Александр Арсаньев - Рождественский подарок
– Ну, Яков Андреевич, что вы об этом думаете? – осведомилась Мира, как только Грушенька со своим кузнецом нас покинули.
– Думаю, что мне придется еще раз переговорить с Гродецким, – ответил я.
– И вы полагаете, что он вам признается? – засомневалась Мира.
– Нет, – я покачал головой в ответ, – но этим он только докажет свою причастность к этому делу!
После обеда мы остались с Гродецким в гостиной. Он, как всегда, завел ничего не значащий, пустой, светский разговор.
Речь в очередной раз зашла о мой кузине Зизевской. Мне оставалось только надеяться, что Медведев не появится неожиданно из-за какого-нибудь угла и уличит меня в обмане.
– Так, значит, – осведомился я, – вы, господин Гродецкий, совсем не покидали Петербурга?
– Но почему же? – возразил пан Станислав. – Некоторое время я жил в Москве…
– И как вам она? – поинтересовался я. У меня уже не оставалось сомнений, что он ни словом не обмолвится о деревне, которую ему совсем недавно довелось посетить инкогнито.
– Москва? Да что о ней говорить… Большая деревня… – ответил Гродецкий. Я с трудом удержался от смеха, когда услышал этот ответ. Мне оставалось только надеяться, что слова кузнеца Кузьмы подтвердит кто-нибудь еще, и тогда я смогу, образно говоря, прижать Гродецкого к стенке.
Спустя полчаса я вернулся в комнату Миры, где она хлопотала над своим магическом ящиком, где хранились ее «волшебные» травы. Грушенька стояла в сторонке и внимательно наблюдала за тем, что делает моя индианка.
Мира извлекла из коробки бархатный красный мешочек и высыпала сухую траву в большую серебряную кружку.
– Как чувствует себя Ольга Павловна? – поинтересовался я.
– Ей стало значительно лучше, – ответила Грушенька. – Я даже и не предполагала, что такое возможно, – сказала она.
– Я пойду на кухню за кипятком, – промолвила Мира.
– Барышня, я вас провожу, – вызвалась Грушенька.
– Не надо, – отмахнулась моя индианка.
– Я боюсь за вас, – ответила Грушенька. – Позвольте мне, я вас все-таки провожу, – попросила она.
– Ну, хорошо, – устало проговорила Мира.
– Можно мне с вами? – осведомился я.
– Если желаете, Яков Андреевич, – пожала плечами моя индианка.
Первой в спальню княгини зашла, как и полагалось, ее экономка. Через несколько секунд ее милое личико появилось в дверях.
– Проходите! – махнула она рукой.
Мира повиновалась, и я поспешил за ней. В руках моя индианка сжимала кружку с отваром.
У постели больной дежурил Агастья, казалось, что Ольга Павловна совсем перестала его бояться. Она утопала под пуховыми одеялами.
– Добрый день, – проговорила княгиня, увидев нас.
По-моему, она даже обрадовалась.
– Как вы себя чувствуете? – осведомился я.
– Намного лучше, – подкашливая проговорила Титова. – Ваша индианка – просто сокровище! – усмехнулась она.
– Я рад, что вы, наконец, оценили ее по достоинству, – ответил я. Кажется, замысел Миры увенчался успехом, и я мог вздохнуть с облегчением.
– Отвернитесь! – приказала княгиня.
Я исполнил ее приказание, тем временем Грушенька подала ей домашнее платье.
– Можете поворачиваться, – наконец-то позволила мне Ольга Павловна.
Я обернулся. Мира протягивала княгине кружку с отваром хариды. Ольга Павловна сделала несколько больших глотков и поморщилась.
– Горько, – хрипло проговорила она.
– Надо немного потерпеть, – улыбнувшись сказала Мира.
– Понимаю, – недовольно произнесла княгиня.
Я вглядывался в ее лицо. Выглядела княгиня Ольга Павловна значительно лучше. Лихорадка больше не била ее, кровавый кашель закончился. Мне показалось, что даже круги под глазами княгини уменьшились.
– Вы и впрямь пошли на поправку, – заметил я.
– Стараниями вашей индианки, – ответила княгиня Титова.
Она уселась в кровати, Грушенька подложила ей под спину предварительно взбитую подушку.
– Как же я устала! – покачала головой Ольга Павловна. – Совсем превратилась в старую развалину, – вздохнула она. – То ли дело раньше?! – посетовала княгиня. – Мы познакомились с Николаем Николаевичем, когда он вернулся из Польши, – пустилась Титова в воспоминания. – Il me faisait ta cour, – улыбнулась она.
Говоря откровенно, мне трудно было представить, чтобы за ней кто-нибудь «волочился». Однако я оставил свое мнение при себе.
– И часто Николай Николаевич в Польше бывал? – поинтересовался я.
– Часто! – махнула рукой больная. – Он у меня вообще путешествовать любил… Кстати, – интригующе улыбнулась она, – вы знаете, Яков Андреевич, – обратилась ко мне Титова, – что князь состоял в ордене вольных каменщиков?
– Вам и об этом известно? – удивленно осведомился я, невольно оглядываясь по сторонам. Я заметил, что Агастья заинтересованно уставился на меня.
– Да, – кивнула княгиня, – иногда он пускался в откровения…
Признаюсь, мне трудно было себе представить, насколько князь Николай Николаевич был откровенен с княгиней. Однако я подозревал, что она имела некоторое влияние на мужа.
– Одно время, – продолжала Титова, – он даже примкнул к какой-то тайной польской организации… Правда это было уже спустя лет двадцать после нашей с ним свадьбы, – сказала она, – дай Бог памяти, году… в тысяча восемьсот десятом.
– В самом деле? – искренне заинтересовался я. – А к какой именно, вы случайно не знаете?
– Ну… – задумчиво протянула княгиня, оправляя кружево на манжетах. Ольга Павловна наморщила лоб, пытаясь припомнить название, – по-моему… Нет, не помню! – огорчилась она.
Неожиданно меня осенило:
– Случаем, не к «Восточной звезде»?
– Боюсь соврать, – проговорила княгиня Титова, – но, кажется, да!
– О чем это вы ведете речь? – спросил Агастья.
– О! – воскликнула Мира. – Это большая тайна! Нечто вроде наших ведических ритуалов, – объяснила она и что-то шепнула ложному брахмачарину на ухо. Агастья сделал понимающее лицо, собрал свои лекарские принадлежности в маленький черный саквояжик и вышел вместе с Мирой из комнаты Ольги Павловны.
– Ох уж мне эти тайны! – усмехнулась княгиня. – Я никогда не одобряла в этом вопросе князя, – проговорила она. – Хотя, – Ольга Павловна задумалась, – говорят, что сам Александр I втайне принадлежал к Великому польскому востоку…
До меня тоже доходили эти слухи, поговаривали, что Император даже делал весьма щедрые пожертвования на нужды польского братства. Однако в настоящее время государственная политика несколько изменилась…
– Но это было довольно давно, – заметил я.
– Да, – согласилась Ольга Павловна, – Николай Николаевич тоже в корне изменил свои взгляды!
– Но вы говорили, что ваш супруг не посвящал вас в государственные дела…
– Я вам не доверяла, – призналась княгиня. – Но ваша протеже спасла мне жизнь!
Мысленно я возблагодарил мою милую Миру, которая, можно сказать, рискуя собственной жизнью, повела себя исключительно мудро.
– И каковы же были взгляды вашего мужа? – вкрадчиво поинтересовался я, моля Всевышнего о том, чтобы княгиня Титова не замолчала.
– Ну… – княгиня Ольга Павловна закашлялась, – вы как друг покойного Николая Николаевича знаете, наверное, – она пристально посмотрела в мою сторону, – что Государь, поддерживая польских масонов, преследовал цель слияния Литвы и Польши?
– Разумеется, – уверенно ответил я. Хотя, если быть до конца откровенным, то следует сказать, что мне об этом деле было почти ничего не известно, потому как о Виленских ложах я имел весьма скудное представление.
– Так вот, – продолжала княгиня Ольга Павловна, – польско-литовская масонская уния состоялась, но в планы нашего Императора больше не входило расширение Царства Польского, – вдова снова откинулась на подушки, у нее заныла спина. – Николай Николаевич одним из первых усомнился в правильности этой политики, – добавила она, переведя дух, – а Его Императорское Величество Александр Павлович всегда прислушивался к мнению Николая Николаевича, который к тому времени уже вступил в ряды петербургской ложи «Астреи», – печально вздохнула княгиня, – которая имела своими намерениями подчинить себе Литовские ложи…
– Вы так осведомлены! – изумился я.
– Николай Николаевич держал меня у себя в наперсницах, – горько усмехнулась Титова. Я заметил, что на глаза у нее вновь стали наворачиваться слезы. Мне не хотелось расстраивать княгиню, но я не мог прекратить этот разговор.
Мне пришло в голову, что Гродецкий вполне мог из-за всего выше перечисленного иметь зуб на покойного князя.
– Вы рассказали мне очень интересные вещи, – произнес я в ответ.
– Да полноте, Яков Андреевич, – отмахнулась княгиня, – мне же известно, что и вы каким-то образом причастны ко всему этому, – сказала она. – Ведь вы – масон? – Ольга Павловна посмотрела на меня в упор своими темными, внимательными глазами.
