Йен ПИРС - Гибель и возрождение
– Ну…
Конечно, так прямо никто не напишет. Они просто соберут кусочки мозаики воедино. У Менциса репутация человека агрессивного. Менцис встречался с Буркхардтом за два дня до убийства. Буркхардт убит. Других подозреваемых нет. Пусть читатель решает сам. Бартоло позаботится о том, чтобы нужные люди увидели эту статью.
– Целых три часа я отвечал на дурацкие вопросы. Не я ли застрелил Питера Буркхардта? Боже милостивый, это же неприлично. Вы собираетесь что-нибудь предпринять?
Флавия моргнула пару раз и зевнула.
– А что я должна предпринять?
– Вы должны как-то прекратить эту травлю. Говорю вам: если вы ничего не…
– У нас свободная пресса, мистер Менцис, – усталым голосом сказала она. – Я не могу заткнуть им рты. Знали бы вы, что они пишут порой про нас…
– Вы снабжаете их информацией.
– Ох, только не начинайте снова…
– Послушайте, – сказал он, тыча пальцем в статью. – «Полицейские источники сообщают…» – ведь это о вас, так? Кто еще мог рассказать им все подробности? Это могли сделать только вы.
– Мне очень жаль, но…
– Я не мог ничего рассказать; отец Жан тоже клянется, что никто из братьев не общался с прессой, остаетесь только вы. И я говорю вам: прекратите это.
– Я тоже могу поклясться. Ни журналистам, ни кому другому я не говорила ни слова. И вряд ли это стал бы делать кто-то из наших. Во всяком случае, я бы сильно удивилась, узнав об этом.
– То есть вы хотите сказать, что все эти подробности – плод их воображения? – заорал, снова вскипая от злости, Менцис. Лицо его опять приобрело бордовый оттенок. – Я этого так не оставлю. Не считайте меня идиотом. Я буду жаловаться…
– Своему старому другу в министерстве. Я в курсе. Дело ваше, помешать вам я не могу. Только это ничего не изменит. Мы никогда не посвящаем прессу в подробности дела. И этот раз – не исключение.
– Тогда кто это сделал?
– Понятия не имею, и, честно говоря, меня это сейчас меньше всего волнует. Я бы могла предположить, что проболтался кто-нибудь из карабинеров, они вообще-то болтливые ребята, но…
– Ах вот оно что…
– Но, – продолжила она, – если мне не изменяет память, первая статья появилась до того, как в дело вмешались карабинеры. Значит, и они ни при чем.
– В таком случае что вы собираетесь предпринять?
– Ничего. Боюсь, это только ваша проблема.
– Большое вам спасибо.
– А чего вы ждали? Единственное, что я могу сделать, – это выяснить, что происходит. И попутно задать вам кое-какие вопросы, раз уж вы здесь. Садитесь.
– Даже и не подумаю…
– Сядьте! – рявкнула она, потеряв терпение.
Менцис от неожиданности послушался.
– Спасибо, – поблагодарила Флавия и вызвала из соседнего кабинета Джулию.
– Зачем вы ее позвали?
– Записывать. Теперь давайте все вспомним, шаг за шагом, хорошо? Почему вы не упомянули о визите Буркхардта на вчерашнем допросе?
Он поморщился:
– А почему я должен был о нем говорить?
– Вы не считаете это важным? Что за день до того, как икона была украдена, в церковь приходил торговец иконами?
– В тот момент я об этом не подумал.
– Почему?
– Потому что я не знал, кто он такой.
Флавия выразительно посмотрела на него:
– В Торонто вы избили Буркхардта.
– Никого я не бил. Просто плеснул на него водой.
– А вода была в стакане.
– Я не хотел. Так получилось.
– Так я и думала. Без сомнения, пресса сделает такие же выводы.
– Я видел его всего пять минут. Я не запомнил его лица.
– Конечно.
– Честное слово. Я совершенно не разбираюсь в иконах и не знаком с теми, кто их продает. Я не знал, кто такой Буркхардт. Там, в Торонто, какой-то коротышка осмелился критиковать мою работу, будучи полным невеждой в этих вопросах. Позже он возобновил свои нападки. Наверное, я выпил в тот день немного лишнего, но по большому счету ничего серьезного не произошло, и вскоре я забыл инцидент. Тогда, в церкви, его лицо показалось мне смутно знакомым, но окончательно я его вспомнил, только когда карабинеры показали мне его фотографию и назвали имя.
Флавия приняла его версию. Едва ли возможно так натурально сыграть возмущение, обиду и растерянность. Конечно, полностью верить ему не обязательно, но пока большего от него не добиться.
– Когда Буркхардт появился в церкви, он прямиком направился к вам?
– Не знаю. Я был занят картиной. Я заметил его, только когда услышал шаги за спиной.
– Он что-нибудь рассматривал?
Менцис покачал головой:
– Я не обратил внимания. Мне показалось, он пришел из дальнего конца церкви, от центральной двери, но я могу ошибаться.
– Как вам показалось: он был в хорошем настроении?
Менцис подумал.
– Трудно сказать, когда плохо знаешь человека. Но в общем – да, он выглядел довольным.
– Вы в тот момент рассматривали картину? Икону? Вы собирались почистить ее.
– Да, я производил осмотр.
– И к каким выводам пришли?
– К таким, что на ее восстановление придется потратить гораздо больше времени, чем она того заслуживает. Икона очень старая и, по всей видимости, содержалась в плохих условиях – состояние ее ужасно. Когда-то в ней завелись жучки-древоточцы, и чтобы предотвратить разрушение иконы, ее покрыли толстым слоем коричневого лака. Это было давно. Слой настолько толстый, что за ним с трудом просматривается изображение. Снять этот состав, не разрушив оригинального слоя краски, практически невозможно. Какая-то часть изображения все равно пострадает. Мне дорога моя репутация, и я не берусь реставрировать вещи, когда этого не требует необходимость или когда не уверен в результате. В данном случае я собирался почистить поверхность иконы, укрепить красочный слой и покрыть его защитным составом. Но даже просто вытащить ее из рамы было достаточно рискованно.
– Однако кто-то это уже сделал.
– Э-э?.. Нет. Я имел в виду внутреннюю раму. Их было две. Внутренняя рама поддерживала оклад, сделанный из золота и серебра. Грабители оставили только внешнюю раму.
– Вас это удивляет?
– Нисколько. Внешняя рама снимается легко, а внутренняя укреплена более тщательно. Ее трудно снять, поэтому грабитель предпочел не делать этого.
– Понятно. Но как же Буркхардт все-таки вошел? Главная дверь была открыта?
– Нет, она всегда на замке. Вероятно, он вошел через дверь, которой пользуются обитатели монастыря.
– Тогда получается, что он позвонил от ворот и кто-то впустил его?
– Получается так. А может, он вошел вместе с кем-то, кто имел ключ.
– Все, кого мы опросили, утверждают, что от ворот никто не звонил и они никого не впускали.
Менцис пожал плечами:
– Значит, он перелез через стену.
– Благодарю вас, мистер Менцис.
Флавия встала и проводила реставратора до двери, не дожидаясь, пока он вновь заведет разговор о статье и журналистах.
– Весьма вероятно, что в ближайшее время мне понадобится еще раз встретиться с вами, – предупредила она. – Тогда я загляну к вам в монастырь.
Менцис покорно, без слов, покинул кабинет. Флавия тяжело вздохнула, покачала головой и посмотрела на часы. Сердце ее упало. Менцис отвлек ее от настоящего дела. Часы показывали без десяти шесть. Сейчас явится миссис Верней. Флавия с удовольствием избежала бы этой встречи.
Она дала Паоло указания забрать Мэри Верней из гостиницы, препроводить к ним в офис и выдержать пару часов в небольшой комнатке на первом этаже, чтобы у той было время раскаяться в своих грехах. Флавия не считала, что картину похитила миссис Верней. Она не знала, в чем та провинилась перед законом на этот раз, однако была стопроцентно уверена, что вина за ней есть. Возможно, посидев в сумрачной душной комнате, она пожелает объясниться. Хотя надежды на это было мало.
Несмотря на то что в душе Мэри Верней была близка к панике, внешне она оставалась абсолютно спокойной. Ей совершенно не улыбалось попасть в тюрьму; она безумно переживала из-за того, что по милости других людей оказалась в таком положении, но больше всего ее пугала мысль, что, если она не выполнит задание, может пострадать ее внучка. И в настоящий момент она не видела никакой возможности спасти ее. Картину украли, и единственное, что она могла предъявить взамен, – увесистая пачка денег в камере хранения. Флавия пригласила миссис Верней, рассчитывая, что беседа с ней прольет свет на происходящее, и та, как ни странно, питала точно такие же надежды.
Мэри с покорностью заключенного молчала, ожидая, когда Флавия начнет допрос.
– Должна вам сказать, вы нажили себе серьезные неприятности.
– В самом деле? Каким образом?
– Давайте посмотрим. Вчера утром в Авентино из монастыря Сан-Джованни украли картину. Вы знаете этот монастырь?
Слишком простая ловушка, чтобы в нее попасться. Легкая улыбка на лице Мэри говорила о том, что подобное предположение кажется ей почти оскорбительным.
