Паренек из Уайтчепела (СИ) - Бергер Евгения Александровна
У парня от всего только что услышанного напрочь отнялся язык, да и вообще он мало что соображал... С трудом поднял он свое неподатливое тело и потащил его к дверям.
Ридли же с порога заметил:
– Корабли в Австралию все еще отправляются с регулярным постоянством... Уверен, мисс Грин была бы счастлива оказаться на одном из них! – после чего прикрыл за собой дверь, и оставил обоих супругов наедине со своими безрадостными мыслями.
– Джек? – Ридли постарался привлечь внимание парня, но тот упорно глядел в тарелку с жарким. – Только не говори мне, что ты зол из-за этих ста фунтов, что Каннинг посулил тебе за молчание. Ты ведь это несерьезно, не так ли?
– Вы не должны были, – пробубнил Джек совсем тихо. – Это неправильно...
– Боже, – выдохнул мужчина не без раздражения, – только не начинай ту самую песню о правосудии, приятель. Думал, ты поумнел с тех пор, да, видно, ошибся.
И Джек не выдержал:
– Анис повесят за чужое преступление, – вскричал он в неистовстве, – по-вашему это и есть правосудие?! Да это дерьмо собачье, а не правосудие, вот что это такое.
Ридли отложил столовые приборы в сторону…
– Ну, во-первых, ее не повесят, – возразил он Джеку серьезным голосом, – уверен Каннинг выхлопочет ей помилование и ссылку в колонию; во-вторых, девчонка все-таки была виновата... Это она... именно она, и никто другой... подлила мисс Хорн смертельную настойку в чай. И, в-третьих, – Ридли глянул почти с осуждением, – для того, кто полез в чужой дом с целью грабежа, ты слишком щепетильно относишься к тем ста фунтам, что нам удалось получить – заметь! – абсолютно честным путем.
– Честным путем?! – снасмешничал Джек. – Да вы вытребовали с него эти деньги самым наглым образом, сэр.
И тот отозвался не без улыбки:
– Мой дед любил говорить, что смелость города берет, а наглость... оно второе счастье. И вот, – он похлопал по своему карману, – ты счастливее на целых сто фунтов.
– Себе заберите. Мне такое «счастье» ни к чему.
– Сказал тот, у кого ни гроша за душой...
Они снова помолчали, напрочь позабыв о каре ягненка, приготовленного для них миссис Вилсон. А потом Ридли произнес:
– Все эти деньги тебе пригодятся... пусть не сейчас, но однажды, когда ты соберешься зажить своим домом. Завести семью и детей. Не артачься – просто прими, как данность. Как благодарность за спешно раскрытое дело... Без тебя мне навряд ли удалось бы справиться с ним так быстро.
И тогда Джек озвучил наболевшее:
– Мне жаль Джонса, сэр. Он ведь только отомстил за племянника... Рыжий Джо с приятелями заслужили случившееся с ними.
Ридли кивнул:
– Жаль, что непогода задержала Каннинга в пути – все могло бы сложиться совершенно иначе. – И в задумчивости: – По сути, ни одно из двух преступлений не было преднамеренным: полагаю, Джонсу пришлось импровизировать, когда он понял, что Каннинг задерживается, а то и вовсе проигнорировал его анонимку. Он же, сын лесничего, стрелять научился едва ли ни раньше, чем ходить... Думаю, Джонс сам не понял, что натворил. Состояние аффекта или как-то так...
– А мисс Хорн, сэр, – в смущении начал парень, – они с милордом Каннингом того... полюбовничали?
Инспектор Ридли покачал головой.
– Этих аристократов один черт разберет. – И с новой интонацией: – По крайней мере, беременной мисс Хорн точно не была... Однако, полагаю, надеялась на это. Иначе к чему был тот предсмертный визит в аптеку? Нет, в этом до конца не разобраться, да и ни к чему это. Просто ешь, Джек, давай, завтра нам предстоит долгий путь в Нортумберленд, и тебе понадобятся твои силы!
– Это далеко, сэр, – вздохнул парнишка с несчастным видом. – Я же там мало что от скуки, от холода окочурюсь.
– Не окочуришься. Выше нос, приятель! Иногда жизнь преподносит нам сюрпризы – не ограничивай ее порывы.
С этими словами Ридли снова взялся за нож с вилкой, и они отдали должное приготовленному миссис Вилсон блюду.
3. Заснеженное убийство
В Хартберн они прибыли поздним вечером, в час, когда последние отблески заходящего солнца серебрят затухающий горизонт и знаменуют собой конец длинного, упоительно яркого дня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Весь этот крохотный городок с единственной главной улицей в пятьдесят домов и затрапезной католической церквушкой, шпиль которой отчетливо выделялся на стремительно чернеющем небе, показался Джеку таким же маленьким и невзрачным, каким может быть только медный трехпенсовик или плохо выписанная картинка в дешевом журнале... Он решил, что никогда не полюбит ни эту гнетущую тишину, сдобренную запахами цветущих полей, ни любопытные взгляды окружающих, похожих на пристальное внимание обнюхивающей тебя канализационной крысы, уверенной в твоей беззащитности. Джек заранее приготовился обороняться... Он не знал точно, от чего, но рисковать не собирался.
– Ну вот, Джек, наконец-то мы можем размять наши ноги, – бодро спрыгнул на землю инспектор Ридли, оглядываясь по сторонам. – Здесь мало что изменилось, – заметил он. – Думаю, даже люди все те же... И одернул совсем скуксившегося парнишку: – Ну-ну, не так уж все и плохо... Не раскисай.
– Тихо, как в могиле, – произнес Джек глухим голосом. От тоски у него даже горло перехватило... – Я ведь тут помру, сэр, как пить дать, помру. В такой-то глуши...
Ридли, с тонкой насмешкой на губах, покачал головой:
– Зато воздух какой... Вдохни! Пьянящий.
– То то у меня голова кружится, – проворчал парень недовольным голосом.
И Ридли не удержался от шпильки:
– Ты прямо как девица трепетной конституции... Может, нюхательной соли тебе предложить для приведения в чувства?!
Джек удостоил его одним, но достаточно красноречивым взглядом, от которого обычно сдержанный инспектор так и расплылся в широкой, заразительной улыбке.
Полные самых противоречивых настроений, мужчина и его спутник зашагали в сторону темной церквушки, где, не доходя нескольких метров, свернули на боковую улочку и вскоре достигли места своего назначения: небольшого каменного строения в два этажа. Дверь распахнулась почти мгновенно – их ожидали – и высокая, по-мужски сложенная женщина заключила смутившегося инспектора в свои крепкие объятия.
– Энтони, как я рада тебя видеть! – произнесла она, отстраняя инспектора на длину своих рук. – Ты стал другим... возмужал, что ли. Пообтесался... Ты ли это вообще?!
– Боюсь, это все тот же Энтони Ридли... Другого не предвидится. Здравствуйте, Гвендолин! Тоже рад снова свидеться.
Женщина покачала головой.
– Уж года два прошло с прошлого раза... Совсем забросил свою старую тетушку, негодник!
– Какая уж вы старая, – возразил ей инспектор. – Еще любому из нас фору дадите. – И отступил, демонстрируя собеседнице своего притихшего спутника: – Вот, хочу познакомить вас с Джеком, пареньком, о котором писал вам в прошлом письме. Джек, это Гвендолин Уиггинс, твоя будущая хозяйка.
– Приятно познакомиться, мэм, – от смущения голос у Джека сделался совсем ломким и даже как будто бы недружелюбным.
– Взаимно, мой дорогой, – отозвалась миссис Уиггинс, нисколько не устрашенная мрачным видом нового знакомого. – Уверена, мы с тобой быстро найдем общий язык. У меня талант к перевоспитанию юных проказников... – И она с лукавством глянула на Ридли, который только и смог, что пожать на это плечами.
У Джека же неприятно екнуло сердце: он решил, что ни за что не проникнется добрыми чувствами к женщине-гренадерше. Никогда этому не бывать... Вольные жаворонки чахнут в стискивающих их ладонях.
– Проходите скорее, мы с Сарой-Энн приготовили вам поздний ужин. Уверена, вы просто умираете с голоду!
Обоих гостей проводили прямо на кухню и усадили за накрытый по случаю стол: холодный пирог с почками, хлеб с сыром, ароматный чай и сдобные булочки – все было одинаково вкусно, и Джек впервые за день почувствовал себя чуточку счастливее. Самую малость, но все же...
– А теперь отдыхать! – провозгласила миссис Уиггинс, когда с едой было покончено, и осоловевшие глаза Джека уставились в одну точку. – Пойдемте, я покажу ваши комнаты.