Семь чудес - Стивен Сэйлор
Бригада носильщиков несла нас в одно большом паланкине через весь город. Пока Антипатр смотрел на Мавзолей, который с одной стороны был в тени, а с другой пылал отблесками заката, я повернулся к Битто. — Как ты думаешь, тот мужчина на вашей вечеринке серьезно говорил об официальном обвинении твоих соседей?
— Какой мужчина?
— Горячая голова.
— Ах, Стратон! Он часто так буянит. Но он не боится обращаться в суд и часто свои дела решает через него. Очень скандальный тип! Я совсем не удивлюсь, если он выполнит свое обещание, хотя бы для того, чтобы произвести на меня впечатление.
— А тебя бы впечатлило, если бы ему удалось наказать вдов?
Битто нахмурилась. — Я не уверена. Если бы мы только знали правду об этих двоих и о том, что случилось с Тимоном.
Антипатр, который нас не слушал, вдруг заговорил: — Весна Салмакиды! Я не был там с тех пор, как впервые посетил Галикарнас много лет назад; тогда ты была еще ребенком, Битто. И всегда меня преследует история нимфы Салмакиды. Ты знаешь ее, Гордиан?
— Нет. Расскажите мне, пожалуйста.
— Ах, какая поэма получилась бы! Давным-давно, задолго до того, как здесь появился город, нимфа Салмакида жила в гроте, в котором находится священный источник, носящий ее имя. Однажды мимо проходил красивый юноша. Поскольку день был жаркий, он снял одежду и приготовился искупаться в источнике. Салмакиду, смотревшую на него со дна бассейна, охватило желание, ибо юноша был не простым смертным, а сыном двух богов, Гермеса и Афродиты. Его имя объединило имена его родителей: Гермафродит.
— Салмакис внезапно появилась из воды, заставив мальчика вздрогнуть. Она тотчас же начала говорить ему слова любви и потянулась, чтобы приласкать его. Но Гермафродиту было всего пятнадцать, и он не был готов к любви, и безумные, влажные поцелуи нимфы казались ему отталкивающими. Он нырнул в воду, чтобы спастись от нее, не понимая, что в воде заключена ее сила. Она нырнула вслед за ним. Сделавшись гибкой, как морская водоросль, она обвилась вокруг него, переплетая его конечности со своими. Как он ни старался сопротивляться, спасения не было.
— Она утопила его? — спросил я.
— Если бы только она смогла это сделать! — сказал Антипатр. — Поскольку он не уступал ей, и так, как она не могла вынести разлуки с ним, она воззвала к богам, чтобы они соединили его тело с ее, чтобы они срослись, как две ветви могут быть привиты вместе, соединив два живых существа в одно. Боги ответили на ее молитву. Когда сын Гермеса и Афродиты вышел из источника Салмакиды, он был уже не юношей, а существом обоих полов. И с этого дня источник Салмакида стал обладать особым свойством: любой мужчина, который выпьет из него или искупается в нем, становится отчасти женщиной.
— Если это правда, то уж точно никто не подходит к источнику! — сказал я, немного нервно смеясь при одной мысли об этом.
— Ты можешь быть удивлен, — сказала Битто. — Есть люди, которые хотели бы изменить свой пол. Они приходят к источнику Салмакиды в поисках такой милости от богов. Ты не веришь этой истории, Гордиан?
— Не знаю, что и сказать…
— Подожди, пока не увидишь ритуал.
К тому времени, когда мы присоединились к сотне человек, собравшихся в храме Афродиты и Гермеса, уже наступила ночь. На жертвенниках возжигали благовония. Богу и богине, а также их сыну исполняли молитвенные песнопения. Затем верующие, в основном женщины, вышли из храма.
Мы прошли по извилистой тропинке через рощу древних деревьев и вошли в пещерообразную нишу. Вода сочилась из-под покрытых мхом стен, окружавших бассейн футов в двадцать шириной и вдвое длиннее. Темное пространство было тускло освещено лампами, свисающими с крючков, вбитых в стены грота. Точки пламени танцевали на воде. Единственными звуками были приглушенный ропот толпы и тихий плеск воды, капающей в бассейн.
Жрецы подошли к краю бассейна. С ними был мальчик с черными волосами до плеч, одетый в свободную одежду. Пока жрецы пели, мальчик сбросил с плеч рясу и медленно повернулся, чтобы все могли видеть его обнаженным. Он был еще ребенком, и на его теле еще не было мужских волос.
Мальчик шагнул в бассейн. Пение становилось громче, когда жрецы начали призывать Салмакиду показать свою силу. Когда мальчик шагнул в источник, спиной к нам, вода поднялась ему до колен, потом до бедер, потом до груди. Он не сбавлял темпа, а продолжал идти, пока вода не сомкнулась над его головой. Долгое время его не было видно, даже пузырей на поверхности воды, а потом он вдруг появился вновь, продолжая шагать прочь от нас. Сначала мы увидели его черные волосы, мерцающие и мокрые, потом плечи и спину, потом ягодицы и ноги. Он вышел из бассейна на дальней стороне и медленно повернулся лицом к толпе.
Некоторые ахнули. Другие закричали от радости. В мерцающем свете ламп мы увидели проявленную силу Салмакиды. Голый мальчик, вошедший в бассейн, вышел из него девочкой.
— Невозможно! — прошептал я, но рядом со мной Битто присоединилась к хору остальных участников, напевая традиционную песню, исполняемую каждый год во время этого ритуала, восхваляющую удивительную силу богов, способную изменить неизменяемое.
Я посмотрел через плечо на толпу. Свет лампы отражался на их радостных лицах. На мгновение мне показалось, что я увидел молодую вдову из Коммагены, но свет был тусклым, а ритуал заставил меня не доверять собственным глазам.
Священники объявили, что все, кто хочет напиться из источника или войти в него, должны остаться, а все остальные должны уйти. Мне хотелось поскорее покинуть это темное, сырое, таинственное место.
* * *
— Двойняшки! — сказал я Антипатру, когда на следующий день мы сидели на балконе. — Они делают это с помощью близнецов!
Антипатр нахмурился: — Ты все еще обсуждаешь ритуал? То, что мы видели, было божественной трансформацией, Гордиан, а
