Елена Толстая - Фартовый человек

Юлий подчинился и опять встал посреди комнаты.

– Вы работаете на Сортировочной?

– Да.

– Кем?

– Ну…

– Без «ну»! – прикрикнул следователь. – Кем?

– Грузчиком…

Иван Васильевич подался вперед, положив обе ладони на стол.

– Вы сами-то верите в то, что говорите, Служка?

– Да… – неуверенно ответил Юлий.

– Хотите меня убедить, будто вы работаете грузчиком?

– Если кухарка может управлять государством… – удачно сумел ввернуть Юлий, после чего опять обессилел.

– Убедили. – Следователь постучал карандашом по столу и убрал карандаш в стаканчик. – В каких отношениях вы были с Валидовой Фаридой Валидовной? – спросил он неожиданно.

– С кем?

Юлий даже проснулся, и в голове у него прояснилось.

– Вы знали Валидову?

– Ну… да, – сказал Юлий. Как он ни напрягался, он не мог понять, какое отношение к его драке с Монаховым имеет старуха Валидовна. Однако послушно ответил: – Жил у нее с Харитиной в полуподвале. Иногда. Не постоянно. Еду туда приносил, деньги, когда были.

– В карты играл, – прибавил следователь, щурясь.

– Мы по маленькой, – разволновался Юлий. – Только на интерес.

– На интерес или по маленькой? – уточнил следователь.

– Когда как…

– Давно ее видели?

Юлий честно задумался. Потом так же честно признался:

– Не помню.

– При каких обстоятельствах?

Юлий опять задумался.

– Она меня по голове шваброй угостила, – признался он.

Следователь даже не улыбнулся, хотя стоило бы.

– При каких обстоятельствах она вас, как вы выражаетесь, угостила?

– Ну, я был… не очень трезв… и глупо себя вел… Послушайте, я не…

Иван Васильевич хлопнул ладонью по столу.

– Что вы делали, когда она вас ударила по голове? Это вы помните?

Юлий быстро сдался:

– Я был пьян. Помню плохо.

– Где спиртное достали?

– Они не представились.

– Купили у спекулянта?

– Виноват.

– Ночью, как говорит дежурный, вы дрались с другими задержанными, – внезапно сменил тему Иван Васильевич. – Почему?

– Дрался? – удивился Юлий и машинально поднес руку к плечу. Точно, болит.

– Да, – терпеливо подтвердил следователь. – Вы дрались. Почему?

– Наверное, меня обокрасть хотели, – догадался Юлий.

– А было что красть?

– Наверное…

– А вы не помните?

– Нет…

– Вас не обыскали, но это не значит, что не обыщут, – предупредил Иван Васильевич. – Так где вы достали спиртное?

– Когда?

– Что, вы не один раз незаконно доставали спиртное? – Иван Васильевич выглядел неприятно удивленным.

Юлий сказал, разом рассекая все мучительные узлы:

– Да.

– Почему Валидова ударила вас по голове?

– Не помню.

– Постарайтесь вспомнить.

И оба замолчали. Иван Васильевич спокойно листал какие-то бумаги, а Юлий стоял перед ним и тупо смотрел на край стола. Там была щербинка, вот ее-то Юлий и изучал с предельной сосредоточенностью идиота.

Внезапно Иван Васильевич спросил:

– Ну как, вспомнили?

– Можно мне… покурить? – шалея от собственной храбрости, спросил Юлий.

Иван Васильевич быстрым, четким жестом сдвинул пачку папирос и спички на край стола, как раз к этой щербинке.

– Курите.

Юлий воскрес.

– Я тогда сильно выпил, – сказал он. – А там подвернулся Макинтош.

– Это что за персонаж?

– Беспризорник один. Его Харитина с Валидовной подкармливают и ночевать пускают. Он иногда неделями не приходит, а то вдруг придет и из подвала не вылезает. Себе на уме. А меня терпеть не может.

Иван Васильевич молчал. И не моргал. Его руки с узловатыми пальцами покойно лежали на столе.

Юлий вздохнул.

– Макинтош мне что-то сказал… не помню. Я, когда выпью, бываю раздражительный.

– Вы его ударили, верно? – уточнил Иван Васильевич.

– Наверное, – не стал отрицать Юлий. – А Валидовна таких дел не одобряет. Она и сама на расправу очень скорая. Если кто при ней буянит, она не разговаривает, сразу по голове бьет чем потяжелее.

– Стало быть, вы по пьяной лавочке избили беспризорника по кличке Макинтош, а Валидова, пресекая ваше рукоприкладство, ударила вас шваброй? – сформулировал Иван Васильевич.

– Точно, – сказал Юлий, избегая кивать. У него опять кружилась голова.

– Чем вы занимались после того, как расстались с Валидовой? – спросил следователь.

– Расстался? – возмутился из последних слабых сил Юлий. – Да я едва унес от нее ноги! Уполз куда-нибудь, наверное…

Следователь молчал, безмолвием своим требуя, чтобы Юлий рассказал главное. Юлий вздохнул, очень осторожно. Этот вздох неожиданно отозвался болью в животе. Туда тоже, наверное, напинали.

– Ну, я пил несколько дней, а потом встретил Монахова.

– Гражданин Монахов задержан, – сказал Иван Васильевич. – Учтите, с него тоже будут сняты показания, поэтому рекомендую говорить правду.

– Монахову нужен был вагон, а я знал, где украсть, – вывалил Юлий. – А в вагоне был труп. Монахов говорит: мол, ты убил, а теперь на меня вешаешь. И мы подрались. Наверное, сторож видел и вызвал милицию.

– Сами не помните?

– Вас бы так избили, как меня вчера, тоже ничего бы не помнили, – позволил себе огрызнуться Юлий.

Вряд ли человек с такими плечами, с такой крепкой шеей и уверенной осанкой позволил бы кому-нибудь избить себя. Вздумай кто дотронуться до него пальцем, он бы этот палец из руки вырвал. Да. Не всякому дано.

– Вы рассмотрели тело, найденное в вагоне? – спросил следователь.

– Откуда? – Юлий вздохнул и выложил на стол пачку денег.

Следователь чуть отодвинулся, посмотрел на деньги с любопытством.

– Это что?

– Сами не видите? – со слезой протянул Юлий.

– Людям свойственно придавать предметам некий смысл, – сказал следователь. – И чем более отвлеченный предмет, тем интереснее этот смысл. Деньги, например. Чистая абстракция. Что вы имеете в виду?

Юлий ничего не понял, но сказал:

– Забирайте все, а я никого не убивал.

– Да? – прищурился Иван Васильевич. – А деньги здесь к чему?

– Это за вагон, – объяснил Юлий.

– Вы из-за этих денег подрались с гражданином Монаховым?

– В общем да, – признался Юлий.

Иван Васильевич молчал некоторое время, потом кивнул Юлию:

– Садитесь, Служка.

Юлий рухнул на табурет. Ему хотелось заплакать, но ни слез, ни даже сил сотрясаться в рыданиях у него не осталось.

– Пять дней назад у вас произошел инцидент с Валидовой и вы, уходя, угрожали ей. Вчера вы пытались продать украденный вагон гражданину Монахову, но в вагоне вовремя был обнаружен труп гражданки Валидовой, зарезанной ножом. Теперь попробуйте, ради интереса, убедить меня в том, что между этими обстоятельствами нет никакой связи.

Секунду назад Юлий полагал, будто у него иссякла всякая способность испытывать какие-либо чувства. Но тут он понял, насколько ошибался. От известия о смерти Валидовны у него перехватило дух.

Иван Васильевич пристально наблюдал за ним.

– Затрудняетесь с ответом, Служка?

Юлий хотел было что-то сказать, открыл рот – но вдруг спрятал лицо в ладонях и расплакался, как маленький.

В смертях юродивого Кирюшки и старухи сторожихи с Сортировочной имелось нечто общее, о чем Юлию, естественно, ничего не было известно. Зато это было известно Ивану Васильевичу. Кирюшка был убит точно так же – удар ножом в левую сторону груди – и точно тем же орудием, что и старуха. Оба были безобидны, оба пользовались авторитетом в определенных кругах – и оба погибли одинаковым образом. Больше их ничто не связывало.

Юлий Служка сильно не понравился следователю. Такие, полагал Иван Васильевич, темнят даже в тех случаях, когда темнить незачем, и при любом выборе между правдой и ложью безошибочно предпочитают ложь. Для одних людей мир прост и ясен, для других – печален и полон боли; а вот для Юлия Служки в мире не существует никаких иных путей, помимо скользких и окольных. С подобными персонажами Иван Васильевич сталкивался не в первый раз; он невзлюбил их еще с юности и всегда угадывал темненькую муть, плескавшую на дне их души.

Однако глубокая неприязнь к Юлию не могла затмить в глазах Ивана Васильевича одного отчетливого факта: убить юродивого Кирюшку Юлий никак не мог. Поскольку находился в запое и не покидал злачных заведений, а Кирюшка к таким местам и близко не подходил. Следователь вообще сомневался в том, что Юлий способен кого-то убить, даже в пьяной драке. Мошенники редко бывают на это способны, а Юлий мошенник давний, если не сказать прирожденный.

Впрочем, своими соображениями Иван Васильевич с Юлием не поделился. Ход мыслей следователя, таким образом, остался полной тайной для несчастного Юлия. И хорошо. Пусть понервничает. Глядишь – придет в чувство, соображать начнет. Завравшиеся люди часто утрачивают полную связь с реальностью.

– Вы утверждаете, что продавали Монахову вагон? – спросил Иван Васильевич.