«ГESS». Тайный план Черчилля - Александр Васильевич Сосновский
— Но фюрера он помнит?
— Он забыл, как зовут его детей. Самое главное, он не может вспомнить, как оказался в Лондоне. Но когда мы ему назвали имя Гитлера, в его лице что-то поменялось. Он сказал, что с этим человеком он дружен. При этом он не мог вспомнить, кто этот человек, чем он занимается.
Черчилль удивленно слушал, не перебивая.
— Врачи считают, что он страдает пресенильной деменцией. Она развилась у него на фоне сильного стресса, связанного с полетом. Это такой вид умственной деградации, который развивается у некоторых людей намного раньше, чем обычно.
Черчилль достал сигару, но не закурил, а отвернулся в сторону и затем спросил:
— Ему давали психотропные?
— Разумеется, ему давали сильные психотропные лекарства. Врачи считали, что у него есть и эпилепсия. По крайней мере, в начальной стадии.
По Черчиллю было видно, что он доволен этим рассказом. Он стоял почти вплотную к шефу контрразведки.
— Значит, так. Гесса посадить в одиночку, все документы, связанные с его полетом, обозначить грифом «Совершенно секретно» и закрыть в архив. Надолго. Скажем, лет на сорок-пятьдесят. Пусть к тому времени, когда мы их откроем, нас не будет на этой грешной земле.
— До 2010-го? — удивленно переспросил Робертсон. — Нас точно уже не будет.
— Или еще дольше. Пусть ни одна душа никогда и ничего…
Глава 25
Конспиративная квартира британской контрразведки
Доктор устало ходил по комнате и периодически вскидывал вверх левую руку, повторяя при этом:
— Ну? Ну что?
Гесс, заметно осунувшийся с момента первой встречи с доктором, сидел совершенно безучастно, глядя на зашторенное окно.
Доктор приехал на очередную встречу с Гессом и уже второй час пытался провести заключительный опрос пленника. Он должен составить отчет о состоянии Гесса, и на этом его работа с заместителем Гитлера заканчивается. Так ему сообщили в управлении контрразведки.
Доктор взял стул, поставил его напротив Гесса и молча посмотрел в его лицо. Челюсти Гесса плотно сжаты, глаза смотрят прямо, на виске едва заметно бьется маленькая жилка.
— Рейхсминистр, неужели вы мне не доверяете? Столько лет. Столько лет. Разве мы не друзья?
Лицо Гесса отразило страдание, он впервые посмотрел прямо на доктора.
— Друзья? Разве вы мой друг?
— Конечно. Я никогда не был врагом.
— Как вас зовут?
Доктор удивленно кивнул:
— Доктор. Вы меня всегда звали «доктор».
— Да? Вы доктор?
Гесс встал и, немного прихрамывая, пошел к барной стойке, показал длинным пальцем на графин с какой-то настойкой.
— Это вы сделали? Что тут?
В графине была настойка, которую Гесс сделал сам из сухих кореньев и трав, что ему принесли по точному перечню, составленному им самим.
— Травы. Это ваша настойка.
— Какие травы?
— Ну, вы просили корень пастернака, подорожник, еще что-то, — неуверенно ответил доктор.
— Вот, не знаете! Значит, вы не доктор. Если смешать растолченный корень пастернака, подорожник и настоять на спиртовом растворе, получится лекарство для желудка, — радостно сообщил Гесс.
Он ожесточенно потер одну руку об другую. Взял стакан и налил из графина немного настойки. Доктор наблюдал за манипуляциями и ничего не отвечал. Гесс отпил из стакана, сел на стул и закрыл глаза.
— Как зовут вашего сына?
Гесс не шевелился.
— А вашу жену? Она одна сейчас. Если Гитлер не расстрелял.
Гесс не открывал глаз.
— Кто это — Гитлер?
— Это ваш фюрер.
— Сын?
— Нет. Это ваш вождь, вы говорили, что он ваш лучший друг.
Гесс немного оживился и ответил:
— Да, конечно. Мы с ним воевали вместе, он тоже летчик, я помню.
— Нет, он канцлер Германии.
— Фон Папен. Рейхсканцлер — фон Папен. Вы путаете что-то.
— Нет. Не путаю, это вы меня путаете.
Доктор нервно вскочил, приблизился к столику, раскрыл свой чемодан, достал и открыл маленькую черную коробочку, покрытую изнутри замшей. Внутри лежало несколько пилюль, которые доктор высыпал себе на ладонь.
Гесс безучастно следил за манипуляциями. Доктор подошел к барной стойке, налил в оловянную кружку воду.
— Рейхсминистр, это таблетки для вашего желудка. Примите.
— Я пью мою настойку.
— Хорошо, но таблетки очень нужны.
— Не могу, я только выпил настойку. Оставьте на столе.
— Ну что вы? Пейте. — Гесс молча стоял у окна, отвернувшись от доктора. — Ладно. Не хотите сейчас, потом через часик примете, — доктор закрыл чемоданчик. — Прощайте, рейхсминистр. Теперь у вас будет другой доктор. — Повернулся к Гессу и раздельно произнес: — Я даже привык… Прощайте.
Доктор вышел из комнаты Гесса, не глядя на пленника.
— Ну что, доктор, что скажете? — В коридоре доктора встретил начальник управления дезинформации.
— Мне надо подумать, сэр.
— Нет времени. Давайте вашу оценку. — Контрразведчик подал знак охраннику, и тот молча ушел по лестнице на нижний этаж.
— Обычно я диктую…
— Конечно. И ваш доклад попадает потом ко мне. Но сегодня нет времени. Через час я должен доложить… — Он кивнул головой куда-то вверх, намекая на то, куда пойдет отчет.
Доктор вздохнул, сделал несколько шагов по коридору, аккуратно поставил чемоданчик на пол.
— Хорошо… Проблем со здоровьем у Гесса нет…
— О, даже так? Настоящий ариец?
— Я сказал про здоровье, имея в виду его физическое здоровье. У него проблемы с психикой. Это долго объяснять, попробую в нескольких словах. У Гесса наблюдается явная пресенильная деменция с прогрессирующей выборочной амнезией.
— Контрразведчик недоуменно поднял брови.
— Деменция — это возрастное слабоумие, обычно наступает после шестидесяти или семидесяти лет. Если слабоумие наступает раньше, то говорят о ранней, так называемой пресенильной, деменции. Гесс намного моложе, ему всего пятьдесят.
— Вы утверждаете, что Гесс слабоумен?
Доктор криво улыбнулся и кивнул.
