Гийом Прево - Семь преступлений в Риме
— Итак, Синибальди, раз уж знакомство состоялось… Что же это за новое преступление, которое надо предотвратить?
— Речь идет о Донато Гирарди, ваша милость. Следует во что бы то ни стало отсрочить его казнь. Многие серьезные аргументы дают мне повод считать его невиновным или, во всяком случае, не единственным виновным.
— У вас есть повод считать? У вас или у вашего мэтра, который вас прислал? Или же у кардинала Бибьены, который оказывает вам обоим доверие, на мой взгляд, безосновательное?
— Я пришел сюда от своего имени, ваша милость.
— Пусть будет так, — запальчиво произнес он. — Так что вы имеете мне сказать об этом обжигальщике?
Ободренный присутствием дам, я выложил все сказанное мне недавно Леонардо. И даже, признаюсь, беззастенчиво присвоил себе его выводы: Донато Гирарди не мог действовать один.
— И это все? — удивился Капедиферро, когда я закончил. — Ну и художник, ну и наворотил! И вы хотите на этом основании избавить Гирарди от ада? — Он насмешливо смерил меня взглядом. — Что вы так переживаете за него? Уж не наобещали ли вы ему с три короба?
Я не вникал в его слова, слишком озабоченный впечатлением, произведенным на красавицу Флору. Судя по ее личику, впечатление было в мою пользу.
— В любом случае, — продолжил главный смотритель улиц, — ваше красноречие ничего не изменит. Я только что разговаривал с вице-канцлером; решение принято: надо положить конец панике. Донато Гирарди виновен и уличен. Он будет казнен завтра утром.
— Завтра утром? — воскликнул я. — Значит, невиновный будет…
— Хватит, Синибальди. Так решил Ватикан. А пока… вы и так отняли время у этих дам и у меня… Я вынужден попросить вас удалиться…
Разрываясь между охватившим меня волнением и страхом никогда не увидеть красавицу Альдобрандини, я забормотал:
— И… А могу я узнать, какое… какое наказание его ожидает?
Капедиферро испытующе взглянул на женщин, чтобы убедиться, что они не упадут в обморок.
— Так вот! Мы решили казнить приговоренного в его камере во избежание публичного самосуда. А что касается способа — Гирарди будет задушен завтра на рассвете.
12
Что еще я мог сделать? Существовало ли средство любой ценой спасти Гирарди? Или его просто приговорили заранее? Долго мучили меня эти вопросы.
Сегодня я склонен думать, что в данном случае сплелось слишком много интересов, и обжигальщик никак не мог избежать своей участи. А впрочем, стоило ли его защищать?
Ближе к рассвету того знаменательного дня января 1515 года, когда ночь еще окутывала берега Тибра, кучки римлян топтались перед замком Сант-Анджело. Защищаясь от холода, большинство из них укутали лица в воротники, засунули руки в рукава, другие грели руки над факелами, кое-кто пытался набрать дров, чтобы разжечь костер.
Накануне весть о казни Гирарди разнеслась по городу; неизвестно, кто пустил слух. Говорили, что вице-канцлер согласился на последнее желание обжигальщика: в последний раз увидеть наступление дня…
Никто не знал, правда ли это: проверить не было возможности. Неизвестно было, и в какой части здания совершится казнь. Солдаты и два палача, выбранные для исполнения, находились за стенами замка. Толпящимся оставалось только гадать. Болтали всякое: припоминали разные случаи резни, старые преступления, монстров, когда-то повергавших город в ужас. Вспоминали и о бандах головорезов и живодеров, бродивших в былые времена в окрестностях, о некоторых страшных побоищах, в которых чудом удалось уцелеть. И что удивительно, каждый радовался, что находится по эту сторону крепости, живой среди живых, тогда как в нескольких футах отсюда в зловонной камере…
Наконец первый луч продырявил ночную мглу. Утро, наступило утро! Умолкли голоса, все затаили дыхание, всем показалось, что протяжный жалобный стон донесся из замка, и стон этот, поднимаясь по камням, улетал ввысь.
Потом — ничего. А может быть, ничего и не было?
После казни Гирарди я пошел бродить по улицам Рима, стараясь проследовать путем убийцы. Сперва — колонна Марка Аврелия. Как он мог незамеченным проникнуть в нее и так же незаметно выйти? Для чего отрубать голову жертве и вдобавок вонзить ей в спину меч? К чему это послание и надпись? Что за тайные цели преследовал он?
Затем — лавочка ювелира и ростовщика Джентиле Зара: не здесь ли он встретился со стариком? Как удалось ему напоить того отравой? Как провел он его до Форума? Зачем рисковать, выставляя напоказ смерть в рождественский вечер? Увы, лавочка оказалась забитой наглухо, и нельзя было увидеть, что там, внутри.
Потом — колонна Фоки, колонна Траяна: почему такая страсть к колоннам? Какое отношение все это имеет к императорам? Убийце требовалось нечто другое, нежели отголосок этих преступлений?
И наконец, дом Джульетты, единственной жертвы, связь которой с убийцей была очевидной. Если только действительно речь шла об обжигальщике извести…
Ноги сами привели меня к театру Марцелла. По пути образ красавицы Альдобрандини вытеснил из моей головы все остальное.
Флора…
Ее стройная фигурка, ее блестящие русые волосы, ее вопрошающие бездонные глаза и тот взгляд, которым они прожгли меня… Да, очень хотелось верить, что она меня узнала. Что нашла меня умным и красивым. Но как разгадать ее чувства? Родовая кровь уже делала ее для меня недоступной… Как же вновь увидеться с ней?
Размечтавшись, я не заметил, как подошел к дому Аргомбольдо. Я помедлил, прежде чем постучать: все окна были заперты, дом казался необитаемым. И все-таки я решился.
К моему большому удивлению, дверь открылась. Показался сам Аргомбольдо, с изможденным лицом, сверкающими глазами, в длинном черном плаще с капюшоном. Не произнеся ни слова, он молча разглядывал меня, не выражая ни замешательства, ни удивления.
— Прошу извинить меня за это вторжение, мессер Аргомбольдо, — начал я. — Меня зовут Гвидо Синибальди, мы встречались с вами в…
— Прекрасно знаю, кто вы такой, — оборвал он меня. — Вы сын бывшего баригеля и помощник художника из Бельведера. Я никогда не забываю того, кого встретил однажды. Независимо от обстоятельств.
Пора было приступать к делу…
— Тогда вам, вероятно, известно, что Томмазо Ингирами открыл мне двери библиотеки и что я провожу там некоторые изыскания…
— И чувствуете себя там вольготно, если судить по выбранным вами книгам. Виноват в этом, мне думается, Гаэтано.
— Не об этих изысканиях хотел я поговорить с вами, мессер. Меня также попросили навести справки о некоторых работах, которые могли бы помочь в…
В конце улицы появился прохожий, и Аргомбольдо опять прервал меня:
— Не лучше ли вам войти?
Он посторонился и знаком пригласил меня в дом.
Я повиновался; мне любопытно было взглянуть, как живет этот отшельник.
Как и следовало ожидать, внутри все было черным. Лишь две свечи на деревянном столе освещали большую раскрытую книгу, которую хозяин поспешил закрыть. А в остальном комната поражала своей пустотой. Кроме двух скамеек и небольшого сундука, над колпаком камина висело простенькое распятие, в камине горел хилый огонек. Вся обстановка свидетельствовала: старик был аскетом.
Кстати, он даже не предложил мне сесть.
— Вы сказали, работы?
— Честно говоря, мессер, все это из-за убийств, повергших город в траур.
— Разве убийцу не казнили сегодня?
— Да. И тем не менее до сих пор неизвестны ни мотивы, ни подробности преступлений.
— Насколько я понял, преступник преследовал идущих по путям неправедным.
— Действительно, все так думают. Однако этого объяснения недостаточно.
— Недостаточно! Надо же!
Я не знал, какой смысл придать этому восклицанию.
— Поэтому ваше знание библиотеки Ватикана позволило бы нам прояснить некоторые тайны. Нет ли в ней работ, в которых упоминаются подобные преступления, или летописей Древнего Рима, в которых есть что-нибудь похожее? Я, в частности, имею в виду эту серию обезглавливаний.
— Таких книг нет во всем Ватикане, ручаюсь.
— А таких, к примеру, в которых говорится о человеке в маске удода?
— Маска удода! Что за причуда! Нет, не припоминаю.
— А колонны? Вам известно, что они играли важную роль в этих преступлениях. Не существует ли каких-нибудь легенд или языческих обрядов, в которых они могли фигурировать?
— Никаких, упоминаемых в книгах, насколько я знаю. Пришло разочарование: расследование опять упиралось в тупик.
— Я вот все думаю… Это, конечно, необычно, но… Возле трупа женщины найдены пустая раковина мидии и нож. Такое сочетание вам что-нибудь напоминает?
Он почти неуловимо поколебался.
— Молодой человек, вам действительно нужно мое знание книг? Не лучше ли вам прибегнуть к услугам гадальщика на костях, астролога или колдуна? Поверьте мне: только тот, кто возомнил себя мечом Божиим, мог использовать подобные символы суеверия.
