Человек в черном - Уилки Коллинз
Перейдем теперь из комнаты экономки в гостиную. Следует сообщить, что после обеда там из-за отсутствия общего разговора увлеклись музыкой.
Леди Лоринг села за фортепьяно и, как и всегда, играла прекрасно. Ромейн и Стелла сидели на другом конце, слушая музыку. Лорд Лоринг ходил безостановочно взад и вперед, чего вообще не случалось с ним в послеобеденные часы. Когда он подошел к роялю, жена позвала его знаком.
– Что это тебе вздумалось ходить? – спросила леди Лоринг шепотом, не переставая играть.
– Мне что-то не по себе.
– Переверни страницу. У тебя желудок расстроен?
– Что с тобой, Аделаида? Что за вопрос?
– Ну хорошо! Что же с тобой?
Лорд Лоринг посмотрел в сторону, где сидели Стелла и ее собеседник.
– У них дело не так легко продвигается вперед, как я думал, – сказал он.
– Еще бы! Когда ты тут ходишь взад и вперед, мешая им. Сядь сзади меня.
– Что же мне делать?
– Ведь я играю; слушай меня.
– Душа моя, я не понимаю современной немецкой музыки.
– В таком случае возьми газету.
Газета показалась ему более привлекательной. Лорд Лоринг последовал совету жены.
Предоставленные совершенно самим себе, Ромейн и Стелла оправдали предположения леди Лоринг, что спокойствие ее мужа приведет к желаемому результату. Стелла первая решилась заговорить, скромно понизив голос:
– Вы проводите вечера в одиночестве?
– Нет, не совсем один. В обществе книг.
– Вы больше всего любите это общество?
– Уже много лет мы неразлучны. Если верить докторам, книги плохо заплатили мне за мою неизменную верность. Они расстроили мое здоровье и сделали меня, боюсь, весьма необщительным.
Он, казалось, собирался сказать еще что-то, но подавил свой порыв.
– Почему это мне вздумалось говорить о себе? – заметил он, улыбаясь. – Я не имею такой привычки. Может быть, это еще один результат вашего влияния на меня?
Он задал этот вопрос с напускною веселостью.
Стелла непринужденно ответила ему:
– У меня и в самом деле возникает желание оказывать на вас какое-нибудь влияние, – сказала она серьезно и грустно.
– Почему?
– В таком случае я уговорила бы вас закрыть свои книги и найти себе живого товарища, который помог бы вам вернуть более радостное настроение.
– Я уже сделал это, – сказал Ромейн, – у меня есть новый товарищ – мистер Пенроз.
– Пенроз? – повторила она. – Это друг – ведь так, кажется? – здешнего патера, которого зовут отцом Бенвелем?
– Да.
– Я не люблю отца Бенвеля.
– Разве это причина, чтобы не любить Пенроза?
– Да, – сказала она смело, – потому что он друг отца Бенвеля.
– Право, вы ошиблись, мисс Эйрикорт. Мистер Пенроз только вчера принялся за свои обязанности секретаря, и я уже имел случай составить себе о нем высокое мнение. Многие после случая, произошедшего со мной, постарались бы найти себе другого секретаря, – прибавил он, говоря больше с самим собой, а не с ней.
При последних словах Стелла взглянула на него с удивлением.
– Вы рассердились на мистера Пенроза? – спросила она невинно. – Неужели вы можете быть резким с человеком, зависящим от вас?
Ромейн улыбнулся.
– Я хотел сказать не то, я подвержен припадкам, внезапным припадкам болезни. Мне досадно, что я встревожил мистера Пенроза подобным припадком, случившимся в его присутствии.
Она подняла глаза на него и снова опустила их.
– Вы не рассердитесь, если я признаюсь вам в одном поступке? – спросила она застенчиво.
– Немыслимо, чтобы я мог рассердиться на вас.
– Мистер Ромейн, мне кажется, и я видела то, что видел ваш секретарь. Я знаю ваши страдания и знаю, с каким терпением вы их переносите.
– Вы видели? – воскликнул он.
– Я видела вас, когда вы взошли с вашим другом на пароход, ехавший из Булони. Вы не заметили меня и, конечно, не подозревали, как мне было жаль вас. А потом, когда вы пошли один и остановились около машины, тогда… но вы уверены, что не будете думать обо мне хуже, если я вам скажу, что я тогда сделала?
– Нет, нет!
– Ваше лицо испугало меня – описать его невозможно – и я пошла к вашему другу и решилась сказать ему, что он нужен вам. Это было сделано под впечатлением минуты – намерение мое было хорошее.
– Я уверен в этом.
При этих словах лицо его немного затуманилось и выдало мимолетное чувство недоверия. Не спросила ли она, побуждаемая любопытством, его спутника, и не был ли он настолько слаб, что под убедительным влиянием ее красоты отвечал на ее расспросы?
– Говорили ли вы с моим другом? – спросил он.
– Я только сказала ему, чтобы он шел к вам, и, кажется, выразила опасение, что вы очень больны. По прибытии в Фолькстон началась суматоха – и даже если бы я хотела еще поговорить с ним, то не было бы возможности.
Ромейну стало стыдно за свои подозрения.
– Вы великодушны, – сказал он серьезно. – Между моими знакомыми не много нашлось бы таких, которые отнеслись бы ко мне так, как вы!
– Не говорите этого, мистер Ромейн! Невозможно найти более внимательного друга, чем джентльмен, который заботился о вас во время переезда. Он теперь с вами в Лондоне?
– Нет.
– Очень жаль. Хотелось, чтобы при нас неотступно находился преданный друг.
Она говорила серьезно. Ромейн со странной боязнью старался не показать, как на него повлияло проявление ее симпатии. Он ответил легко:
– Вы заходите почти так же далеко, как мой друг, углубившийся теперь в свою газету. Лорд Лоринг заявил мне, что я
