Ирина Глебова - Ангел-хранитель
– У меня нет молока, – ровно и тихо произнесла женщина.
– Нет, детка, ты не поняла, – ласково ответил Лобанов. – Мне не кормилица нужна, а няня. Я знаю, что у тебя умерло дитя. А моя дочь тоже сиротка, мы ее удочерили. И кажется мне, что ты будешь хорошей няней.
Глаша наконец подняла на него глаза. Было в них что-то очень странное, но Василий Николаевич сразу понял, что она пойдет к ним. Так что в Рязань с ними уехала эта молодая няня. А вскоре Лобанов узнал и тайну ее странной отрешенности. Через месяц, привыкнув к ним, полюбив Алену и своих новых хозяев, Глаша рассказала Василию Николаевичу обо всей своей жизни – такой еще короткой, но в которой уже было все: и большая любовь, и счастье, и настоящая трагедия, и ощущение тупика, конца, и вновь возрождение… Рассказала она, ничего не тая, и о последних событиях. Даже рассказывать о них девушке было страшно оттого, что она не понимала смысла происходящего. Ветреный хмурый день, пустынная дорога на кладбище, телега, увозящая корзину с мертвым телом только что родившейся девочки. И – женщина, берущая эту корзину, бегущая через посадку к экипажу с гербом. Помнит ли Глаша этот герб? На всю жизнь запомнила! Две узкие островерхие башни по краям, вверху между ними скрещенные мечи, а под ними – круторогий олень, высекающий искры поднятой ногой. Красивый герб…
Лобанов сразу понял, какая необыкновенная удача пришла к ним вместе с этой девушкой. Она, оказывается, не просто мать подмененного ребенка, – она самый настоящий свидетель, видевший совершение преступления своими глазами. Да, Глаша не поняла, кто и для чего забрал тельце ее умершей девочки. Но для любого следствия ее рассказ совершенно ясно указывает на Берестовых: герб на карете их, княжеский. А там и организаторы всего дела – Коробовы – вот они! Служанку госпожи Коробовой Глаша обязательно узнает.
Василий Николаевич не исключал, что когда-нибудь, возможно, им с женой придется воспользоваться всеми известными фактами, чтобы защитить свою дочь или чтобы доказать ее родовые права. И тогда свидетельство Глаши окажется бесценным. Поэтому, да еще, конечно, потому, что она всем им полюбилась, хотелось всегда видеть ее рядом. Однако, когда через год молодая женщина затосковала о чем-то, забеспокоилась и захотела уйти, Василий Николаевич не держал ее. Он понимал: Глаша ожила, повзрослела, потянулась к людям и к жизни. И теперь ей нужно найти себя в этой жизни. Он лишь договорился с ней, что она не исчезнет совсем из виду, будет писать ему из тех мест, где окажется.
В Рязани никто из новых знакомых и друзей Лобановых, конечно же, не знал, что девочка у них не родная. Вскоре Лобановы подали прошение о перемене фамилии своей дочери. Мотивировка была незамысловатой: дедушка девочки, покойный доктор Лукашов, всегда мечтал, что кто-то из внуков будет носить его фамилию, продолжит род. В память о нем, из чувства благодарности, дочь и зять решили выполнить его посмертную волю. Елена – единственная внучка, пусть носит фамилию деда – Лукашова. За короткое время в Рязани Василий Николаевич уже успел стать известным человеком благодаря уму и педагогическому таланту. Его уважали, потому и препятствий к его просьбе никто не усмотрел. А то, что многие подумали: «Лукашов из мелкопоместных дворян, а Лобанов – из крестьян», – так это было ему даже на руку. Пусть все так и думают. А Аленка станет Лукашовой, еще дальше спрятавшись от возможной в будущем угрозы.
Девочка стала настоящей радостью в доме Лобановых. Она росла веселой, энергичной, очень самостоятельной. Отталкивая протянутые руки матери и отца, она кричала: «Сама! Сама!» – и плюхалась в речку на мелководье, колотя изо всех сил ладошками. И ведь держалась на воде, плыла! Такой она была во всем. Но одновременно и нежной, ласковой, послушной. Очень любознательной. До девяти лет Василий Николаевич обучал ее всем наукам сам, а Анна занималась с ней музыкой. Когда Аленка поступила в женскую гимназию, она свободно говорила по-французски и по-немецки, хорошо разбиралась в классической литературе, искусстве, играла на рояле, решала алгебраические уравнения…
Елене исполнилось пятнадцать лет, когда отец повез ее в Москву. Там Алена держала экзамен в пансион благородных девиц. Знания ее вызвали у экзаменаторов восхищение. Но, не носи девушка дворянскую фамилию дедушки, она бы в это престижное учебное заведение не поступила.
Училась Аленка увлеченно, но настолько легко, что у нее оставалось время и на помощь подружкам, и на устроение костюмированных праздников, и на чтение книг. Она была всеобщей любимицей: и учителей, и однокурсниц. Однажды старшая наставница попросила Алену отнести в кабинет директрисы, госпожи Спиридоновой, свежую почту. Сказала:
– Екатерины Ипполитовны там сейчас нет, она с графиней Гагиной пошла в оранжерею. Просто положи почту ей на стол.
В пансионе царила атмосфера семейная, доверительная, и Алене, как и другим девочкам, не раз доводилось заходить в кабинет госпожи Спиридоновой в ее отсутствие. Она все-таки постучала в дверь и, не дождавшись ответа, вошла. Положила почту на стол и уже хотела выйти, как услышала голоса. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта, и Алена увидела край стола с кофейным прибором, графиню с директрисой. «Значит, они уже вернулись», – подумала девочка и собралась потихоньку уйти. Но тут услыхала свою фамилию. И невольно застыла на месте.
– Елене Лукашовой много дано. И внешность, и умственные таланты – в полной гармонии.
Это был голос графини Гагиной – учредительницы и покровительницы пансиона.
– Чудесная девушка, – подхватила директриса. – Она просто украшение нашего пансиона.
– Воспитание, врожденный такт, шарм. А ведь она дворянка только по материнской линии. Отец, насколько я знаю, из крестьян…
– Да, так, – услышала Алена голос директрисы. – Но господин Лобанов очень умен, образование получил в Сорбонне.
– Вот как? – удивилась графиня. – Самородок, это интересно…
Алена выскользнула из кабинета. В коридоре перевела дыхание, улыбнулась и пожала плечами. Она своего отца ни на какого князя не променяет! А что подслушала разговор – так это получилось случайно.
Алена знала, что директриса, Екатерина Ипполитовна, любит ее. В пансионе все обращались к друг другу на «вы», но, оставаясь с девушкой наедине, директриса говорила ей «ты» – знак настоящей привязанности. А не так давно между ними состоялся разговор об Аленином будущем.
– Ты, Еленочка, в этом году оканчиваешь курс обучения. Конечно, можешь учиться дальше, в университет поступить или поехать за границу. Ты еще совсем молода, у тебя все впереди. Но я хочу тебе кое-что предложить…
– Слушаю вас, Екатерина Ипполитовна. Я вообще-то еще ни о чем конкретно не думала.
– А вот подумай, дорогая! Со следующего учебного года мы реорганизуем наш пансион в институт с пансионным содержанием. А это значит, у нас появятся также и младшие классы. Ты могла бы остаться здесь преподавать… Языки и литературу… Не сомневаюсь – у тебя отлично получится.
Директриса знала, каким авторитетом пользуется Елена Лукашова у своих ровесниц-пансионерок. И могла представить, как будут обожать ее и слушаться младшие девочки. А то, что у Лукашовой есть явный педагогический талант, она знала.
Это был ни к чему не обязывающий разговор, но Алена испытала искреннюю благодарность к своей наставнице. Сама она пока еще ничего не загадывала наперед. Наступало лето – пора выпускных экзаменов. Потом она вернется в Рязань, домой, и вместе с отцом и мамой решит, чем же заниматься дальше. Быть учительницей в пансионе-институте графини Гагиной – это престижно. Но хочется поездить, повидать свет…
Однако дальше жизнь повернулась неожиданно и трагически. Обстоятельства сами распорядились судьбой Алены – так жестоко, так странно…
В день последнего экзамена, когда девушка, получив, как и за другие предметы, «отлично», веселая вышла из классной комнаты, следом за ней вышла и директриса. Она вместе с другими членами комиссии принимала экзамены. Правда, ее некоторое время назад вызывали из канцелярии, она уходила и вновь вернулась. Алена на это внимания не обратила – готовилась к ответу и немного волновалась. Когда отвечала, ей показалось, что Екатерина Ипполитовна смотрит на нее по-особенному – без улыбки, слишком серьезно. Девушка даже на минутку испугалась: может, не так отвечает? И вот теперь госпожа Спиридонова вышла из аудитории следом и позвала ее:
– Лукашова, Елена… пойдемте со мной. – И добавила дрогнувшим голосом: – Деточка…
От этого «деточка» у Алены вдруг сильно забилось сердце. В своем кабинете директриса взяла девушку за руку и сказала ей… Умерла мама. Отец тяжело болен…
Анна Дмитриевна болела уже полгода. Алена приезжала домой на рождественские каникулы и обратила внимание на то, что мама похудела, бледна, в густых волосах появилась седина. Но мама успокоила ее тогда:
