитители узнают, что Хосина мертв, они убьют ее и других женщин.
Эта версия позволяла Сано уверенно выступать против потворства похитителям. У сёгуна отвисла челюсть.
— Но здесь говорится, что моя мать будет освобождена, если я… э-э… казню Хосину-сан, — сказал Цунаёси Токугава, подняв руку с письмом.
— Обещание преступника ничего не стоит, — отозвался Сано. — Тот, у кого хватило совести похитить досточтимую госпожу Кэйсо-ин и вырезать ее свиту, даже и не подумает держать слово перед вашим превосходительством, когда получит то, чего хочет.
Цунаёси Токугава ударил кулаками по полу, придя в ярость при мысли, что кто-то может так с ним поступить.
— Позор! Но… э-э… похититель убьет мою мать, если я не казню Хосину-сан, — проскулил он, готовый заплакать.
«Похититель и впрямь может убить всех женщин, если не получит желаемого», — подумал Сано. Они могут проиграть при любом раскладе.
У сёгуна снова резко поменялось настроение, теперь он стал подозрителен.
— Вы пытаетесь… э-э… запутать меня, — сказал он Сано и повернулся к Янагисаве: — Я начинаю подумывать, что здесь… э-э… сговорились спасти Хосину и обречь на смерть мою мать.
Янагисава непроизвольно напрягся от страха, который испытал и Сано. Атмосфера в комнате угрожающе сгустилась. Снаружи, за открытыми дверями, солнце поднялось над окружающими строениями, однако низкие скаты крыши оставляли зал аудиенций в тени.
— Я не участвую ни в каком сговоре, ваше превосходительство. — Голос Янагисавы стал хриплым. — Я и пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить казнь Хосины-сан.
— Но вы сидели… э-э… рядом и не оспаривали слов Сано-сан, который выступает против этого! — Сёгун вскочил так неуклюже, что едва не упал на Янагисаву, который испуганно отпрянул. — Вы думаете, я не знаю, что Хосина-сан ваш любовник? Вы считаете, что я настолько… э-э… глуп, что не смогу догадаться, что вы хотите спасти его? — Злобно сузив глаза, сёгун навис над Янагисавой. — Вы, кого я любил и кому верил, объединились… э-э… с Сано-сан, чтобы провести меня. Ваш сговор — самая страшная и при этом гнусная… э-э… измена, и вы за это будете наказаны!
Его хрупкое тело раздулось от негодования, лицо побагровело. Прежде чем Сано и Янагисава успели ответить, он закричал стражникам:
— Стража! Тащите их… э-э… на лобное место. Пусть умрут вместе со своим… э-э… приятелем, которого они ценят выше меня.
Одна пара стражников бросилась к Сано, а другая к канцлеру. Сано увидел отражение собственного потрясения на лице Янагисавы, когда стражники их схватили. Многие годы им обоим удавалось избегать угрозы смерти, которая постоянно висела над каждым в бакуфу, но везение закончилось. Запаниковав, Сано почувствовал жуткий привкус смерти и еще страшное унижение оттого, что сёгун заподозрил его в измене. Хосина, которого все еще держали стражники, застонал от безысходности.
— Ваша решительность заслуживает восхищения, ваше превосходительство, но я осмеливаюсь сказать, что вы допускаете ужасную ошибку, — проговорил Янагисава, вырываясь из рук стражников. Его глаза горели возмущением, пот струился по лицу, и Сано никогда не видел его таким напуганным.
— Если вы убьете Хосину, то приговорите к гибели свою мать, — поспешно добавил Сано. Сопротивляясь стражникам, он сожалел, что похитители потребовали именно смерть Хосины, а не что-то другое. — А если казните нас, то кто спасет Кэйсо-ин, прежде чем похитители ее убьют?
Сёгун покачался из стороны в сторону, мучительно морща лоб.
— Священник Рюко говорит, что может… э-э… помочь мне. — Его моргающие глазки смотрели мимо Сано и Янагисавы. — Священные кости назвали вас двоих… э-э… демонами, которые угрожают режиму. Если я… э-э… избавлю от вас мой двор, гармония уравновесит космические силы. Моя мать будет вырвана из рук зла.
— Священник Рюко лжет! — заявил Янагисава, готовый открыто разоблачать врага, только бы не сдаваться без боя.
— Э-э?.. — поджал губы сёгун.
Сано обрадовала готовность Янагисавы подорвать влияние Рюко и уверенность сёгуна в собственных суждениях. Между тем стражники подталкивали всех троих к дверям, а сёгун не торопился вмешаться. Сано все больше охватывала паника. Если ему не удастся повлиять на своего господина, он с позором умрет. Без него погибнет и Рэйко, которую некому будет спасать. А все потому, что понятие чести заставило его защищать Хосину и он не сумел убедить сёгуна, что казнь Хосины не решит их проблемы.
— Да, священник Рюко — мошенник! — в отчаянии подтвердил Сано. Выпад против могущественного священнослужителя может повредить ему ничуть не больше молчания. — Мы вам нужны, ваше превосходительство! Мы наша единственная надежда на спасение досточтимой госпожи Кэйсо-ин!
Нерешительность и привычка пасовать, когда ему возражают, заставили сёгуна заколебаться.
