Ледяной ветер Суоми - Свечин Николай
Дознание буксовало. Сыщик ждал звонка от Марченко, других идей в голову не приходило. Злодей едва не убил его – помогли наступившие сумерки и слабые нервы Антти. Он мог подойти к русскому и выстрелить в затылок в упор, но поторопился. Где теперь искать негодяя?
Генеральный комиссар вроде бы тоже искренне хотел поймать убийцу. Лыков вполне допускал, что он выполнял задание активистов. Пусть так, главное, что их цели на сегодня совпадали. Но бандит оставался неуловим.
Наконец сыскная полиция накрыла притон в предместье Германстад на краю города. Там собирались воры и пили килью – адскую смесь пива со спиртом. Стакан такого пойла валил с ног быка. Кетола вцепился в добычу, будто что-то почуял своим профессиональным нюхом. Арестованные воры знали Туоминена, но пока молчали. Алексей Николаевич просился на допросы, но Юнас отказывал. Видимо, хотел заработать награду. Черт с ней, пусть получит – был бы толк.
В очередной присутственный день телефонировал Насников и пригласил статского советника к генералу Новикову. Лыков пришел и застал цвет местной контрразведки. Кроме Олега Геннадьевича, в комнате присутствовали поручик от Адмиралтейства Самодуров и подполковник Казанцев. Генерал был не в духе. Он читал офицерам лекцию о грядущих событиях:
– Вступит Швеция в войну с Россией или нет? Адмирал Эссен, командующий морскими силами на Балтике, считает, что вступит. Скандинавы захотят воспользоваться ситуацией и вернуть то, что мы отняли у них сто четыре года назад. Германия их к этому подталкивает. Черт бы с ней, со Швецией. Ее армия недостаточно сильна, чтобы воевать с нами. Но ведь часть наших сил отвлекут! Мы, военные, кто способен размышлять, понимаем одно: Петербург слишком близко к Финляндии. Если немцы перенесут войну сюда, столица окажется в опасности.
– Перенести войну в Великое княжество можно, только высадив десант, – уточнил Казанцев.
– Так они и высадят.
– Сомневаюсь, ваше превосходительство. Балтийский флот силен, лоцманская служба в наших руках. Забросаем фарватеры минами так, что ни одна лайба не пройдет.
Но генерал продолжил лекцию:
– Шведы напуганы планами России по железнодорожному строительству. Мы сейчас проектируем сразу три новых линии от Белоострова к Ботническому заливу. Почитайте их газеты, там крик стоит: «Россия надвигается на Скандинавию! Германские братья, остановите нашествие!» Брошюра о наших захватнических планах издана тиражом пятьдесят тысяч экземпляров и продается во всех зеленных лавках.
– Она напечатана на немецкие деньги, – подал голос Самодуров.
– Конечно, – согласился с поручиком генерал-майор. – Но ведь верят. Шведы до сих пор считают Финляндию своей территорией. А себя – правящей здесь нацией. Остатки барских наклонностей шведов, третирующих финнов как низшее сословие, раздражают коренной народ. Помните, как те называют суомцев? «Умные белки»! Будь наше правительство умнее, давно вколотило бы между ними клин, к пользе России. Разделяй и властвуй! В Гельсингфорсе тех и этих половина на половину, а в Вазе, например, шведов – семьдесят пять процентов населения! В Або – сорок. Финны их потихоньку теснят отовсюду, и взаимная неприязнь сильна. Но в Петербурге заняты другими делами. И в результате здешние договорились под девизом «Два языка, две народности, но один дух». Если немцы высадят десант, а Швеция поддержит его с суши, мало не покажется. Финляндцы восстанут! Пусть не все три миллиона, пусть сто тысяч, но в лесной и озерной стране партизаны будут очень эффективны. А мы словно нарочно дразним аборигенов, обижаем придирками и растим себе опасных врагов.
– Прикажете идти у них на поводу? – ни с того ни с сего взъелся вдруг подполковник Казанцев. – Я знаю оба языка, ежедневно читаю газеты и вижу, как растет в них накал. Людей провоцируют на сопротивление. Народ-то небольшой, а гонору как у поляков. Все русское плохо, мы как нация стоим намного выше, почему тогда должны подчиняться? Долой ярмо!
Павел Максимович не стал спорить:
– Увы, национальное чванство свойственно не только великим державам. Финляндцы – молодой народ в стадии самоосознания и легко скатываются от законной гордости за свои успехи к высокомерию и шовинизму. Это в свою очередь раздражает русских. Как быть? Искать разумный баланс интересов. Вот вы, Алексей Николаевич, давеча рассказывали, как патриоты собрались ехать в Германию учиться военному делу. Раньше они, кстати вспомнить, призывали эмигрировать в Австралию, создавать там «Новую Финляндию». А теперь хотят обновить ее прямо здесь. И тут из тумана проступают… – кто? Немцы.
Офицеры встрепенулись. Новиков говорил вроде бы общеизвестные вещи, но выстраивал их в логическую цепь.
– Вы помните, что во время австро-прусской войны тысяча восемьсот шестьдесят шестого года с подачи Бисмарка был создан венгерский батальон? Он должен был внести знамя восстания в Венгрию. Успехи пруссаков оказались столь сокрушительными, что мадьяры им не понадобились. Но опыт такой был! Бисмарк как говорил? «В случае крайней необходимости разрешается брататься и с дьяволом, и с его бабушкой». Иначе говоря, на войне все средства хороши.
– Павел Максимович, но зачем такие сложности? – высказал недоумение Лыков. – Мы знаем, что скрытые кадры армии обучают в полицейских резервах и еще много где – в пожарных и стрелковых обществах, например. А тут чужая страна…
– Мне это говорит о том, что кадры будущей армии готовят военные люди. И они убедились, что в добровольном пожарном обществе хорошего унтер-офицера не вырастишь. Рядового пехотинца – может быть, и то он получится неполноценным. Общая военная подготовка не такая простая вещь, как может показаться. А младшие командиры, которые, собственно, и управляют боем, – это костяк. Их нужно учить всерьез. Вот для этого Совет старейшин и посылает рекрутов к тевтонам.
– И тевтоны их примут и научат?
– Непременно, – отчеканил генерал. – Это соответствует их декомпозиционполитик.
Офицеры и сыщик потребовали разъяснить – слово им было незнакомо. Новиков сказал, что таково название германской политики по расчленению России. Немцы надеются раздербанить ее на составные части, отделив мятежные окраины – Польшу, Финляндию, Украину, прибалтийские губернии и Кавказ. И тут потуги суомцев на независимость будут им весьма на руку. Сделать Россию маленькой, а Балтийское море немецким – девизы декомпозиционполитик, они даже не скрываются.
На этих словах дверь без стука распахнулась, и влетел Марченко.
– Алексей Николаевич, – выпалил он, не здороваясь, – я нашел, что обещал.
– Вот как? Весьма рад! И где лежит сокровище?
– В Северном акционерном банке, Унионская улица, сорок два.
Лыков вскочил:
– Много там?
– Двести пятьдесят тысяч. Они, других таких сумм в рублях здесь нет. Записаны на имя Ирьё Стениуса, возможно, вымышленное. Поторопитесь!
Сыщик простился с военными и умчался в полицейское управление. Там сидел Кетола и писал очередной рапорт.
– Чего расселся, чухна болотная? Айда краденые деньги конфисковывать!
– Ты, что ли, их нашел, лапоть драный? Где?
Алексей Николаевич сообщил. Главный сыщик не поверил:
– Северный? Он самый консервативный. Откуда такие сведения?
– От военной контрразведки.
– А что ваша контрразведка забыла в моем деле? – обиделся комиссар. – Только ее нам тут не хватало.
– Это ты потому злишься, что сам деньги не нашел, а военные нашли, – поддел финляндца русский. – Ну, едем.
– Куда?! – Юнас даже покраснел от досады. – Это тебе не Россия, здесь нельзя прийти в банк с полицейским билетом и потребовать открыть все сейфы.
– В России тоже нельзя, нужно распоряжение судебного следователя, – утешил Алексей Николаевич приятеля.
– А у нас – городского адвоката-фискала.
– Ну так иди и получи его. А я подожду тебя здесь.
– Долго ждать придется, – буркнул комиссар. – Успеешь поспать, процедура небыстрая. У меня в задней комнате диван стоит, ляг и отдохни. Я, когда много работы, там ночую.
