Вторжение - Сергей Леопольдович Леонтьев
Ричард вернулся к столу, на ходу скидывая легкое пальто, и взял трубку.
– Добрый день, Ричард, – раздался хорошо знакомый голос. – Или у вас уже вечер?
«Ты же прекрасно знаешь, зануда, сколько сейчас в Москве», – подумал Лунс.
– Здравствуйте, господин заместитель директора, – сказал он в трубку. – В Москве сейчас восемнадцать часов четырнадцать минут.
– Куда-то торопитесь?
– Да, шеф. Сегодня дает последний концерт перед отъездом на гастроли Лазарь Берман77.
– Тот самый маг клавиатуры, феномен русской пианистической школы?
«Надо же, ты, оказывается, не только за внедренными агентами наблюдаешь, но и за пианистами».
– Да, господин заместитель директора, тот самый.
– Не переживайте, Лунс, я надолго не задержу. Что у вас по «Падающей звезде»?
Выслушав короткий доклад советника по культуре, Боуви некоторое время молчал, потом произнес:
– Надо максимально ускорить подготовку, Ричард. Представление назначено на седьмое ноября.
– На годовщину большевистского переворота?
– Да, Ричард. Это будет символично. Концерт на Красной площади.
– А если нам помешает погода?
– Не помешает. Не знаю, как Советы это устраивают, но в этот день у них всегда хорошая погода.
– Я приложу усилия, шеф.
– Рассчитываю на вас, Ричард.
Абонент отключился. Лунс положил трубку, задумчиво посмотрел на календарь. Сроки очень жесткие, и сделать предстоит много. Но посещение Большого зала Московской консерватории это не отменяет. Ричард Лунс не был особым любителем, тем более знатоком фортепьянной музыки. Но во время концерта у него запланирована встреча с важным информатором, известным всей Москве настройщиком фортепиано. Настройщик давно мечтает о переезде в Штаты и поставляет Лунсу весьма ценную информацию. У настройщика обширная клиентура, и его высокопоставленные заказчики, угощая интеллигентного и общительного мастера чаем или чем покрепче, во время легкой застольной беседы порой выдают секреты, за которыми с риском для жизни годами безуспешно охотятся специально внедренные, работающие под прикрытием агенты.
* * *
Саня вытащил указательный палец из дырки в багажнике и задумчиво посмотрел на него, подняв вверх.
– Девять миллиметров. Пулю нашел?
– Нет, здесь где-то застряла.
Андрей показал на лежащий в багажнике мешок с картошкой, который купил в выходные на рынке и до сих пор не спустил в яму в гараже.
– Повезло тебе, Андрюха, что ты мешок поленился вытащить. А то бы пуля точно в пятую точку прилетела.
На следующий день после ночного ралли под пулями Андрей поехал в гаражный кооператив к соседу Сане. Услугами мастера на все руки, чей гараж оборудован не хуже государственного автосервиса, широко пользовались не только члены кооператива, но и городские автолюбители, распространяя по устному радио информацию о чудо-специалисте, который работает быстро, качественно, берет недорого и к которому записываться за месяц вперед не надо. Обслуживание и ремонт папиной машины Андрей давно уже делал у Сани. К тому же Саня не имел привычки задавать лишних вопросов. Вот и сейчас он не стал выяснять, откуда в машине Андрея пулевые отверстия, а сразу перешел к делу:
– Стекло заднее я тебе заменю, есть у меня одно. В прошлом году директор гастронома жигуль свой в хлам раскурочил, сам чудом не убился. Так даже забирать металлолом после аварии не стал, махнул рукой, сказал, новую машину купит. Мне мужики на запчасти притащили, заднее стекло как раз уцелело. – Саня еще раз засунул палец в пулевое отверстие. – А с этим придется повозиться. На пару дней загонишь.
– Завтра возьмешь?
– Я и сегодня взять могу.
– Нет, сегодня мне машина нужна, дело важное есть.
– Лады, давай я тебе временно дырки заделаю, чтобы менты не цеплялись. А вместо стекла пока картонку поставим.
– Хорошо, я за этим и приехал. Мне сейчас только объяснений с гаишниками не хватало. Сколько за весь ремонт возьмешь?
– Ну как обычно, ты же расценки для своих знаешь.
Расценки для своих означали бутылку или две водки, в зависимости от продолжительности и сложности ремонта, и денег, сколько не жалко.
Глава 35
Сентябрь 1980 года. Москва, Старая площадь
Член Политбюро расхаживал по просторному кабинету, увешанному портретами вождя мирового пролетариата и многозвездного генерального секретаря, со смешанным чувством нетерпения и раздражения поглядывая на молчащий городской телефон, прямой номер которого знали очень немногие. Помощнику он велел ни с кем, кроме генерального, не соединять, поэтому остальные аппараты тоже безмолвствовали. Стоявшие в углу массивные деревянные часы с боем показывали десять минут второго. Член Политбюро был голоден и от этого еще больше раздражался.
«Чертов кагэбэшник, – думал он, меряя кабинет большими шагами от окна к двери и обратно, – могли бы спокойно встретиться в столовой, пообедать». Он представил себе накрытый стол, на белоснежной накрахмаленной скатерти тарелку с бутербродами с черной икрой, салаты, соленья, грибочки, бутылку «Армянского». В животе громко забурчало. «Так нет же, сказал, что место ненадежное, встречаемся теперь как шпионы на конспиративной квартире на окраине города».
Он постоял у окна, глядя на площадь, снова посмотрел на телефон – тишина. Короткие вопросы Генерал предложил обсуждать по телефону. Сказал, что лично проверил, линия не прослушивается. Сам каждый раз звонит с разных автоматов.
Городской мелодично тренькнул. Член Политбюро подскочил, схватил трубку.
– Слушаю.
– По-моему, я ошибся номером, – раздался знакомый голос.
– Ничего страшного, бывает.
Он положил трубку на рычаг. Громко выругался. Какие-то шпионские игры. Если сказать «ничего страшного», значит, все в порядке, можно перезванивать. Ответ «набирайте внимательнее» – сигнал тревоги. Перезванивать нельзя.
Телефон снова тренькнул.
– Слушаю вас, – раздраженно сказал Член Политбюро.
– Вы просили позвонить.
Да, вчера он действительно на всю ночь оставил дома на кухне горящий свет. Что означало: «Завтра жду звонка в условленное время». Его мучил вопрос, каким образом Генерал замечает оставленный на кухне свет. Каждую ночь следит за его окнами? Член Политбюро специально по ночам выглядывал во двор, но никакого наблюдения не видел. Тем не менее сигнал всегда срабатывал, Генерал перезванивал.
