Лесной детектив - Роман Елиава
– А то!
– И что, ты сам залез и завязал? – недоверчиво спросил Иван.
– Конечно, сам, – чуть обиделся недоверию Алексей.
– Нет, не верю! Ты не мог и вязать узел, и одновременно держать тело отца Петра.
– Так я и не держал! Его Василий Михайлович держал, а я на суку был и завязывал узел. Надёжный, он не развязался.
21.
Колодову, который материл Трегубова на чём свет стоит, связали руки и ноги, чтобы не сбежал, и оставили в подсобке. В горнице собрались Трегубов, Выдрин, Лёшка, Василий Михайлович, его жена, Анна Григорьевна, и его сестра, Ксения Михайловна.
– Василий Михайлович, Алексей нам уже всё рассказал. Поэтому прошу Вас, давайте сэкономим время, – сказал Трегубов.
– Что он мог рассказать? Он же дурачок! Как ему вера? – встревоженно спросил хозяин лесопилки.
– Он не дурачок. Малость не сообразителен и всё, вполне дееспособный мужчина, показания которого суд примет во внимание. Правда, Алексей?
– Я не дурачок, – согласился Лёшка.
– Мы с Всеволодом Ивановичем слышали его показания. Итак, почему Вы убили отца Петра?
– Ваня, что ты такое говоришь?! – в ужасе воскликнула Ксения Михайловна.
Прокофьев сидел молча, опустив глаза в стол. Его жена, не отрываясь, смотрела на него.
– Ну, хорошо, – продолжил Иван, не обращая внимания на восклицание Золотарёвой. – Я могу сам рассказать: отец Пётр пришел потребовать денег или сказал, что выгонит Вас с земли.
– Ваня, – снова повторила Ксения Михайловна, но уже не так напористо, как раньше.
– Да, Ксения Михайловна, – Трегубов повернулся к Золотарёвой. – Вы сами видели, как Колесов просил священника вернуть долг. Но у того не было денег. Не было потому, что отец Петр был мягким человеком, чем и пользовались Ваш муж и брат.
– Как так? – не поняла женщина.
– Так. У них не было денег, чтобы открыть своё дело, купить или взять в аренду землю, и они уговорили, не знаю кто из них, но, подозреваю, что Ваш муж, временно построить лесопилку на церковной земле. Я прав? Василий Михайлович?
Хозяин продолжал сидеть молча. А Трегубов продолжал:
– И вот их достояние постепенно росло, они строились, занимали всё больше и больше места. Заняли даже часть земли, где был огород, который кормил священника и его семью. Два раза священник просил денег, когда Ваш муж был ещё жив, Ксения Михайловна. Первый раз, чтобы отправить старшего сына с невесткой в Петербург. Второй раз, чтобы построить дом второму сыну, который вернулся из армии инвалидом. Ваш муж и брат тем временем продолжали использовать церковные земли, пока Ваш муж не решил продать лесопилку. Кстати, почему?
– Это всё не правда! – воскликнула Золотарёва. – Он не хотел продавать.
– Хотел, хотел! – подал голос Василий Михайлович. – Из-за тебя. Тебе не нравилась жизнь в деревне, ты его постоянно пилила и хотела вернуться в Петербург.
Ксения Михайловна задохнулась от неожиданности и не знала, чем ответить.
– Потом происходит несчастный случай, – сказал Трегубов и посмотрел на Прокофьева. – Если это был несчастный случай, конечно.
– Это был несчастный случай! – огрызнулся Василий Михайлович.
– Пусть так, хотя проверить это сейчас сложно, – Иван говорил и видел, с каким ужасом Ксения Михайловна смотрит на своего брата. – Далее Василий Михайлович, для которого, как он мне сказал, лесопилка самое главное в жизни, окончательно решает взять отца Петра под контроль. Он отправляет свою жену к овдовевшему священнику и продолжает жить, как ни в чем ни бывало. Так Анна Григорьевна? Отец Петр очевидно решил, что раз он спит с женой соседа, то не имеет права ничего спрашивать с него. В результате, у него отнимают последние клочки земли. Он в долгах и наконец решает пойти к Прокофьеву. Наверное, угрожает. Но тот настолько привык к сложившейся ситуации, что не хочет ничего менять, он просто убивает отца Петра. Не знаю как. Может, Алексей знает?
– Задушил, – внезапно сказал Лёшка, показывая свою осведомлённость и значимость.
– Идиот! – схватился за голову Василий Михайлович.
– Задушил, – продолжает Иван. – Дальше он с помощью Алексея, одному просто не справиться, придумывает, как ему казалось, отличную идею: обставить это как жертвоприношение. Благо языческая тематика в народе настолько ещё популярна, что даже бывший барин Колодов ею балуется. Но господин Прокофьев не учёл, что жертвой был священник, а принесение в жертву такой особы вызовет вопросы у духовных и светских властей. И они отправят кого-то, в данном случае меня, с этим разобраться.
Трегубов замолчал. За столом царила тишина. Затем Ксения Михайловна резко встала, подскочила к Ивану, отвесила ему звонкую пощёчину, после чего в слезах убежала.
Вечером, когда урядники уже увезли из деревни всех подозреваемых на подводе Илюхи, Иван ужинал в доме Евдокии Васильевны и размышлял: можно ли ему вернуться в Москву, или ещё рано, и как бы это узнать.
Хозяйка хлопотала вокруг и обсуждала с задумчивым постояльцем последние события, всколыхнувшие и большое, и малое «Лесное». Причём, старая женщина владела даже подробностями допроса Колодова и Прокофьева. Из чего Иван сделал вывод, что в деревне совершенно ничего скрыть нельзя. Его расследование только подтверждало это. Достаточно копнуть и можно узнать многое, даже о давно минувших днях. Иван уже традиционно отказался от чая и пошёл спать.
Ему опять приснился хоровод русалок над омутом в лунном свете. Как и прошлый раз, одна из них отделилась и приблизилась к стоящему на берегу Ивану. Его распущенные волосы бросали тень на её лицо, лицо Маши. Глаза девушки были закрыты, но Иван знал, что она его видит.
– Мне плохо здесь, я же просила тебя помочь, – горько прошептала она.
Трегубов снова проснулся в холодном поту, судорожно пытаясь понять: спит он ещё или уже проснулся?
«А не кладёт ли Евдокия Васильевна что-нибудь ещё и в еду», – обеспокоенно подумал он.
