Мария Грин - Рубины Блэкхерста
Хезер, как обычно, собрала волосы в пучок на затылке, украсила глубокий вырез на груди кружевной косынкой. Для тепла она надела короткую вельветовую кофточку бордового цвета. Оглядев себя в зеркале, девушка отметила неплохое соответствие голубизны халата с золотистым цветом ее волос и глаз. Ее щеки горели, а глаза сверкали. Она даже подумала, что у нее чересчур счастливый вид для того, чтобы быть заподозренной в краже драгоценностей. Хотя Фалько признался, что в своих сомнениях он был все же на ее стороне, чего нельзя было сказать о других гостях.
* * *Выглянув из окна, Хезер отметила, что снегопад уже закончился. Солнце ярко светило с морозно‑ясного неба; обледеневшие деревья находились в плену у холодного северного ветра, на ветвях и крышах домов лежали кучи искрящегося снега.
Вдруг она с огорчением вспомнила о цели своего путешествия. Вдруг ее должность гувернантки из‑за всех этих событий уже потеряна для нее? Выпавший снег растает не раньше, чем через неделю; к тому же неизвестно, как отнесутся Фуллертон‑Фоксы к претендентке на место, опоздавшей на целую неделю? «Когда‑нибудь я узнаю их реакцию», — мрачно подумала Хезер.
Спускаясь вниз к завтраку, девушка постучала в дверь комнаты леди Флёр.
— Кто там? — раздался приглушенный голос.
— Хезер.
— Войдите, — вслед за словами Хезер услышала всхлипывания леди Флёр.
Встревоженная Хезер вошла внутрь. Окна были занавешены, и девушке понадобилось некоторое время, пока ее глаза привыкли к полумраку. Хезер увидела, что леди Флёр еще в постели под целой горой одеял.
— Вы не заболели, леди Флёр?
Леди Флёр икнула и всхлипнула еще пару раз, прежде чем смогла произнести:
— Вы… вы, наверное, воспринимаете меня, как фонтан из слез, но я уверяю вас, со мной такое впервые, — и она прижала мятый платок к опухшим от слез глазам.
Страдальческое выражение на ее лице вызвало у Хезер приступ жалости.
— Дорогая! Что с вами произошло?
Леди Флёр попыталась сесть в кровати, и Хезер подложила ей под спину несколько подушек.
— Я никак не ожидала от него такого поступка. Я думала, что он настоящий джентльмен.
— Вы о ком?
— Конечно же, о Питере! — жестом, полным трагизма, она вытерла слезы и высморкалась.
— Что же он натворил на этот раз? — спросила девушку Хезер, утешающе гладя ее по головке, как ребенка.
— Он…он провел всю ночь в комнате мисс Даймонд! — голос леди Флёр начал переходить в визг, подозрительно напоминавший истерический.
Хезер плотно сжала крошечную руку леди Флёр. Ее переполняла странная смесь ощущения забавности происходящего с внутренним раздражением.
— А как вы узнали об этом?
— Питер — мой сосед по коридору, но я слышала его голос и смех в течение всей ночи в комнате напротив.
— Ночью следует спать, леди Флёр. Шпионство никогда не приносит добрых плодов. И, кроме этого, вам не удастся заставить Питера делать то, что он не захочет.
— Конечно, вы правы. Он законченный эгоист, — при этих словах у леди Флёр задрожала нижняя губа. — Как он мог так отнестись ко мне! Он обещал, что разыщет сани и отвезет меня домой; в уплату за них я отдала ему все свои деньги.
«Вот оно что! — подумала Хезер. — Оказывается, мисс Даймонд никого не обслуживает бесплатно». Она дружески похлопала леди Флёр по руке.
— Боюсь, что вам не удастся выехать раньше, чем растает снег. А о санях забудьте; вы замерзнете раньше, чем доедете на них даже до Летгворта.
— Я хочу домой, — захныкала леди Флёр.
— Неужели это и теперь вас так волнует, что сэр Питер предпочитает находиться в другой компании? — осторожно спросила Хезер.
Леди Флёр взмахнула руками:
— Конечно, волнует! Он ведь говорил, что любит меня больше всего на свете. — Она не выдержала и разрыдалась. — Я, конечно, говорила ему, что сожалею о нашем бегстве, но все же…
— А теперь, похоже, уже не сожалеете, — глубоко вздохнув, добавила Хезер.
— Я не знаю, чего хочу, — продолжала хныкать леди Флёр.
— Питер такой красивый, и он обещал, что будет любить меня вечно. А потом он забывает об этом и набрасывается на любую встречную женщину. Но почему именно мисс Даймонд? Чем таким обладает она, чего нет у меня? Она ведь совершенно вульгарна и абсолютно не умеет вести себя за столом.
— Я бы на вашем месте радовалась, что мне удалось избавиться от сэра Питера, — без обиняков ответила ей Хезер, не объясняя своей совершенно невинной собеседнице, в чем суть профессии мисс Даймонд.
Леди Флёр удивленно округлила глаза:
— Чему радоваться? Мы планировали, когда вернемся в Лондон, убедить моих родителей, чтобы они дали согласие на наш брак. Мне скоро исполнится семнадцать… — Ее глаза затуманились, а щеки покрылись легким румянцем. — Может быть, он флиртует с мисс Даймонд, чтобы возбудить во мне чувство ревности.
Хезер обратила свой взор к небесам:
— Ну а вы сами ревнуете его?
— Конечно, а как же! Я собиралась, по возвращении в Лондон, похвастаться всем моим подругам, что Питер в качестве невесты выбрал именно меня. Он говорит, что мои родители будут вынуждены дать согласие на наш брак, потому что мы так долго были вместе.
«Сэр Питер хорошо знал, с кем имеет дело, — подумала Хезер, — спорить, по‑видимому, бесполезно».
— Итак, если вы все же решитесь вернуться без него, я уверена, что мы сможем придумать благовидный предлог для объяснения вашего отсутствия. Вставайте, нельзя же лежать в постели и хныкать весь день! — и она с силой потащила леди Флёр с кровати.
Затем молодая женщина подошла к обшарпанному гардеробу и просмотрела его содержимое. Халаты леди Флёр были шелковые и из тонкого муслина с кружевами, все превосходного качества, последний крик моды. Правда, непрактичные и не подходящие для холодного времени года. Но если принять в расчет целые ворохи нижних юбок и подбитую мехом длинную мантилью, леди Флёр была неплохо защищена от зимней непогоды.
Хезер сама предложила причесать ее короткие золотистые локоны. Крошечное миловидное личико под этими локонами продолжало сохранять выражение трагического отчаяния, и Хезер не могла не почувствовать к ней сострадания. Как непросто стать взрослой! А леди Флёр следует повзрослеть уже к моменту, когда дороги освободятся от снега. Хезер верила, что это ей удастся.
— Леди Флёр, ответьте мне, где сэр Питер научился свободно взбираться по крутым лестницам? Он, должно быть, очень храбрый мужчина.
Леди Флёр горестно вздохнула.
— Да, но это было только, пока он любил меня. Он говорил, что готов забраться на самую высокую гору, чтобы спасти меня от тисков моих злых родителей.
В уголках рта Хезер появилась улыбка.
— Я уверена в этом его желании, — пробормотала она. — Смотрите, вы будете выглядеть в нем очень мило, почти как лютик в мае.
Леди Флёр поняла это как намек на желтый цвет халата.
— Скорее на яичницу, чем на лютик, — грустно сказала она, надув губки.
— Пойдемте к завтраку. После еды вы почувствуете себя лучше.
— Я не знаю, как я смогу посмотреть в глаза Питеру после того, что он натворил, — леди Флёр ковыляла вслед за Хезер по лестнице. — Я думаю, что просто выцарапаю ему глаза.
Хезер сдавленно хихикнула:
— Это здравая мысль, но все же недостойная леди. Может быть, Тео удастся развлечь вас…
Тучи на лице леди Флёр слегка рассеялись, когда она подумала о такой перспективе, и девушка бодро шлепнулась на скамью рядом с молодым человеком.
— Доброе утро, милые леди! — бодро поприветствовал их Тео и поклонился.
Хезер села от них как можно дальше, но не на краю стола, так как это место уже было занято мисс Даймонд. Фалько еще не спустился к завтраку. Ее сердце забилось от воспоминаний прошедшей ночи.
Поблизости мисс Уэдж поглощала тосты и бесшумно запивала их чаем с молоком из треснувшей чашки. На ней было черное шелковое платье без выреза с длинными рукавами и небольшой камеей на груди в качестве единственного украшения наряда, если не считать шапочку‑тюрбан зеленого цвета. Ее темные глаза холодно рассматривали Хезер из‑под одутловатых и к тому же напудренных век. «Больше пудры, чем уже было на них, они вряд ли бы выдержали», — подумала Хезер. Все это придавало лицу мисс Уэдж дьявольское выражение.
— Может быть, у меня на носу грязное пятнышко? — надменно поинтересовалась старая дева.
— Нет, не волнуйтесь, успокоила ее Хезер, смущенная тем, что вопрос этот, очевидно, был вызван тем, что она бесцеремонно таращила глаза на ее шляпку. — Я просто… восхищена вашим тюрбаном, — соврала она.
— О, да, — успокоилась мисс Уэдж — Здесь так холодно, что я вынуждена носить шляпки в помещении. Я знаю, что это неприлично, но у меня нет выбора, не так ли? Мы здесь практически сидим, как заложники в этом старом картонном домике. Потому что от этой погоды никуда не денешься. — Она подтянула к себе поближе свою вышитую бисером сумочку и выудила оттуда носовой платок.
