Игла смерти - Валерий Георгиевич Шарапов
Сыщики застали Гиви стоящим в правом углу. В покрытом эмалью жерле унитаза звонко журчала струя. По лицу рецидивиста блуждала счастливая улыбка.
– В очередь, начальнички, – не оборачиваясь, сказал он почти без кавказского акцента.
– Не промахнись, – посоветовал Старцев и добавил: – Заканчивай. Закрывай свой фонтан.
– Извиняй, начальник, это от меня не зависит, – равнодушно проговорил Гиви и поправил штаны.
– Присядь-ка. Есть разговор.
Закончив свои неотложные дела, «больной» вразвалочку подошел к солдатской койке и плюхнулся на нее.
Гиви Эмухвари был обычным вором-рецидивистом, ровесником двадцатого века. Тощая сутулая фигура, синий орел на груди, тяжелый прилипчивый взгляд и сжатые кулаки в длинных рукавах коричневой пижамной куртки.
Начинал он криминальную карьеру в Кутаиси, затем перебрался в Тифлис. К середине тридцатых годов зрелому вору в Закавказье стало тесно и опасно – слишком много нажил врагов. Потому перебрался в Краснодар, но и там не остепенился, не завязал. В одном из эпизодов своей криминальной деятельности, вошедших позже в объемное уголовное дело, Гиви вымогал деньги у рыночного торговца. Тот упорствовал, не платил. Тогда грузинский вор выкрал его младшего брата, запер в сарае на городской окраине и каждый день отрезал по пальцу. Пальцы он подкидывал в свертках под дверь торговцу до тех пор, пока тот не стал сговорчивым.
Жизнь Гиви Эмухвари состояла из преступлений и отсидок в лагерях. Он даже не пытался отыскать кусочек малоизведанной для него суши, затерявшейся между этими двумя морями. Выходил из лагеря, отсыпался, отъедался, отпивался. И снова нырял с головой в набегавшую волну подвернувшегося криминального дельца.
Удивительно, но сейчас зацепиться оперативникам было практически не за что. Не успел Гиви нагуляться и чего-то натворить. Или же натворил так, что органы пока были ни сном ни духом. Развалившийся перед гостями рецидивист прекрасно это понимал.
За дело взялся Егоров. Старцев отошел к окну, приоткрыл узкую створку, закурил. Мешать Василию плести кружева переговоров он не собирался. Закурил же специально, чтоб подразнить табачком Эмухвари. Сам грузин ни о чем не попросит – воровское достоинство не позволит, а подразнить и поцарапать нездоровые нервишки можно.
Егоров говорил с Гиви ровно и на его языке. Без излишней вежливости, но и без грубых оборотов, без угроз. Разговор понемногу расходился.
– …За мной, начальник, ничего нет – чист перед законом, – уверенно вещал уголовник. – Да, ширяюсь всякой гадостью, но это мое личное дело. Я строго чту статью 179 УК РСФСР – не изготавливаю, не храню с целью сбыта, не сбываю.
– Чем баловался?
– Разным… Промедол, текодин, амфетамины… Чего достанешь, тому и рад.
– А на немецком препарате давно? – аккуратно подводил к главному Василий.
– Как вышел на свободу, так и подсел. До последней ходки о нем никто не слыхивал, а тут нате вам. Встретил Белугу, он и рассказал о новом марафете.
– Ты на свободе с конца мая, верно?
– Да, скоро три месяца как гуляю.
– И прям-таки чист?
– Как скальпель у здешнего хирурга. Не нагулялся еще, вот и живу паинькой.
– Что ж, поверю, пока наши люди изучают твои старые дела, – пообещал Василий.
Вор осклабился:
– Проверяй – не проверяй, а все дела закрыты, и долгов я по ним не имею.
– Это верно. Но есть одна деталь.
– Какая? – насторожился Гиви.
– По делу наркотического притона в Грохольском ты проходишь как пострадавший и свидетель. К тому же, как выясняется, имеешь наркозависимость[40].
– Ну? – не понял вор.
– Понимаешь, ввиду твоей криминальной биографии выпустить тебя из этой больнички после выздоровления не получится – начальство и прокурор не позволят. Поэтому есть варианты.
– Какие?
– Либо на время расследования посидишь в Матросской Тишине, либо останешься отдыхать здесь.
Здешние условия Гиви оценить успел. Никакого особенного распорядка. Трехразовое питание, и не жидкой баландой, а нормальными продуктами: утром каша, кусок хлеба с маслом и сладкий чай; в обед тарелка вполне приличного наваристого супа, второе блюдо и компот из сухофруктов; на ужин картофельное пюре с рыбой или кусочком мяса. Можно почитать газету, книгу, поглазеть в окно или перекинуться парой фраз с симпатичной медсестрой. И спи сколько влезет. Ни вышек с вертухаями, ни тяжелых работ. Ни туберкулеза, ни дифтерии. Ни злющих собак, ни карцера. Форменный санаторий!
– А чего хочешь, начальник, за то, чтобы я остался здесь? – хитро прищурился грузин.
– Хочу услышать все, что ты знаешь о Лёве Северном и его притоне.
– Что-то слишком много за палату с запертой дверью! Не такая большая разница между этой палатой и камерой.
– Ты забыл о принудительном лечении, – напомнил Егоров. – Оперативно-следственные мероприятия мы закончим дней за пять. А дальше либо свобода, либо два-три месяца палата в закрытом медицинском учреждении.
Егоров был убедителен, но Эмухвари тянул время, сомневался. И тогда Старцев решил ему помочь.
– Кури, – протянул он пачку.
Кивнув, Гиви вытянул папироску. Старцев подал спички.
Пока вор прикуривал, он между прочим бросил:
– Не понимаю, чего ты ломаешься. Боишься? Так о нашей беседе никто не узнает.
– Так уж и никто?
– Как видишь, мы беседуем без протокола – это раз. И потерпевших четверо плюс Белуга. На тебя подумают в последнюю очередь. Ты ведь вор, а не шелупень подзаборная. Это два.
Затягиваясь табачным дымком, грузинский вор с минуту размышлял. Точнее, делал вид, будто размышляет. По выражению его небритого осунувшегося лица было понятно, что положительного ответа сыщики не дождутся. Он знал себе цену и уступать в затеянных торгах не собирался.
Но внезапно серо-голубые глаза грузина загорелись.
– А марафету дадите? – шепотом спросил он. – Того, забористого немецкого из Лёвиного притона, а?
Старцев хотел было категорически возразить, но Егоров легонько пихнул его в бок, приказав помалкивать. И внезапно достал из пиджачного кармана завернутые в платок шприц, иглу и ампулу с немецким препаратом.
Иван Харитонович никак не ожидал такого поворота событий и едва не поперхнулся дымом. Однако мешать задумке Егорова не стал. Тот знал, что делал.
– Получишь, если расскажешь обо всем как на духу, – показал Василий платок с содержимым и аккуратно положил его на подоконник.
Не отрывая взгляда от блестевшей на солнце ампулы, Гиви жадно сглотнул слюну.
– Ладно, начальнички, ваша взяла – слушайте. Но только молчок о нашем базаре.
– Заметано. Рассказывай…
Глава шестнадцатая
Ленинградская область, радиомаяк в городке Сольцы – озеро Ильмень
Февраль 1943 года
