Люди без прошлого - Валерий Георгиевич Шарапов
— В Плиевске проживают около трех лет, приехали с Дальнего Востока… — начал Чайкин.
— Откуда? — изумился Микульчин.
— Ну да, вы не ослышались. Город Артем Приморского края. Пока это все данные.
— Ну, точно висяк, — прошептал Максимов.
— А ведь Герасимов что-то знал, — напомнил Павел. — Хотел сознаться, обезопасить себя и своих близких. Был в курсе, что погибли Таманский и Бобров, догадывался, кто станет следующим. Но духа явиться с повинной не хватило — результат мы наблюдаем. Досадно, все могло закончиться еще позавчера. Всю голову сломал, — признался Павел, — что этот человек хотел нам сообщить?
— Уже не узнаем, — отрезал Микульчин. — Что еще?
— Нужно отправлять запрос в город Артем, — сказал Чекалин, — который вообще где-то у черта на рогах, на другой планете. Хорошо хоть не в Японии… Но, чувствую, упремся в очередной туман прошлого, только время потеряем.
— У Герасимова в гараже есть машина, — сказал Чайкин. — Не черный, конечно, кабриолет, всего лишь «Москвич», но на ходу. Иногда Алексей Гаврилович ездил на нем на работу. В другие дни предпочитал общественный транспорт — до автобусной остановки двести метров. Жилище Герасимовых телефонизировано. Жили не голодно, тихо-мирно, глава семьи практически не пил — только по праздникам, любил возиться по хозяйству, собственными руками собрал парник…
— Золотой человек, — оценил Микульчин. — И у кого только рука поднялась?
— Соседей негусто, — продолжал Чекалин. — Некая Агриппина Ильинична, женщине 60 лет, но еще бодрая. Есть муж, но на него я бы не рассчитывал — у него беда со зрением, со слухом, а еще с головой — регулярно теряет память. Доводят нас, в общем, бабы… Простите. Гражданка уверяет, что вчера к Герасимовым никто не приходил — во всяком случае, пока она находилась в огороде. О соседях плохого сказать не может, люди как люди. Павлик в меру капризный, мальчик домашний, не ангел с крылышками, но знает такие слова, как «здравствуйте» и «спасибо». Узнав, что все погибли, женщина разрыдалась… Вчера все было как обычно. Павлик сидел дома, играл во дворе, родители вернулись только вечером. Никакой ругани, скандалов — образцовая семья. Память у Агриппины Ильиничны сегодня буксует, вспоминает с трудом — надо бы еще раз ее спросить, может, что и вспомнит.
— Кто вторые соседи?
— Одинокая женщина через дорогу. Лет сорок-пятьдесят. Работает фельдшером на станции скорой помощи, вчера в восемь вечера заступила на смену. Свидетель, мягко говоря, хреновый. Утром надо ее опросить, но — сами понимаете… Других соседей фактически нет, их дома далеко.
— Агриппина Ильинична не слышала ночью шум? — засомневался Болдин. — Пусть толстые стены, двойные оконные рамы — и все-таки. Убийца кромсал людей, они кричали, звали на помощь, тот же Павлик не мог молчать…
— Проснулась перед рассветом — чувство неясное беспокоит. Вроде шумели, или сон такой приснился. Повертелась — давай дальше спать. Странная она какая-то, косит иногда под дурочку, словно что-то недоговаривает…
— Мужа бы проверить, — подал дельное предложение Максимов. — А что вы так смотрите? У человека нелады с башкой, мало ли что шибануло. Голоса явились или еще что. Встал по-тихому перед рассветом, вырезал соседскую семью. А жена его покрывает.
— А до этого убил Боброва и Таманского, — вздохнул Микульчин. — А заодно старушку Заварзину. И не беда, что ни хрена не видит и не слышит, главное, голоса в голове. Владимир, ты бы лучше помолчал, если сказать нечего.
Максимов смутился, опустил голову.
— И что сидим? — начал раздражаться капитан. — Может, поработаем? Половина рабочего дня, как-никак, впереди.
Повторная беседа с соседкой не принесла результата. Супруг, вдобавок к перечисленному, еще и плохо ходил. Прошел, прихрамывая, из комнаты в комнату, вяло поздоровался, но не стал утруждаться пониманием происходящего. Вряд ли соседка что-то скрывала, но, возможно, малость недоговаривала, опасалась за свою семью. Посторонних она вчера точно не видела. Алексей Гаврилович казался озабоченным, взялся что-то копать, потом бросил. На супругу голос не повышал, и она не ругалась. А вообще, посетители случались. То с работы кто-нибудь приходил, то еще откуда. Описала женщину (та, скорее, к Людмиле приходила), незнакомого мужчину, нанесшего визит с неделю назад, — в описании последнего угадывался Бобров, и это подтверждало версию, что всех убитых что-то связывало. Но полагаться на свидетельства соседки явно не стоило — зрение сильно сдало за последние годы…
Ушел запрос в город Артем, мгновенного ответа ждать не стоило. Отвечать будут официально, с соблюдением всех бюрократических проволочек.
Короленко подтвердил — раны нанесены тем же стилетом. И перчатки знакомые. Почему их использует убийца? Не знает, что они «сыплются»? Демонстративно, в качестве насмешки? Дескать, вот вам улики, что же вы сопли жуете?
Под деревом на опушке, к востоку от города, обнаружили окровавленную брезентовую накидку с капюшоном. Похожие плащ-палатки использовали советские солдаты в годы войны. Их и сейчас можно было приобрести в магазинах рабочей одежды — дефицитом товар не был. Убийца сгреб мох, сунул в ямку плащ, утрамбовал, а потом завалил обратно. Глазастый милиционер заметил, что место утоптано, и быстро выявил улику. Неподалеку проходила грунтовка — там нашли резиновые сапоги 45-го размера, явно «на вырост». Вывод напрашивался неутешительный. Сделав дело, убийца отправился в лес, там переоделся, переобулся, а дальше — либо сел в машину, либо окольной дорогой вернулся в Плиевск. Экспертам передали свежие улики, их приняли со скепсисом, предупредив, чтобы губы не раскатывали. Давно понятно, что убийца не дурак. Собственно, открытий и не произошло…
— Все еще предлагаешь работать по пропаже туристов пятилетней давности? — с горькой иронией осведомился Микульчин. — Серьезно, старлей? Наших жертв тогда не было в городе — за исключением, разумеется, старушки Заварзиной. Про историю с утоплением нацистских архивов даже молчу. Ближе будь к земле, старлей. Топай в бухгалтерию автобазы и опрашивай людей. Вдруг всплывет что-нибудь интересное?
Ничего интересного на автобазе не всплыло. Предприятие считалось образцовым, имело переходящий вымпел победителя социалистического соревнования. Во дворе догнивали прицепы и развалившаяся полуторка. На автобазе работало больше трехсот человек. Не сказать, что она была градообразующим предприятием, но в области считалась самой крупной. За предприятием числились более 80 единиц автотранспорта — от гусеничных бульдозеров до смешных мотоциклеток. По убитому Герасимову никто особо не скорбел — закадычными друзьями и тайными воздыхательницами он не обзавелся. Но растерянность чувствовалась. Люди смотрели круглыми глазами, кто-то сокрушался по утрате такого ценного работника, других поразила гибель ребенка. Его-то за что? То есть остальных, по этой логике, было за что.
Выкручивалась дородная работница бухгалтерии: она не это хотела сказать, убивать вообще нехорошо, а Алексей Гаврилович был такой спокойный, рассудительный. Ну да, иногда замыкался, мог вспылить, нагрубить, но всегда отходил и при этом даже извинялся…
Все
