Билет в забвение - Эдвард Марстон
Эмма была такой послушной девочкой, что всегда говорила родителям, если выходила за пределы колледжа. Учитывая то, что случилось с ее кузиной, она теперь слишком нервничала, чтобы даже прогуляться по Хай-стрит в одиночку. Это означало, что она должна быть где-то в колледже. Повернув налево, ее отец приблизился к южному хребту с его вырисовывающимся фасадом часовни и зала. Не было никаких причин, по которым Эмма должна была входить в зал, но он тем не менее зашел внутрь, чтобы убедиться, что ее там нет, даже заглянув под длинные дубовые столы. Портреты в рамках бывших университетских светил беспомощно смотрели с обшитых панелями стен. Когда он ушел, то направился прямо к часовне, открыв тяжелую дверь, за которой оказался затененный интерьер, который никогда не был мрачным. Как и прежде, Воан не увидел никаких признаков присутствия своей дочери. Он прошел половину прохода, но место казалось холодным и категорически пустым. Развернувшись на каблуках, он направился к двери, пока шум не остановил его на полпути. Это было похоже на шорох платья.
«Эмма!» — позвал он. «Ты здесь, Эмма?»
«Да», — еле слышно ответила она.
Затем, к его изумлению, она села на скамью, где только что спала.
Он поспешил к ней. «Что ты здесь делаешь? — спросил я.
«Я пришел помолиться за Имоджин — и за Роду тоже. Но я очень устал, потому что не спал всю ночь, гадая, что с ними случилось. Должно быть, я задремал». Она потерла спину. «Эта скамья очень неудобная.
«Ты напугала меня до смерти», — сказал он, садясь рядом с ней. «Твоя мать взяла с меня обещание присматривать за тобой, но когда я впервые оторвался от работы, ты исчезла».
«Я сижу здесь уже несколько часов. В часовне так спокойно».
«Тебе всегда нравилось сюда заходить».
Это было правдой. Еще ребенком Эмма была очарована витражами, ее любимым был тот, что рассказывал историю Ионы, с флагом колледжа — элементом, отсутствующим в библейской версии, — развевающимся на корабле, с которого его выбросили. Однако для ее младшего брата посещение часовни было навязчивым занятием и источником постоянной скуки. В то время как Джордж всегда считала капеллана колледжа ханжой, Перси искала его в качестве наставника. Он был настолько предан своим богословским занятиям, что его решение принять священный сан было предрешено заранее.
«Я бы хотела, чтобы Перси был здесь», — сказала Эмма.
«Почему это?»
«Он всегда знает, какие слова нужно сказать».
«Молитва всегда действительна, если она исходит от сердца, Эмма. Ее не обязательно излагать на особом языке».
«Перси — викарий. Скорее всего, его молитвы будут услышаны».
«Я не думаю, что Бог делает подобные мелкие различия».
Она схватила его за руку. «Они все еще живы, отец? «спросила она.
— Полагаю, что да. Более того, инспектор Колбек тоже так считает.
Но прошло уже больше суток. Где Имоджин и Рода провели ночь? Кто за ними присматривает? Как и что они едят? Почему мы не получили от них никаких известий?»
Он пожал плечами. «У меня нет ответов на эти вопросы.
«Я ломал голову, пытаясь придумать, как помочь».
«Ты сделала все, что могла, придя сюда, Эмма».
«Джордж будет расстроен, когда узнает, что случилось», — сказала она. «Сержант Лиминг собирался навестить его сегодня. Я бы очень хотела, чтобы Джордж был сейчас здесь. Он всегда поднимает мне настроение.»
«Я бы хотел, чтобы он сделал то же самое для меня, — вздохнул ее отец, — но он привносит в мой мир больше хаоса, чем радости. О его выходках говорят в Комнате отдыха для престарелых, а слухи о том, что он ведет декадентский образ жизни в Челси, вызвали оправданное возмущение. В некотором смысле, — признался он, — я рад, что его больше нет здесь, чтобы он трепал языками.
— Но он бы знал, что делать, отец. Джордж всегда был таким практичным.
«Твой дядя уже предпринял соответствующие шаги, Эмма. Он вызвал детективов из Скотленд-Ярда. Мистер Таннадайн может насмехаться над ними, но они вселили в меня уверенность. Я полностью доверяю инспектору Колбеку.»
Они встретились в отдельной комнате в клубе сэра Маркуса на Пэлл-Мэлл. Эдвард Таллис выбрал большее из двух незанятых кресел, предоставив Колбеку примоститься на краешке того, что поменьше. Сэр Маркус, полулежавший на кожаном диване со спинкой на пуговицах, вопросительно поднял бровь.
«Я показал требование о выкупе инспектору, сэр Маркус», — сказал Таллис.
«Да, — добавил Колбек, — и я верю, что это подлинник».
«Почему вы так уверены?» — спросил сэр Маркус.
«Только человек, похитивший вашу дочь и ее горничную, мог выдвигать такие конкретные требования. Это умелый почерк. Каллиграфия аккуратная, и в ней достаточно деталей, чтобы убедить меня в том, что человек, написавший это письмо, держит их в руках.»
«Что нам делать, инспектор? — спросил я.
«Исполняй его желания».
«Но он просит огромную сумму».
Жизнь вашей дочери стоит гораздо больше, сэр Маркус. Кроме того, вы должны выразить согласие, иначе мы никогда не сможем вывести его на чистую воду. Как только мы это сделаем, «сказал Колбек, «у нас появится шанс спасти обеих леди и получить некоторое представление о том, кто их похитил в первую очередь.
«Есть ли какой-нибудь способ вернуть деньги?»
«Думаю, что да. Но нам это нужно как приманка. Я так понимаю, что вы можете получить эту сумму наличными в указанное время?»
«Конечно», — возмущенно сказал сэр Маркус. «Я уже поговорил со своим банкиром».
— Тогда все, что нам нужно сделать, — сказал Таллис, вступая в игру, «это разработать план действий. Письмо требует, чтобы вы передали его лично, но это подвергнет вас ненужной опасности. Поскольку маловероятно, что этот анонимный похититель когда-либо видел тебя, я предлагаю пойти вместо тебя.»
«Это подвергло бы вас риску, сэр», — указал Колбек.
Таллис расправил плечи. «Я военный. Я ценю риск.
«Возможно, вы и поступали так в молодости, суперинтендант, но вы уже не так бодры, как тогда. О человеке, с которым мы имеем дело, следует помнить три вещи. Во-первых, — сказал Колбек, — я верю, что он солдат. Во-вторых, я уверен, что он будет вооружен.
«Позвольте мне поспорить с вами по первому пункту», — сказал сэр Маркус. «Откуда вы знаете,
