Чекистский невод - Валерий Георгиевич Шарапов
– Не надумал, Дмитрий? – миролюбиво спросил Кольцов. – Ответь на несколько вопросов прямо сейчас – и тюремный быт уже не будет казаться адом. Кто твои сообщники и где их найти? Кого вы завербовали на Объекте‑220? С кем связывались в последнее время, помимо Знаменской и Озинского? Ты пойми, Дмитрий, пусть ты даже гражданин другого государства – это не спасет. Не помогут ни консулы, ни послы заморских держав. Версия «Дело шьют проклятые большевики» уже не канает. Вы нарушили границу, совершили ряд тяжких преступлений на территории СССР – и это даже не требует особого доказательства. Говорить ты будешь в любом случае. Но добровольно или нет – выбирай сам… Кира в гостинице?
– Не знаю… – выдержав для порядка паузу, прошептал Гущин. – Я ей не сторож.
– Думаю, знаешь, – хмыкнул Кольцов. – Но ладно, допустим. Кто третий? Где его искать?
Гущин молчал, он еще не был готов к таким жертвам. Физиономия преступника выражала немыслимые страдания. Он что-то взвешивал в уме, выискивал «за» и «против». Сотрудники молчали. Только Ивашов презрительно фыркал, вписываясь в поворот. Остановились на контрольном посту. На нем уже знали о произошедшем, просмотрели документы, мазнули брезгливыми взглядами по избитому преступнику. Снова потянулись кусты, овраги, заросшие травой балки. Через открытое окно ощущался йодистый запах – до моря оставалось недолго.
– Ты же русский? – спросил Кольцов. – И Кира, твоя жена, или кто она там тебе, меньше всего похожа на иностранку. Но работаете на западную разведку, причем профессионально. Прокомментируешь? Не стесняйся, Дмитрий, все равно придется говорить. Разрешаю опустить ту часть, где ты беззаветно ненавидишь советский строй, а душой и телом предан свободному миру. Так что?..
– В Афганистане перешел к моджахедам, – неохотно произнес Гущин. – В начале восемьдесят первого года… Имел звание капитана, служил в разведотделе штаба дивизии, в отделе шифрования и секретной переписки… Попал к американцам, вывезли через Пакистан… На родине посчитали пропавшим без вести, а спустя какое-то время – погибшим… Кто-то якобы видел, как меня, избитого, вывозят на расстрел… В то время я носил другую фамилию…
– Так ты у нас геройски погибший? – удивился Кольцов. – Мученик, стало быть, за Родину и партию. И вот опять – но уже с другим знаком. Поздравляю, Дмитрий. А что, идеальная фигура. С нелюбовью к Стране Советов все в порядке, неглупый, интеллигентный, физически подготовленный, да еще спец по шифрам и кодам. Такого, как ты, любая разведка с руками оторвет…
Автомат ударил в спину – внезапно и оглушительно! Стрелок позволил машине проехать и выбежал на дорогу. Он бил практически в упор, длинными очередями. Разбилось заднее стекло, пули застучали по бамперу, рикошетили от крышки багажника. Лопнуло заднее колесо. Истошно заорал Матвей, вцепившись в баранку, вертелся Кольцов. Стыд и срам – их снова поимели! Пошло разводами лобовое стекло, посыпались осколки. Автоматчик продолжал стрелять. Он в несколько секунд расстрелял магазин, вставил новый, передернул затвор. Пули сыпались как горох. Автомобиль проехал с пробитым колесом метров тридцать, машину трясло, Ивашов отчаянно давил на педаль газа, чтобы выйти из зоны поражения. Но далеко не ушли, машина съехала с дороги в кустарник. Автоматчик не преследовал чекистов, остался на месте, кажется, снова менял магазин.
Михаил вывалился в открытую дверь в мешанину веток, держа пистолет наготове. Лопнула ветровка по шву, да и черт бы с ней… Ивашов, похоже, не пострадал, он возился под машиной со своей стороны, с ходу стал стрелять. Михаил на коленях выбрался из месива веток, рухнул на грунт, передернув затвор, открыл огонь, сжимая рукоятку обеими руками. Все в пыли, ничего не видно, металось по дороге мутное пятно. Пот заливал глаза. Пришлось привстать, но зрение от этого лучше не стало. Он бегло палил, сменил обойму, перекатился. Ивашов с обратной стороны усердно переводил боезапас. Плавал дым, солнце слепило глаза, и складывалось ощущение, что на дороге уже никого нет.
– Матвей, прекратить огонь! Видел, кто стрелял?
– Да ни хрена, товарищ майор! – обиженно выкрикнул сотрудник. – Солнце, хрен поймешь, просто пятно какое-то!
– Прикрой! – Михаил поднялся, двинулся вдоль кустарника, держа пистолет в вытянутой руке. Желчь теснилась у горла. Их снова со всего размаха, нагло и цинично вмазали в дерьмо! На дороге не было никого, под кустами тоже. Он ускорил движение, выбрался на обочину, перемахнул на пыльную проезжую часть. Остановился в том месте, где валялись отстрелянные гильзы, завертелся. Где-то далеко трещали сучья – стрелок уходил по зарослям. Михаил бросился к кустам, куда-то полез, напарываясь на сучки. Ругался как сапожник. Поздно махать кулаками. До драки надо было махать и головой думать! Он выпустил в сторону затухающего звука несколько пуль, прислушался. Валежник продолжал хрустеть, звуки затихали. Чертыхаясь, он припустил к машине, холодея от страшных предчувствий. Матвей выволакивал из салона подстреленного Николая, тот выл, ругался последними словами. Пуля прострелила плечо капитана, вся правая половина туловища была красной. Михаил помог его вытащить, устроить на траве.
– Вы чего такой радостный, Михаил Андреевич? – недоумевал Матвей. – Товарища подстрелили, а вы…
– Дурак ты, Матвей. Я был уверен, что Николая убили. Аж от сердца отлегло. Плотный огонь, почти в упор, да от сидящих сзади места живого не должно было остаться. А у Николая только плечо. В рубашке родился этот парень…
– Да какая на хрен рубашка… – простонал капитан. – Я ему на хрен не нужен был. Он видел, что Гущин справа, его и старался нашпиговать… Да ладно, мужики, не умру, но вы там отомстите за меня…
– Матвей, наложи жгут, – приказал Кольцов. – Умеешь это делать? Да быстрее. Надо рану перевязать – хоть как-то. В багажнике аптечка, сейчас принесу…
Он помчался в обход машины, выхватил аптечку, сунул Ивашову, снова обогнул автомобиль, распахнул дверцу. Все было ясно. Дмитрия буквально изрешетили пулями, не оставив целого места. Выходные отверстия зияли в голове, от лица ничего не осталось. Повсюду – кровь. «Почему так происходит? – мелькнула мысль. – Что мы упускаем? Почему преступники на шаг впереди и даже малейшим успехом не дают воспользоваться? Какого хрена мы тут угрохали весь день, пожертвовали вертолетом, погиб боец, получили ранения его товарищи, неоднократно рисковали жизнью – и ради чего? Чтобы любоваться охладевающим трупом?» Площадная матерщина просто лезла из горла. Какая уж тут холодная голова и трезвый разум! Он втиснулся на переднее пассажирское сиденье, активировал систему «Алтай», подключенную к автомобильному аккумулятору. Слава богу,
